Аверс (СИ) - Розга

Ника выдавала противоречивые реакции. На названной сумме широко раскрыла глаза, заставив продавщицу практически в открытую усмехнуться, но оплатила, воспользовавшись карточкой, выданной Терновским. Выходя, заметила небольшое объявление, прикрепленное к стеклу, магазину требовалась сотрудница.

Думала об этом до самого вечера, почти на сто процентов уверенная, что Лев ей не позволит. Она не знала мог ли ее содержать Аркадий, не показывал никакого желания, вот самое верное определение, ни разу ни за что не заплатил, не принес в ее дом ничего, кроме разрухи и физической боли. Терновский проявлял прямо противоположные стремления. В его тратах на нее прослеживалось тоже самое отношение, когда отдавал приказы — само собой разумеется. В крови, в природе, дано от рождения, даже не обязанность, а неотъемлемое право. Невольно Ника поддавалась ему с каждым днем больше. Думать о каждом куске хлеба, чем согреться зимой и где раздобыть денег ей не приходилось. Наверное, он не представляет себе женщину работающей.

Она права. Терновский всеми силами бы стал противиться, вздумай она заняться какой-нибудь тяжелой работой, выматывающей нервы, отнимающей бездну сил и времени. Хотя против работы в общем смысле не возражал. Так устроенно современное общество. Работа подразумевает под собой огромный пласт жизни, и главное, знакомств, общения.

Возвращаясь домой, Лев взял за привычку пользоваться звонком. С первого раза прошло довольно дней, ему не разонравилось. Дверь открывает красивая девушка, ждала его, становится теплее от одного воспоминания, что говорить о самом ритуале. Ника и не замечала, бежала к дверям с удовольствием, ближе к тому часу, когда он обычно приходил, обосновывалась в гостиной рядом и чутко прислушивалась, поглядывая на вход. Терновский ей очень нравился, и она вполне серьезно продолжала считать, что их связь не продлится долго. Сегодня она сварила борщ, по всем правилам. Запекла свеклу в духовке, долго варила говяжью косточку, добавила в бульон полгорсти красной фасоли, капусту пришлось использовать свежую, а навар подкислить лимонным соком. Задвинула подальше вглубь холодильника судки с ресторанной едой. Нарезала сало небольшими брусочками, очистила зубчик чеснока, отрезала пару кусков хлеба, пододвинув тарелку поближе к тостеру. В холодильнике нашлась банка хорошей сметаны. Все готово.

Терновский прямо с порога сгреб ее, подхватив под попку и поцеловал взасос, будто неделю не виделись. Ника вздохнула глубже, когда ее коснулись загребущие лапы, на попе у нее проступило достаточно синяков.

— Еще чувствуется? — самодовольно улыбнулся Лев, достоверно зная и так. — Чем будешь кормить? Как день провела?

Ника шла за ним по квартире. Маршрут не меняется, первым делом душ, остальное позже. Ника рассказала про цветы и Лев пошел на них смотреть, одобрительно хмыкнул над зелеными листочками, торчащими из земли и в довесок покивал на них, полностью одобряя. Они казались ему совершенно бессмысленными, но зачем расстраивать девочку? Борщ принял с таким воодушевлением, словно ему половину жизни отказывали в деликатесе. На самом деле неголодная публика предпочитала нечто поизысканнее, крем-супы в основном. Собственно, в их ресторане готовили борщ в новом прочтении — ингредиенты перебиты блендером, украшали листиками мяты. Эксперимент Терновскому не понравился, Бояринов поржал, но из меню убрать не велел. И ведь люди ели, хвалили и заказывали снова, извращенцы, одним словом.

Весьма открытый Терновский считал, что в некоторых вещах нет ничего лучше классики. За едой Ника его не трогала, себе налила полтарелки одной жижи для вида, ложку в суп опускала редко, ей нравилось смотреть, как Терновский ест, особенно блюдо, приготовленное ее собственными руками. Одного аппетита было бы достаточно, но Лев не забывал поблагодарить, не высказывая ни малейшей критики. Откровенно домашняя еда, свежая, сваренная специально ему, искупала всякий возможный недостаток. Впрочем, Ника готовила выше среднего. Задобрив мужчину, девушка начала издалека.

