Моя желанная западня - Надежда Анатольевна Черкасова

Щеки Ольги горели, глаза излучали боль и откровенную неприязнь. Наконец-то она вслух задала вопрос, который мучил ее многие годы. Но вопрос этот по-прежнему оставался риторическим. Она не искала на него ответа, потому что ответ знала сама.

– Если бы он только послушался маму и бросил летать, занялся своими пчелами раньше, она была бы сейчас жива. Потому и мед терпеть не могу, что он кажется мне горше любой горечи. Только вид делаю, что ем, чтобы отца не обидеть. Вот и Юра может не успеть выполнить мою просьбу. Опомнится, когда уже будет поздно. Когда его жертва окажется ненужной. – Ольга бросила взгляд на дверь, заслышав шаги отца. – И вообще я не понимаю, что можете сделать вы? Разве слабая по сути своей женщина в состоянии тягаться с мужчинами, да еще профессионалами?

– Олюшка, Софья Павловна просто хочет помочь, поэтому даже за это ей огромное спасибо, – ответил за Софью Северов, входя в гостиную с подносом, на котором чашки с блюдцами из тонкого фарфора мелодично позвякивали от соприкосновения с золочеными ложечками.

Он был в синих джинсах и белоснежной рубашке с закатанными рукавами, оттеняющей великолепный загар крепкого мускулистого тела. Восхитительный букет запахов из ароматного чая и терпкого душистого меда витал в воздухе, нагнетая желание Софьи не только утолить жажду, но и ближе познакомиться с заинтересовавшей ее весьма неординарной личностью.

– Думаю, Юра сейчас не в том положении, чтобы отказываться от какой бы то ни было подмоги. Тем более, что он сам обратился к Софье Павловне. – Северов поставил поднос на столик и сел в кресло сбоку. – Угощайтесь. – Он передал Софье чашку с дымящимся чаем, пододвинул ближе вазочку с медом и хрустальную розетку. – Пробуйте, не стесняйтесь. Вы такой вряд ли когда-нибудь ели.

– Это папина гордость, – сказала Ольга, сделала маленький глоток из изящной чашки, но к сласти не притронулась.

А мед и в самом деле вне всяких похвал. Софья явственно ощущала, как прибывают силы, не оставляя и следа от усталости.

Пили молча, не решаясь прерывать столь блаженное удовольствие проблемами, которые не волки и в лес не убегут.

– Спасибо за угощение. – Софья отодвинула чашку. – Оля, мне очень важно понять, не вызвана ли вражда Кротова и Липатова к вашему мужу тем, что вы их игнорировали и предпочли Юрия? Может, поэтому они теперь стараются сделать его крайним?

– Не знаю. Может быть. А может, и нет. Оба – один бывший, другой настоящий – напарники Юры. Между ними мог произойти какой-нибудь конфликт по работе. Или была другая причина. Мне об этом ничего неизвестно. Я вообще не понимаю, чего вы от меня хотите?

– Олюшка… – начал было Северов.

– Думаешь, она зря сюда приехала? Да она сама нуждается в помощи.

– Олюшка, ты ведешь себя неподобающим образом.

– Оля права, Михаил Иванович. Я и в самом деле нуждаюсь в помощи. Юрий посоветовал мне держаться Валерия, а тот оказался не тем, за кого его принимали. Такой не только в друзья, даже в напарники не годится. А к Стасу я не решаюсь обратиться, так как Юрий ему не верит и считает, что он вполне может подставить, если появится возможность. Я думала, вы мне подскажете, на кого положиться из окружения Юрия.

– А какого рода помощь вам нужна? – спросил Северов.

– Меня интересует кто-нибудь из ОВД или Следственного комитета, кому можно доверять. У меня оказалась сумка, которая должна была послужить доказательством вины Юрия.

– Откуда она у вас?

– Разыскивая Ольгу, я сначала отправилась на дачу. Покрутилась у дома, но, поняв, что там никого, уже собралась уходить, как увидела подъезжающую полицейскую машину. Не хотела, чтобы меня застали на вашем участке – ведь я тайком, прошу прощения, забралась в ваш сад, – вот и укрылась за домом. Мне пришлось наблюдать, как Кротов прячет в кустах эту сумку. Когда он уехал, я заглянула в нее и поняла, что там находится улика против Юрия.

– Какая улика? Что именно?

– Его джинсовая куртка, измазанная кровью Казуч.

– Да с чего вы это взяли? Почему куртка именно его? – возмутилась Ольга, неприязненно сверля Софью злобным взглядом. – И почему именно кровью Казуч? Что за бред!

– Но мне же… – произнесла Софья и тут же замолчала. Не хватало еще с головой выдать Юрия – признаться, что куртка была в его машине, а он от нее избавился. Если бы считал нужным, чтобы они знали об этом, сам рассказал. – Я хотела сказать: тогда зачем Кротову подбрасывать такую важную улику на вашу дачу? Только для того, чтобы подставить Юрия. Теперь нужно передать сумку в надежные руки, чтобы вывести Кротова на чистую воду.

– Но там же улика против Юры! – вспыхнула Ольга. – Вы что – не понимаете?!

– Вот именно! Улика, которую подбросил Кротов, чтобы всю вину за убийство свалить на Юрия. Как только сумка окажется в руках профессионалов, они возьмутся за Кротова, чтобы выяснить, зачем он пытается подставить Юрия и не виновен ли сам Кротов в смерти Марины?

– Может, Оля права, и не стоит никому отдавать такую важную улику против Юрия?

– Конечно! Проще всего ее уничтожить. Сжечь вон хотя бы в нашем камине и не носиться с ней как угорелая по бане.

– Олюшка, я прошу тебя!

– Тогда как мы докажем причастность к этому делу Кротова, который подбрасывает улику и тут же посылает на дачу оперативников с обыском? Причем сам торопится поскорее уехать, чтобы сослуживцы не застали его одного возле такой важной улики.

Софья и сама понимала шаткость своей версии, которая, как палка о двух концах, может ударить и того, кого не следует.

– Тоже верно. – Северов в раздумье пощипывал усы. – Я, конечно, не детектив, но, думаю, смогу вам помочь. В Следственном комитете работает сын моего приятеля, тоже летчика. Если вы уверены, что поступаете правильно, можно обратиться к нему. Хотя не совсем понимаю, зачем? Ведь вы и сами можете отнести сумку в полицию, рассказать, при каких обстоятельствах она у вас оказалась, настоять, чтобы запротоколировали свидетельские показания. И тогда ваше слово будет против слова Кротова. А если вам нужен свидетель того, что именно вы отдали куртку в полицию, то я к вашим услугам.

– Папа, тебе-то это зачем? Нет, я против того, чтобы ты ввязывался в эту историю. Не хватало еще, чтобы и тебя в чем-то заподозрили и арестовали. Пусть она сама разбирается со своими проблемами. И пусть у нее болит голова о том, поверят ей или нет, если она не понимает, что