Окончательный расчет - Фридрих Незнанский

Он еще раз глянул вниз, на тоскливо-серый двор с пятнами грязи на тех местах, где недавно лежал снег, и слегка вздрогнул: слева, стараясь обходить лужи в своих ярко-красных сапожках на шпильках, к дому шла Женя… Интересно, почему она сегодня по телефону напустила столько таинственности, организовывая свидание? Из романтических побуждений? Ну это вряд ли… Альберт нахмурился и, строго напомнив себе, что он оперативник «Глории», а отнюдь не сентиментальный вьюнош, роль которого ему так не по вкусу, двинулся в сторону прихожей, дабы лично встретить Шмелеву.

Женя ворвалась в квартиру словно весенний ветер с Волги и, резко захлопнув дверь, привалилась к ней спиной. Глаза ее горели, щеки сияли нежным, естественным румянцем, женщина слегка задыхалась.

— Ох-х-х!.. — Она оттолкнулась от двери и прижалась к Альберту, спрятав лицо у него на груди. И вдруг неожиданно рассмеялась. — Ты не представляешь, как, я лажанулась! — скидывая на ходу белоснежное легкое пальто и красную, в тон сапожкам, шляпу с шарфиком, она пролетела в комнату. На мгновение замерла, обнаружив на столе прелестный букет белых роз (деньги Денис выделил беззвучно!), рассеянно чмокнула Альберта в щеку («Спасибо, милый!..») и почти упала на кровать.

— Что случилось, Женюра?.. — Вронский искренне встревожился: не хватало только, чтобы оскорбленный муж сорвал им операцию! В этот момент в нем говорил исключительно оперативник — несмотря на нежность в голосе.

— Ты знаешь, что я вчера опоздала домой?.. В том смысле что Василий был уже там и бесился от ревности и подозрений, пел своих «Волков», которых я терпеть не могу…

— Ка-каких волков?!

— А-а-а, не важно! Не в этом дело, а в том, что выкручиваться пришлось на ходу, я брякнула первое, что пришло в голову: наврала, что мне по телефону якобы угрожали раз пять за ночь, и в итоге я со страху рванула ночевать сюда… А поскольку приехала поздно, то и проспала его поезд!

— Остальное могу представить, — покачал Альберт головой. — Он приставил к тебе охрану… Как же ты удрала?

— Легко! — Женя довольно расхохоталась. — Отправилась с этим козлом в наш центральный универмаг, там целых три этажа и народу всегда уйма! Ну я его отправила в кафе посидеть, пока сделаю покупки. Договорились встретиться там же через два часа… Ох, Бертик, я, должно быть, сошла с ума, так себя веду, словно, словно…

Он с нежностью привлек ее к себе и договорил за Женю очень тихо, прижав губы к ее ушку:

— Словно это и вправду любовь… А это любовь, разве я тебе не говорил вчера?..

…Спустя сорок минут Женя с сожалением выскользнула из постели, но вид у нее был самый что ни на есть задумчивый.

— Пора, иначе будет скандал… И что мне теперь делать?

— Ничего. — Он сел, не одеваясь, и улыбнулся. — Обещаю тебе, что завтра же твой супруг оставит тебя в покое… Пока я имею в виду только охрану.

Евгения Петровна, уже успевшая накинуть пальто и сделать шаг к дверям, нервно обернулась и, возвратившись, присела на край кровати.

— Послушай… Я, должно быть, и впрямь сошла с ума… Ведь я же ничего о тебе не знаю, конечно, если не считать твоей семейной истории, которую ты мне вчера изложил… Ты — кто?..

Она положила руки на обнаженные плечи Альберта и пристально посмотрела ему в глаза. Оперативник Вронский, повернув мысленно некий внутренний ключик, запиравший парочку лишних сейчас замочков, улыбнулся и приступил к выполнению второй части своего задания.

— Хорошо, давай знакомиться! — Он весело подмигнул Жене. — Все равно рано или поздно… Ты знаешь, к кому и по какому делу ездил твой супруг в Москву?

Женя резко отодвинулась и с подозрением поглядела на Альберта.

— Вообще-то должен был ехать Роман… Послушай, ты… ты что-то знаешь!..

— А-а-а, Мозолевский, — ухмыльнулся Вронский, решив, что настал момент пойти ва-банк. — Да нет, это ничтожество шеф в столице видеть не жаждет, иначе меня бы здесь не было!

— Так ты… — Женины глаза округлились, сделавшись раза в два больше. — Ты… От этого, который был здесь в прошлом году?! Господи, во что эти два козла вляпались?

— Я, Женечка, не знаю, кто приезжал сюда в прошлом году, — покачал головой Альберт. — Могу лишь сказать, что лично я представляю людей весьма и весьма серьезных!

