Коммерция (август 2007) - журнал Русская жизнь

По итогам этой закупки мне дали премию - тысячу двести рублей.

Участвовала я и в торговых войнах. В первый раз столкнулась с ними в Индии, когда одна местная компания пыталась всучить мне взятку, а потом сдать компетентным органам, подставить, одним словом. Делалось это для того, чтобы я не подписала контракт с конкурирующей фирмой.

Но самые жесткие торговые войны, как ни странно, происходили с участием советских людей. Посольские работники во многих странах получали откаты от местных фирм за лоббирование их интересов. В эту игру пытались включить и меня. В одной стране наши посольские работники предлагали мне взятку в несколько сотен тысяч долларов. Напомню, это были семидесятые годы, когда американский доллар котировался в четыре раза дороже, чем сейчас.

- В «узких кругах» существует мнение, что именно в семидесятые часть советской элиты поняла неизбежность краха СССР и начала потихоньку переводить деньги на Запад. Занимаясь в том числе и теми операциями, о которых вы говорите.

- Да, я знала о таких настроениях среди части советской элиты. Такие операции осуществлялись в основном в тех случаях, когда был задействован какой-то иностранный посредник. Если в торговле между СССР и третьей стороной появлялся посредник, в половине случаев это была махинация. Особенно отличались этим фирмы, которые поставляли в СССР высокотехнологичные товары в обход американской поправки Джексона-Вэника. Пока для отвода глаз американцев они проходили через четвертые-пятые руки, конечная цена возрастала в три-четыре раза. Проследить, был ли обман, и если да, то на какой стадии сделки, было физически невозможно. Суммы комиссионных советских коррупционеров исчислялись, конечно, не миллиардами долларов, но уж сотнями тысяч и миллионами наверняка. Несомненно, к началу перестройки они могли накопить капитал в десятки миллионов на каждого, тем более что в советское время эти деньги нельзя было потратить без того, чтобы привлечь к себе внимание.

Я знала: у тех, кто продавал нефть и покупал зерно, трубы, многое нечисто. Но даже сегодня я не могу рассказать об этом подробнее, тем более назвать имена: многие из этих людей живы, а некоторые занимают высокие экономические или политические посты.

- Вы уверены, что на государственном уровне коррупции не было? Все ограничивалось «частной инициативой»?

- За всех говорить не буду, скажу про мой ближний круг, людей, с которыми я особенно дружила. Юра Брежнев, наш замминистра и сын Леонида Ильича. Милейший был человек, бессребреник. Работал в своем кабинете до десяти-одиннадцати часов, пока не напивался. Люди пользовались его состоянием и подсовывали ему бумаги на получение квартиры, дачи - он подписывал все не глядя. Какая коррупция, ему физически не до того было. Потом отец, конечно, приказал Юру снять.

Или другой замминистра, Кузьмин. Умница, но никакого образования у него не было, даже среднего. Он все быстро схватывал крестьянским умом. Природная честность не позволяла ему участвовать в сомнительных делах.

Тем более что весь высший круг был под колпаком КГБ: сделай хоть раз неверный шаг - и конец не только карьере, но и свободе. Люди из верхушки никогда не катались как сыр в масле, это миф. Например, у членов ЦК КПСС была единственная привилегия по нашей линии: ежегодно мы закупали лекал западных модельеров на сто пятьдесят тысяч долларов, и потом по ним высшим партийным чиновникам шили костюмы, а их женам - платья.

- В конце семидесятых - начале восьмидесятых КГБ как раз взялся за чистку рядов в системе торговли…

- Вы знаете, что я вам скажу. Андропов ведь и начал разрушать СССР. В 1980 году я официально стала советником генерального секретаря, Леонида Ильича Брежнева, и могла воочию наблюдать за происходящими процессами. Как раз где-то с 1980 года Андропов и стал фактически управлять государством: Брежнев всецело ему доверял и неформально передал ему власть, в силу физической неспособности заниматься государственными делами.

Мы не доверяли Андропову, знали, что КГБ в тех же внешнеторговых операциях ведет двойную игру. Подробности раскрывать пока рано.

А вы знаете, что КГБ в государственных бумагах фигурировал как общественная организация? На одном уровне с профсоюзами или КПСС. Де-юре он не имел рычагов управления - в отличие от государственных органов власти. Я сама была поражена, когда в конце пятидесятых, после реформирования МГБ, увидела в бумагах этот его статус.

