Потаенный дворец - Дайна Джеффрис

– У меня целых два выходных дня, – с улыбкой сообщил он и встал. – Я заехал сообщить, что сегодня мама не сможет быть на встрече в «Женском институте», а потому заезжать за ней не нужно.

– Это Брюс, сын моей подруги Грейс, – представила парня Глэдис. – Познакомься. А это моя соседка Флоранс.

Он обошел стол и пожал Флоранс руку. Брюс был высоким и худощавым, с курчавыми коротко подстриженными волосами и теплыми светло-карими глазами. Флоранс понравился его облик и то, как парень по-свойски чувствует себя у Глэдис.

– Что ж, сообщение я передал. Можно и ехать.

– На твоем старом костотрясе?

– Конечно. – Он снова улыбнулся и поцеловал Глэдис в щеку. – До встречи. До свидания, Флоранс.

Как заметила Флоранс, у Глэдис заблестели глаза, и, когда Брюс ушел, она сказала:

– Всего двадцать восемь, а уже ординатор в Королевской больнице Девона и Эксетера. Знаю его почти с рождения.

– Мне понятна ваша гордость, – отозвалась Флоранс. – Очень приятный молодой человек.

– Ты, поди, подумала, как его до сих пор не окрутили.

– Честно говоря, нет. Надеюсь услышать от вас.

Глэдис пристально посмотрела на нее:

– Хотя это и не моя история, расскажу. Жаль, конечно, парня. Был он помолвлен с одной девицей в Эксетере. Пока он пропадал на дежурствах, она завела шашни с каким-то американцем.

– Боже мой!

– Может, и лучше, что не женился на этой вертихвостке, – выдохнула Глэдис и поморщилась.

– Судя по нему, его душевные раны зажили, – пряча улыбку, сказала Флоранс.

– Когда немцы устроили Блиц и бомбы так и сыпались на девонширские города, роженицам в родильном отделении эксетерской больницы выдали средства защиты – эмалированные миски и одеяла.

– Ну и ну! – засмеялась Флоранс. – Сомневаюсь, что с миской или одеялом на голове можно защититься от бомб.

– Трудно сказать. На больницу не упало ни одной бомбы. Спроси Брюса, он тебе расскажет… Так когда ты своего посмотришь? Сейчас или потом? – невинным тоном спросила Глэдис.

– Моего? Вы о ком?

– О рыжем котеночке, которого я для тебя оставила. Я его Бартом назвала. Просто очаровашка.

– Знаю, куда вы клоните, – улыбнулась Флоранс.

– Бери котика, не пожалеешь. Он тебе поможет, – заговорщически подмигнула Глэдис.

– Чем?

– Белинда не переносит кошачью шерсть. У нее моментально распухают глаза и начинает течь из носа.

– Ну и хитрая вы женщина! – расхохоталась Флоранс. – Но вы же знаете, что я не могу взять животное, поскольку не знаю, где буду жить.

Флоранс лежала на кровати в комнате Джека. Подперев голову ладонью, она всматривалась в карту Мальты, которую позаимствовала у Глэдис, и чувствовала себя в подвешенном состоянии. Белинда и не думала уезжать, что лишало будущее Флоранс всякой определенности. Она не знала, как ей поступить. Неопределенность действовала на нервы. Теперь, когда у нее фактически не было дома, представься ей возможность прямо сейчас отправиться на Мальту, она поехала бы не раздумывая. Там она хотя бы занялась полезным делом. И мать обрадовалась бы, а Флоранс любила радовать других. Она уже написала Клодетте, поблагодарила и пообещала приехать снова.

