Заговор в Насцензе (ЛП) - Брайсленд В.

Она звучала отважно, словно бросала ему вызов перечить ей.

— Это точно, — согласился он.

— Протяни руку и будь очень осторожен, — он не успел понять, что происходило, Эмилия перевернула его ладонь и обвила его пальцы вокруг чего-то твердого и тяжелого. — Это мой кинжал, — объяснила она, не давая его любопытным пальцам коснуться клинка. — Он в ножнах, но они легко слетают, — она прижала его пальцы сильнее. — Это клинок Диоро, он может разрезать что угодно.

— Я ничего не знаю о сражении с оружием! — тут же возразил Петро. От одной мысли, что он пустит кровь, было страшно, и он не боялся признать это. Если она была в инсуле, то знала, что уроки фехтования не входили в расписание.

Она разочарованно вздохнула. Она, наверное, думала, что Петро слушался ее.

— Это не для боя, — терпеливо объяснила она. — А чтобы резать. Ты пройдешь к палатке, где держат казаррино, — она повернула его голову к нужной палатке. — Встанешь за ней и будешь ждать, пока я отвлеку людей в лагере. Пока все отойдут, ты разрежешь ткань сзади, уберешь кинжал в ножны, заберешь казаррино и пойдешь на север. Обязательно идти прямо на север, — сказала она. — Как можно ровнее по прямой. Ясно?

Ее указания были понятными. План имел смысл. Петро сомневался только, что сможет это исполнить.

— Я еще не резал ткань, — выдавил он часть из тех сомнений.

— Это оружие казы Диоро, — повторила она. — Этот клинок разрезал бы камень, не напрягая твою руку. Просто вонзи и проведи вниз, — она направила его руку, повторила движение дважды. Петро не ожидал, что она так свободно будет управлять им, но он и не возражал. — Вонзи. И режь. Хорошо?

— Хорошо, — он старался звучать уверенно. Он дрожал внутри. Почему он не мог отвлекать, пока она делала трудную работу?

Эмилия была снова на ногах, подняла его. Ее хватка была сильной, как у мужчины. Он потянул ее за руку, чтобы снова заговорить на ухо:

— А если он связан? — спросил он. — Или без сознания от веществ?

Она уже это обдумала.

— Если бы он был связан или без сознания, не смог бы использовать горшок, — и он признал ее правоту.

— А брат Нарцисо? — спросил он, потянув за ее рукав, не дав ей отодвинуться.

— Если он еще жив и там, возьми его с собой. Просто пусть оба молчат и идут на север, я вас догоню.

— А если…?

— Вентимилла. Импровизируй. Ты не без мозгов, — ее нетерпение было острым, как кинжал в руке Петро. — Ты справишься со своей ролью? Если нет, я сделаю это сама.

— Я…! Конечно, я смогу это сделать, — заявил он. — Просто сделай свою работу, — он не видел ее лица, но на пару секунд Петро был уверен, что Эмилия сдержалась, чтобы не возмутиться. Она опустила его ладонь на свой пояс, чтобы повести его, ее зрение в темноте было лучше. Они направились к цели.

С каждым шагом к палатке, где его друга держали в плену, Петро мог представить сотню причин, почему он не должен был тут находиться, в лесу на севере от Кампобассо. Он не был стражем. У него не было обучения. Никто не ожидал от него ничего необычного, и он всегда предпочитал скрываться на фоне.

— Оставайся у дерева, — приказала Эмилия, когда они были близко к палатке. Она была в нескольких шагах от него, оказалась выше, чем он думал, скрывала от него костер. Эмилия на миг была видна в свете луны. — У тебя будет несколько минут. Справишься?

— Иди, — шепнул он, радуясь, что не сказал громче. Он мог выдать страх, сдавивший горло. Он вдруг ощутил ее пальцы на своей свободной ладони. Она сжала на миг и пропала без звука. Он выждал миг, отчасти ожидая, что она скажет что-то еще. — Эмилия? — сказал он. — Ты еще там?

Ответа не было. Он был один.

14

Ты слишком много переживаешь за своего мальчика. Что с того, что у Петро нет любви или таланта к стеклу, как у нас? Он милый. Есть много работы в инсуле, которая займет его до конца жизни, и он будет полезен.

