Отзвуки эха - Ричард Матесон

— Не мог сидеть дома. Ходил в кино.

— У тебя странный голос.

— Со мной все в порядке, дорогая, я очень рад, что ты позвонила.

— Том, не знаю, как сказать, я очень виновата, но столько всего сразу навалилось...

— Милая, не надо ничего объяснять. Я все понимаю. Только скажи, что не таишь на меня зла.

— Дорогой, — воскликнула Энн, — о чем ты говоришь? Я вела себя глупо!

— Нет, не вини себя. Поверь, если ты не чувствуешь ко мне ненависти, все в полном порядке.

— Дорогой, у тебя очень расстроенный голос.

— Это во мне говорят две кварты пива, — рассмеялся я. — Я утешался.

— Прости меня, Том.

— Когда похороны?

— Завтра во второй половине дня.

— А как отец?

— Неплохо. Жаль, что тебя нет со мной, Том.

— Мне тоже. Хочешь, я приеду автобусом?

— Не стоит, милый, завтра вечером мы будем дома. Отдыхай... и расслабься.

Последние слова почему-то заставили меня насторожиться. Не знаю как, но я понял: она что-то скрывает. Мы еще произносили какие-то слова, обменивались заверениями в любви, а я пытался разобраться: что же меня встревожило? Почему мне так тяжело?

К тому моменту, как мы пожелали друг другу спокойной ночи, и Энн повесила трубку, я уже чувствовал себя так же плохо, как и до ее звонка.

Что, черт возьми, это было? Я замер, сжимая в руке телефонную трубку, из которой доносились резкие короткие гудки.

И понял.

Она считает, что я схожу с ума. С этим невозможно было согласиться. Да, мне самому такая мысль приходила в голову, причем неоднократно. Но в глубине души я в это не верил. А Энн верила, поэтому и разговаривала со мной нежно и ласково, как с больным ребенком.

Руки сами собой сжались в кулаки.

— Всегда разговаривайте очень вежливо с пускающим пену психом, чтобы он не обиделся и не пришиб вас! — вызывающе выкрикнул я в темноту.

Ответа не последовало.

Я рухнул на диван и с размаху стукнул себя кулаками но коленкам. Ох, больно!

И тогда это снова началось во мне.

Наверное, больше часа я сидел, откинувшись на спинку дивана и уставившись в потолок. Ждал.

И опять в голове застучало. Только на этот раз я не сопротивлялся. Совершенно спокойный и сразу протрезвевший, я решил посмотреть, что же будет дальше. Я даже хотел помочь, не знаю, правда, чему. Поэтому погасил лампу, лег и сосредоточился на встрече с неведомым. В какой-то момент я понял, что моя сосредоточенность только мешает. Тогда я расслабился и закрыл глаза. Никогда еще я не осознавал яснее, что являюсь просто руслом, каналом. Через меня протекает некий поток. Ему не надо противиться.

Я был зол на Энн, да и на весь белый свет. Что ж, если им нравится думать, что я ненормальный, это их личное дело. Но вскоре я почувствовал, что злость и обида, как и любое сознательное проявление воли, мешают движению потока. И еще раз приказал себе расслабиться и ни о чем не думать. Я вдруг понял, почему мне было так тяжело, когда это случилось впервые. Я бессознательно изо всех сил противился. А этого не надо было делать.

Этой ночью все повторилось, только намного быстрее. Были искры мыслей и блеск эмоций, опутанные жгучей болью воспоминаний. Мелькали незнакомые лица, смутные образы и неясные видения. Чужие идеи и гениальные замыслы ярко вспыхивали и гасли, как падающие звезды на темном небосводе.

Затем движение достигло наивысшей точки, но не пошло на убыль, а как бы перешло в новое качество. А я парил у вершины, охваченный озарением. Пора!

Я медленно повернул голову и посмотрел в сторону окна.

Сон? Нет, более отчетливую реальность невозможно даже представить. Я чувствовал ее гладкое белое тело, плотную ткань платья, мягкость спутанных волос. Я даже ощутил смутное удовлетворение, словно ее появление доказало мою правоту. И понял, что той, другой ночью не видел ее только потому, что ее влияние было ослаблено присутствием Энн.

Но вскоре пронзительный взгляд черных глаз начал тревожить и в сердце появились первые ростки страха.

— Кто вы? — еле слышно прошептал я.

Ответа не последовало. Я чувствовал вокруг себя какое-то движение, словно дул легкий прохладный ветерок. Голову слегка покалывало.

— Чего вы хотите?

Нет ответа. Я смотрел на нее во все глаза, стараясь запомнить даже мельчайшие детали: старое изношенное платье, жемчуг, часы на левом запястье, колечко с жемчугом на среднем пальце левой руки, замшевые туфли, чулки. Даже отметил ее соблазнительные формы.

Женщина не двигалась.

— Чего вы хотите? — повторил я.

Темные глаза о чем-то молили. Я заметил, как дернулись бледные губы, словно она пыталась заговорить, но не могла.

Неожиданно для самого себя я подался к ней и жалобно попросил, понимая, что она вот-вот исчезнет:

— Скажите, пожалуйста, чем я могу вам помочь?

Но я уже разговаривал с темной и пустой комнатой. У окна не было никого.

Осталось только одно: слабый душераздирающий звук сдерживаемого рыдания.

Но и он через мгновение стих.

Мне очень хотелось спросить у миссис Сентас, как выглядит Элен Дрисколл, но я никак не мог придумать, как объяснить ей причину столь странного интереса. Ведь не скажешь ей, что в нашей гостиной постоянно появляется привидение, и я хочу выяснить, не ее ли это сестра.

Между тем я уже не считал женщину привидением.

В воскресенье я проснулся около девяти и еще долго нежился в постели, разглядывая странный узор, нарисованный на потолке яркими солнечными лучами. Средь бела дня меня снова посетили сомнения, но на этот раз они быстро исчезли. Я был уверен, что мне ничего не пригрезилось, даже если бы не было обычной после выпивки головной боли и неприятного ощущения в желудке.

Было довольно странно осознавать, что все невероятные события, происшедшие со мной, имеют свою меру объективности, что я не спятил, просто некоторые вещи человеческий разум еще не в состоянии постичь. Лежа в залитой солнцем комнате, я слышал, как кто-то рядом косит лужайку, на соседней улице мальчик запускает модель самолета, ярко светит солнце, люди идут в церковь. Вот что мы называем жизнью. А в действительности все это лишь крохотная частица бескрайнего мироздания. Я обладал этим знанием. Все сомнения исчезли.

После завтрака, окончательно отказавшись от мысли поговорить с миссис Сентас, я отправился к Элизабет. Она сидела в кухне за столом и пила кофе.

— Заходи, Том. — Улыбка очень украшала ее бледное лицо.

— Доброе утро, — усмехнулся я в ответ. — Твой бездельник еще спит?

Она кивнула.

— А как дела у Энн? — спросила она. — Я ее вчера не видела.

Я рассказал Лиз о несчастье и об отъезде Энн с Ричардом в Санта-Барбару.

— Ужасно, — расстроилась она. Я чувствовал, что она хочет спросить, почему я остался дома, но не решается. — Значит, ты один, — сказала она, решив не лезть не в свое дело. — Фрэнк сказал, что хотел поговорить с тобой вчера, но ты... — Она замолчала, так и не сумев подобрать нужного слова.