Комната Джека очень нравилась Флоранс. Там было два окна – на передней и задней стенах. Комната вовсе не ощущалась мужской, как она думала. Потолочные балки были окрашены в приятный янтарный цвет. На окнах висели бело-голубые полосатые занавески, а на натертом полу лежала пара персидских ковров. Все это создавало уютную обстановку. В углу стоял шкаф для хранения документов. Часть одной стены занимали полки с папками и книгами. Не утерпев, Флоранс заглянула в его гардероб, но не позволила себе просматривать одежду, равно как и содержимое ящиков письменного стола, стоящего у заднего окна. Свернувшись калачиком, она читала, но ближе к вечеру голод поднял ее с кровати и погнал на кухню. Слава богу, Белинды там не было, однако напряжение все равно сохранялось.

Флоранс зашла в продуктовую кладовую и увидела, что последняя бутылка шерри исчезла, а от драгоценного куска сыра, хранившегося под сетчатой крышкой, остались жалкие ломтики. Она нахмурилась. Было несложно догадаться, чтó тут происходило, пока она разглядывала карту Мальты.

Из гостиной доносились странные звуки. Флоранс вслушалась. Белинда не то бормотала, не то с кем-то спорила. Вскоре до нее дошло: та спорит с собой. Беспокойство заставило Флоранс забыть о голоде и пойти в гостиную.

– А вот и ты. Входи, – заплетающимся языком произнесла Белинда; судя по блеску в глазах, она была достаточно пьяна. – Горло промочить хочешь?

– Я не особо люблю шерри.

– Это виски. – Белинда взмахнула бутылкой. – Маловато осталось. Ты уж прости.

– Благодарю, но я пью только вино.

– А-а-а… – Белинда указала на нее пальцем. – Это потому, что ты француженка. Тогда скажи, что ты забыла в Англии?

Флоранс вспомнила слова Клодетты, говорившей, что врагам надо смотреть в глаза. Была ли Белинда ее врагом? Флоранс расправила плечи. Хватит быть робкой.

– Послушайте, Белинда, должна вам сказать, что я не собираюсь отсюда уезжать. А вот вам, думаю, следует вернуться в Лондон.

– Ты так думаешь? – сипло спросила она и вдруг икнула. – Прошу прощения.

– Что хорошего ваше пребывание здесь принесет вам или Джеку?

– Черт! Ты спрашиваешь меня? А ведь думаешь-то ты о себе.

– Я просто подруга Джека.

– А я его проклятая жена.

К ужасу Флоранс, Белинда заплакала.

Вскоре Белинда рыдала, ударяла себя кулаками в грудь и стонала так, словно у нее разрывалось сердце. Флоранс подошла и осторожно коснулась худенького плеча Белинды. Наконец та заметила ее присутствие.

– Возьмите. – Флоранс протянула ей носовой платок. – Чистый.

Белинда взяла платок. Ее лицо покрылось пятнами и сморщилось. Вокруг распухших глаз обозначились красные круги. Она вытерла глаза, затем щеки и попыталась пригладить волосы, но ее дыхание оставалось судорожным. Вскоре рыдания возобновились. Белинда скрючилась. Слезы текли сквозь пальцы, падая на колени. От зрелища такого глубокого горя на глазах Флоранс тоже появились слезы.

Потом, кое-как успокоившись, Белинда обхватила себя и принялась раскачиваться, подвывая высоким голосом.

– Это моя вина, – наконец прошептала она. – Он обвиняет меня, и он прав.

– Чем я могу помочь? – спросила Флоранс, сознавая, что при всем желании ей нечем помочь Белинде, но та ее не слышала.

– У меня внутри дыра. Болит не переставая, оттого я и пью. Выпивка дает отупение. Джек не понимает… Я ищу забвения, – помолчав, продолжила Белинда. – Понимаешь? Я позволила умереть моему малышу. Моему собственному сыну. Я позволила ему умереть. И знаешь… я ненавижу себя. Гораздо сильнее, чем Джек ненавидит меня.

Последние слова Белинда произнесла совсем тихо. Чувствовалось, ей невыносимо делать такие признания.

– А я уверена, что Джек не питает к вам ненависти.

– Уверена? – горько рассмеялась Белинда. – Я знаю, что он меня не любит. Наш брак распался, и мне