— Веста Диветри в письме ее матери, Джулии

Глаза Петро успели привыкнуть к темноте, и, когда он вышел из леса и выглянул из-за палатки, свет костра ослепил его. Он ощущал запах дыма и жареного мяча. Он склонился и сделал шаг, стало видно плечо одного из лоялистов. Мужчина сидел спиной к нему, но Петро решил отодвинуться. Его сердце колотилось. Один неверный шаг, и его раскроют. И он снова пожелал быть где-то еще.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нет. Так не пойдет. У него не было обучения стража, но он уже показал Эмилии, что мог думать как страж. Ради Адрио и всех ошибок, которые он уже совершил в этом пути, он будет держать себя в руках, чтобы обхитрить трех или более мужчин. Сколько часов они уже были рядом с лагерем, и их не заметили? Он мог пробыть несколько минут сам, ожидая и не двигаясь.

Строгий выговор себе помог. Паника отступала, и он стал обращать внимание на окрестности.

— Прямо на север, сказал он, пытаясь определить, пока было время, направление своего пути. Меньшая из двух лун висела у горизонта где-то справа, куда он должен был идти, ее било видно за стволами деревьев, когда он повернул голову. Да, луна будет медленно двигаться в следующий час, но он хотя бы сможет ориентироваться. Хорошо.

Он слушал звуки из палатки. Он не мог выдать себя заранее, будет плохо, если Адрио позовет на помощь невидимого спасителя. Он вроде уловил глубокое дыхание, но это мог быть один из стражей у костра.

Отвлечение, которое задумала Эмилия, или не удалось провести так быстро, как она ожидала, или время тянулось медленнее без нее. Хотя Петро уже казалось, что ее поймали и пытали, его разум говорил, что он не слышал ни звука от лоялистов. Эмилия, наверняка, просто была осторожна.

Пока он пытался понять, как долго стоял в темноте, взгляд Петро упал на предмет у палатки. Металлический котелок, который он видел до этого у костра. Он лежал теперь между палаткой и грудой мешков, забытый, не убранный. Петро переживал, но и заинтересовался. Что внутри могло вызвать такой гнев? Он всегда хотел проявить себя. Теперь пришло время.

Он мог сделать это сам. Он опустился на колени. Он оставил кинжал у края палатки, готовый схватить, когда будет нужно. Ему нужно было добраться до котелка, даже если будет опасность, что его заметят мужчины у костра.

— Она была самой милой девкой из всех, кого я знал, — палатка уже не скрывала его полностью, и Петро услышал тихое обсуждение. Мужчины пытались не уснуть, развлекая себя так, чтобы не разбудить товарищей.

— Пока ты не видел ее в свете дня, — рассмеялся другой мужчина.

— Как это понимать? — возмутился первый.

Петро сделал еще шаг, земля была холодной под ладонями и коленями. Ему пришлось бы протиснуться плечами под веревки, тянущиеся от палатки, чтобы дотянуться до котелка, или обойти веревку и выйти всем телом в свет огня. Он решил выбрать путь короче, но так, чтобы не выдать себя обитателям палатки.

— Это значит, что она не милая. У нее кривая нога, — сказал второй.

— Как нога с этим связана? Ее нога не рядом с лицом!

Петро приподнял плечи, голова и шея прошли под веревкой. Правое плечо задело ткань, послав небольшую рябь по ней. Он попытался двигаться дальше, но левое плечо врезалось в веревку, и она задрожала. Он не осмелился повернуться и поднять взгляд, но от движения веревки точно дрожала верхушка палатки.

— А могла бы быть, — фыркнул мужчина. — Ведь ее лицо выглядит как задница.

Петро мог дотянуться до края котелка. Может, ему удастся просто подвинуть его.

— О! — первый возмутился. — Лжец! Это твоя мать выглядит как задница осла.

Указательный и средний пальцы Петро поймали край котелка, второй сказал:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это правда, — после мига тишины они тихо, но искренне рассмеялись. — Моя мама не красавица.

Смех дал Петро шанс. Он понемногу подтянул котелок, поражаясь тому, какой он тяжелый. Хоть котелок шуршал по земле и грозил вылить содержимое, он смог подтянуть его немного и замер.

— Твой папа тоже не красавец, — пошутил первый, все еще посмеиваясь.