Дети оружия - Виктор Ночкин

Леван на него не смотрел, тоже пялился на линию холмов, замыкающую горизонт. Стояли они рядом, глядели в одну сторону, а видели совсем разное. Старик видел знакомые сызмальства края, где готовился в недалеком будущем умереть. Его пугали любые перемены, хотелось отдыха и покоя. Ему уже не хотелось драться, он был готов бежать от любой опасности. Перед Леваном же лежала бескрайняя Пустошь, в которую он, атаман, собирался нести страх. Он не хотел покоя, ему было невыносимо ожидание, а мысль о том, что придется проторчать в этом захолустье весь сезон дождей, заставляла его заранее тосковать. Как только минует непогода и откроются дороги, Леван поведет банду на промысел. Провернет удачные налеты, наберет еще людей, закупит технику и оружие, замахнется на по-настоящему крупные дела. Впереди много веселых деньков!

— Ну ладно, — нарушил молчание атаман. — Кочевые, думаю, к нам теперь не сунутся — страху мы на них нагнали… так что можно и о других делах подумать. Сегодня пусть люди отдохнут, а завтра начнем.

— Что начнем-то? — Старик с трудом вынырнул из собственных мыслей о былом.

— Порядок наводить в этом месте. — Леван заговорил жестче: — Значит, так. Завтра с утра отправимся к местным. Ты, Ляков, подумай, кто из здешних нам не нужен. Завтра с него начнем. Сожжем дом, может, и самого хозяина шлепнем. Остальным наука будет.

— Ох, что-то круто, атаман! Зачем же человека зазря губить? Ведь не чужой, а здешний. А ну как местные на нас ополчатся? Зачем же их заводить?

— Для страха. — Леван почувствовал, как в нем закипает злоба. Ляков боится, что фермеры ополчатся на банду, а должен бояться его, атамана, больше, чем местных! Но сейчас на Лякова напускаться он не решился: пока что рано, старик очень нужен. — Им глава клана сказал свезти урожай сюда, а они не послушали. Если я так спущу, без острастки, то и дальше пойдет, как теперь. Что ни скажу — всё останется не сделанным. Так не годится. Страх, Ляков, страх! Только он над людьми власть имеет.

— Не надо бы местных обижать… — робко протянул старик. — Мне кого стрельнуть или ножом там ткнуть не впервой бы. Но ведь здешние, они ж как бы на нас работают. На тебя, Леван, поскольку ты здесь главный. Вроде как не враги, а?

— Посмотрим, как пойдет, — решил Леван. — Раз ты за земляков просишь, я подумаю. Но я хочу, чтобы они, как ты сказал, на меня работали. Пока урожая не увижу в моем погребе, не поверю, что так оно обстоит. Не на меня они работают, на собственное брюхо, потому что страха в них нет. Ступай, Ляков, подумай, с какого подворья начнем. Раз ты местный, тебе и выбирать. Хотя…

Старик уставился ему в глаза, ждал окончания фразы.

— Хотя, — лениво продолжил Леван, — ежели они образумятся, то, может, и сделаю вид, что всё путем. Конечно, надо бы местным дать понять, как мои приказы выполнять надлежит. Ладно, ступай, оружие почисти, патроны проверь, готовься. Завтра может трудный день получиться.

Ляков ушел, а Леван еще долго стоял на крыше, выложенной черными гладкими плитками, и глядел на горизонт. Все, насколько хватало взгляда, он считал своим владением и думал, как получше обустроиться и как надежнее защитить собственное добро. Вот, к примеру, здесь, на кровле, неплохо бы пулеметное гнездо оборудовать, стены из стальных листов и подставку с поворотным кругом, куда «гатлинг» пристроить. Самый удобный проход к воротам — как раз здесь, вот его и перекрыть… Но этого мало, нужно купить оружия, набрать еще людей. Новобранцы будут присматривать за старожилами из клана Мархада, а те — за новичками. И все будут бояться друг друга, а атамана будут бояться еще больше. Страх скрепит клан Левана.

Наконец, налюбовавшись серым пейзажем, атаман покинул крышу. Прошелся по двору, понаблюдал, как люди возятся, подгоняя броневые листы на фургонах, как чистят оружие. К нему подкатился Дуля, воровато огляделся и дохнул перегаром в ухо:

— Ляков ушел.

— Куда?

— А некроз его знает, но зыркал как-то не по-хорошему. А после в ворота шмыгнул и почесал кудысь. Сходить за ним?

— Не суетись. Приметишь, когда он вернется. Я после тебя спрошу.

Как старик возвратился, Дуля не видел — то ли отвлекся по какой-либо надобности, то ли еще чего. Но вечером Ляков сидел со всеми за ужином и никакого волнения не выказывал. И Леван ничего не сказал старому, будто позабыл о том разговоре на крыше.