Теми же западными разведывательными контактами занимался отнюдь не только КГБ. Например, через наш Минвнешторг шла поддержка дружественных коммунистических фирм.

- Были и такие?

- Были. Западные компании, созданные на деньги европейских коммунистов. Или не европейских. (Улыбается.) Эти фирмы имели так называемый статус «пи».

- Назовете хотя бы одну такую компанию?

- Одну назову, потому что она уже не существует. Это австрийская фирма «Зюд Меркут», производитель трикотажа. Их продукцию закупали многие дома моды из Франции и Италии, один крупный итальянский алкогольный дом. Но названия фирм даже сегодня разглашать рано - это ударит и по их репутации, и по русским людям, курировавшим их.

Лучше я кратко расскажу, как из фирмы со статусом «пи» вылетел Пьер Карден. После очередного визита в СССР он почему-то написал нелицеприятную статью про нашу страну, а потом стал активно общаться с французскими правыми. В итоге мы не только на время прекратили у него закупки, но и дали понять, что можем обвалить его фирму. Я это объясняла ему, будучи у него в гостях. Года через три Кардена в СССР простили.

- И часто вы навещали Кардена?

- Я и еще три-четыре товарища регулярно, по два-три раза в год ездили на показы от кутюр. Отбирали коллекции, закупали лекала. Карден как модельер, кстати, мне никогда не нравился. Разве можно его сравнить с Кристианом Диором? И как человек Диор был намного выше его. После Диора на второе место я бы поставила Нину Риччи, хотя у нее был непростой характер.

- Сами вы тоже носили одежду от Диора?

- Нет, я любила английский стиль. Каждое посещение Лондона я начинала с универмага Harrods: юбки, костюмы, обувь. Старалась походить по стилю на английскую королеву. (Улыбается.)

- Вы с ней знакомы?

- Да, и очень хорошо. Встречались не только на официальных приемах, переписывались, она очень большое внимание уделяла экономическим вопросам. Но настоящая дружба у меня сложилась только с Индирой Ганди - она была искренна в своей любви к СССР, в отличие от Елизаветы II, как бы я к последней ни относилась.

Англию я вообще не очень любила: местная элита и аристократия ставили перед остальным миром слишком высокие барьеры. Хотя чаще всего обо мне писала именно британская пресса. Неделю назад перебирала газетные вырезки и наткнулась на заметку из «Гардиан». Корреспондент газеты писал, что застал меня за покупкой мини-юбки - видимо, для дочери. «Стоит полагать, - отмечала газета, - что теперь миссис Киселева закупит и целую партию мини-юбок для СССР».

Квартирный вопрос философии

Признания бывшего риэлтора

Наш собеседник - черный маклер, участник квартирного бизнеса 90-х. Совмещал коммерцию с работой преподавателя МГУ. Овладел многими методами отъема чужой недвижимости и пытался их научно осмыслить.

I.

Новая жизнь для меня началась 10 июля 1991 года, когда вышел закон о приватизации жилищного фонда РФ. Отныне квартиры можно было официально покупать, дарить, наследовать. Конечно, и раньше ничто не мешало прийти в бюро обмена, оформить ордера, а деньги передать за углом. Но шестнадцать лет назад такая коммерция легализовалась.

Тогда же вошел в широкое употребление термин «черный маклер». Произошло это после регистрации первых риэлторских фирм - термин популяризировали именно их сотрудники. Дело в том, что столкнулись два мира: волков-одиночек, выросших в джунглях советского теневого бизнеса, и легальных, но менее опытных коммерсантов новой волны. Довольно долго черные маклеры брали верх в рыночной конкуренции, поскольку не вкладывались в рекламу, не снимали офисы, не платили налоги. Действовали они кустарно, но эффективно - через знакомых паспортисток и участковых. Люди, желавшие изменить жилищные условия, по привычке шли именно к ним.

И маклеры боролись за существование изо всех сил. Тогда в каждой риэлторской фирме сидели девушки, которые фиксировали звонки и записывали данные клиентов. Так вот черные маклеры устраивали в фирмы своих людей, те копировали записи секретарш и передавали маклеру. И тот получал солидную клиентскую базу и таскал верную прибыль прямо из клюва компании. На сумму, которую приносила одна сделка, можно было жить целый год, так что содержание в фирме шпиона многократно окупалось.