— Боже мой… Как это — кто?.. Ну такой пузатый с лысиной… Сейчас! — Женя, заметно побледневшая, на минуту прикрыла глаза. — Панченко, кажется… Точно Панченко, его так называл муж… Вспомнила…

Она отодвинулась в самый конец кровати и, прижавшись к спинке, со страхом глянула на Альберта:

— Ты… Ты нарочно за мной следил… Ты…

— Глупости! — Вронский резко опустил на пол ноги. — Я понятия не имел, кто ты, Женюра, когда увидел тебя там… Скажу честно, я ожидал Мозолевского: у шефа появились на его счет большие сомнения!..

Он опустился рядом с Женей, обойдя кровать, и порывисто привлек женщину к себе, не обращая внимания на ее сопротивление:

— Женюра, все правда: я увезу тебя с собой, и этот мужлан, твой супруг, и это ничтожество Мозолевский — никто из них никогда в жизни не посмеет больше прикоснуться к тебе даже кончиком пальца… Я не позволю, понимаешь?.. Я!

Напрягшиеся было Женины плечи начали отчетливо расслабляться под его руками. Женщина прерывисто вздохнула и подняла лицо.

— Так не бывает… — беспомощно прошептала она.

— Бывает… — так же шепотом возразил Альберт, всей душой ненавидя себя в этот момент.

Евгения Петровна вновь выскользнула из его объятий, но на этот раз значительно мягче:

— У меня почти нет времени…

— Я оденусь мигом и подвезу тебя.

— Я не об этом, Бертик… — И совсем другим, деловым тоном, никак не ожидаемым Вронским при данных обстоятельствах, спросила: — Ответь мне всего на два вопроса. Первый: насколько серьезно эти козлы провинились перед… ну перед серьезными людьми? И второй: что ты можешь предложить мне взамен… Ну ты понимаешь…

— Конечно, милая, ты имеешь право знать… — пробормотал Вронский, муки совести которого как-то вдруг затихли. — Провинились они круто, так что не исключено, что в самом скором времени ты рискуешь остаться вдовой… Или оказаться на пороге бедности — если они уплатят то, что утаили…

— Ты что — киллер?!

— Господь с тобой, родная! Я всего лишь эксперт, но эксперт высококлассный.

— Что это означает?

— Я объясню в другой раз. У тебя ведь был еще один вопрос?

— Был. — Она слегка прищурилась.

— Предложить я могу тебе, Женюра, конечно же деньги… Много денег, так много, что ты и представить не в силах… А к ним все, к чему ты привыкла: квартиру, поверь, весьма комфортную, на Фрунзенской набережной. Особняк в подмосковном Солнцеве. Личный счет…

— Почему я должна тебе верить?! — Потрясенная Женя почти взвизгнула. — С какой стати?!

— Все очень просто: счет для тебя я открою на твоих глазах, если пожелаешь — хоть завтра же… Правда, не в Берне, а пока что здесь… Ведь иначе ты мне не поверишь, верно?.. И скажи: если бы я собирался тебя обмануть — к чему мне было рассказывать, кто я на самом деле? Женечка, к чему?..

— Боже мой… — Женя вновь оказалась в его объятиях. — Кем бы ты ни был — ты сумасшедший… Неужели все это правда?..

Она на мгновение прижалась к груди Вронского и встала:

— Пойдем, иначе скандала мне не миновать… И на какую сумму ты собираешься открыть мне счет? Я имею в виду — здесь, в Северотуринске?

— Назови ее сама, любимая… Конечно, в рублях, долларовые счета так вот сразу не откроешь.

— А если я скажу — миллион?..

— Значит, на миллион… И поверь, все остальное, о чем я говорил, ничуть не хуже, чем здесь у тебя…

— Ну как раз это-то представить нетрудно, — усмехнулась Женя, — особенно насчет загородного особняка… Я не была там уже год, видел бы ты эту «роскошь»! Понять не могу, для чего туда мотается Васька. Якобы отдыхает он там, воздухом дышит… Ты знаешь, что у него астма?

— Знаю… Я готов, любимая!

Спустя час, заехав после супермаркета на Женину квартиру еще раз, чтобы забрать работавший уже вхолостую небольшой прибор для аудиозаписи, Альберт отправился на съемную квартиру Дениса: вернуть владельцу его «лексус» и отдать пленку.

Кажется, впервые за всю свою двадцатичетырехлетнюю жизнь Альберт Вронский чувствовал себя столь опустошенным, как сейчас.

Денис внимательно глянул на своего сотрудника и, словно не заметив ни мрачного выражения его лица, ни вялости, с какой тот грохнулся на диван, растянувшись на нем во весь рост, поинтересовался:

— Все в порядке?

— Ага… если не считать, что Женя теперь под охраной…

— Знаю, — кивнул Денис. — Ей угрожали по телефону, и Василий…

— Вранье! Никто ей не угрожал, — буркнул Вронский. — Соврала, чтобы объяснить свое вчерашнее опоздание.