Возможно, Ляков ожидал, что атаман даст приказ готовиться с утра двигать по фермерским подворьям, но и этого не было. Как обычно, пожрали и разбрелись. Леван назначил ночной караул. Наказал не только следить, чтобы на подворье никто не влез, но и вдаль поглядывать, а если кочевые перевалят холмы и нападут на какой-нибудь из фермерских домов, сразу поднимать людей и его, атамана, первым будить. Свой план Леван не объяснял, да у него и плана толком никакого не сложилось. Просто решил, что, если дикари нападут на местных, нужно будет помочь. Или хотя бы сделать вид, что помогает. Иначе новый страх — перед кочевыми — пересилит прежний страх перед атаманом. Тонкое дело, понимать нужно…

Ночь прошла спокойно, а с утра к воротам подкатили запряженные манисами повозки — местные везли урожай. Сана без всяких напоминаний поплелась принимать мешки по счету, а Леван вышел потолковать с фермером. Тот, коренастый, загорелый и лохматый мужчина, глядел неприветливо.

— Что, надумал наконец? — улыбнулся Леван. — А я ж вас вчера ждал.

— Так это… надумал, — с трудом выговорил загорелый. Он не знал, что отвечать. — Всем миром и надумали. Только решили поочередно: нынче я, а после сосед мой. Чтобы без суеты.

— Ну и правильно, — кивнул Леван. — Хорошо, вовремя решили. А то я собирался поторопить.

Понять-то ситуацию было несложно. Вчера Ляков ходил к местным, предупредил. На это Леван и рассчитывал. Сперва сказал Сане, потом Лякову — нужно же разобраться, от кого слух пойдет к местным. Теперь понятно.

Фермер с сыновьями и батраком, еще более угрюмым, чем хозяин, стал стаскивать мешки в подвал. Всякий раз подолгу тыкал в метки, вышитые его женой на мешковине. Сана считала, фермер норовил сжульничать, пронести дважды одно и то же. Она спорила, фермер уныло повторял снова и снова, что он без обману считает… Леван подозвал Дулю и громко — чтобы фермеру было слышно — заявил:

— Что за народ! Он, можно сказать, на волосок от смерти еще нынче на рассвете был, а к полудню, гляди-ка, хоть малость, а соврать норовит. Все едино ведь не получит больше, чем мешков, его бабой помеченных, в наших погребах насчитается.

— Так, может, пояснить ему, что к чему? — оживился Дуля. — Я это в два счета, я это… напомню, кто здесь хозяин.

— Да ладно, пусть Санка с ним сама спорит. Ей же нужно чем-то заняться… днем. Ночью-то я ей всегда работенку сыщу, а днем скучно бабе.

Леван подмигнул Дуле, тот глупо гыгыкнул и бросил долгий голодный взгляд на Сану. Женщина залилась румянцем, хотя, казалось бы, чего ей смущаться — и так все знали, в чьей постели ночует. Леван наслаждался. Он нарочно пугал фермера, не обращаясь к нему самому, а болтая с Дулей. И Сану нарочно в краску вогнал, к ней ни разу не обратившись. Будет он, глава клана, со всякой мелкой сошкой самолично в разговор вступать! Так и пойдет впредь. Его станут ненавидеть и бояться. Ненависть ему нипочем, а страх нужен. Ради страха все и затевалось.

После полудня прикатило на возах еще одно семейство. В этот раз было то же самое, разве что немного скучнее. Глупый Дуля вошел во вкус и получал удовольствие, пугая местных, так что теперь Леван мог не напрягаться, предоставив эту заботу подручному. Он присматривался к Лякову, не затаил ли Хромой какую неправильную мысль. Но старик держался тихо, и Леван решил, что тот, кто поработал в Инкерманских копях, навек в душе страх сохраняет. А это значит, что управлять им можно легко. Через страх управлять.

Третий по счету фермер, сгрузив мешки, подошел к атаману и сообщил, что его работники видели за холмами всадников на манисах. Из-за большого расстояния толком не разглядели, однако и так было ясно, что это разведчики кочевых. Внезапного нападения Леван не опасался — пусть местные опасаются, их дома к холмам ближе, на них и могут ночью напасть. Однако для поддержания авторитета скомандовал своим, чтобы заводили. Колонна в прежнем составе — два мотофургона и сендер — бодро выкатила из холмов. Далеко Леван не велел соваться, знал, что после взбучки, полученной в прошлый раз, кочевые не рискнут сражаться. Так и вышло — бандиты покрутились по округе и возвратились ни с чем. Леван решил особо не усердствовать. «Ну, сожгут дикари чье-то подворье, — рассудил он, — и что же? Урожай все равно у меня».

Он выбрался на крышу фургона и уставился в небо. Облаков за последние дни стало больше, ветер не стихал. Погода менялась, приближались дожди. До дождей здесь будут кружить кочевые, принюхиваться, присматриваться, искать способ поживиться. Потом уйдут, тогда Леван вздохнет свободней и займется фермерами — приведет их к покорности раз и навсегда. Ну а после — новые дела. Так что он ждал начала непогоды.