— Тут неподалеку в цветочный магазин продавец требуется, — словно, между прочим, делясь новостями, сообщила она.

Терновский с ходу раскусил полупрозрачный заход и навострил уши. Нет ничего такого в работе продавщицей и на ней явно не придется батрачить от зари до зари, падая к вечеру без ног. Лев не слишком хорошо представлял себе, чем в течении дня приходится заниматься современным цветочницам, случаются в их буднях тяжелые мешки с землей, огромные ящики с цветами и многое другое. Хотя бывает работа намного более трудоемкая. Только Ника абсолютно точно в ней не нуждается.

— Ника, милая, ты можешь выбрать и закончить любой институт, техникум, колледж, — вернулся он к вчерашнему разговору. — Посмотри в сети и скажи, я устрою.

— Не надо, не заставляй, — девушка выдала ту же реакцию один в один, даже побледнела.

— Не буду, — Лев в один длинный шаг полностью сократил расстояние между ними, опустился на корточки перед сидящей на стуле девушкой и обнял ее за плечи, заглядывая в лицо. — Ну что ты, девочка. Я просто хочу, чтобы ты знала, у тебя есть такая возможность. Передумаешь, подойди ко мне и скажи, вот и все. Я хочу сделать это для тебя, но заставлять не стану. Если сама захочешь.

Неспешные уговоры возымели действие, девушка приободрилась. Вряд ли она начнет завтра листать сайты высших учебных заведений, однако от сердца отлегло. Лев явно нащупал ее слабое место и мог бы здорово отыграться на ее психике, прикрываясь благим делом, но сам отступил.

Удивительно.

Благодарная Ника обвила его шею руками, и ткнулась носиком в плечо, продолжая из своеобразного укрытия.

— Так как же?

— М-м-м? — без слов потребовал продолжения Терновский, обнаруживший в непосредственной близости от своего рта нежную девичью шейку, и немедленно начавший расписывать ее слабыми розовыми засосами, которые долго продержаться не должны, смоги он удержать себя в руках.

— Можно… мне в… магазин…? — с паузами пролепетала Ника, наклоняя голову вбок и еще больше открывая шею.

— Да, — согласился Лев, поднялся во весь рост и потянул ее за собой.

Терновский многое делал с чувством, толком и расстановкой. Они доходили до спальни в подавляющем большинстве случаев. Приготовить кровать получалось не всегда.

— Покрывало, — стенала хозяйственная Ника, считающая, что частые стирки дорогой вещи вовсе не на пользу.

Неудовлетворенный тем, что девушка способна в настолько ответственный момент отвлекаться на сущие мелочи, Лев куснул ее, оставив нешуточный отпечаток зубов на внутренней стороне бедра, чуть выше шрамов. Ника вскрикнула и больше о постельных принадлежностях не вспоминала. Хорошенько рассмотрев спереди и от души наигравшись с сосками, он поставил ее на четвереньки, разглядывая на ягодицах следы, оставленные вчерашней поркой. Полностью ладонь с пальцами нигде не отпечаталась, но фрагментарно его рука угадывалась на нежных округлостях буквально повсюду. Вот продолговатый отпечаток большого пальца, неоконченный овал от ребра ладони, сразу три неровных параллельных полоски: указательный, средний и безымянный. Его девочка. Лев раздвинул ей ноги, оставляя стоять на коленях и потрогал вход. Влажная, хорошо смазанная, готовая. Малышка отлично откликалась на его жестковатые и собственнические замашки. Мужчина раскатал по стволу презерватив и толкнулся внутрь, прикрывая глаза от удовольствия обладать. Встречая его, девушка застонала. В самом начале, когда их отношения начинались, ей бы показалось слишком, теперь в самый раз. Терновский приручил ее и приучил к себе, твёрдому телу, глубоким погружениям. Столько и такого качества секса в ее жизни еще не было. Под его внимательным руководством, ее сексуальность раскрывалась, сочилась сладкими соками. Она чувствовала желание, хотела ему отдаваться, думала о нем, оставаясь одна, иногда прикасалась к себе, стыдясь и пугаясь. Лев умел обращаться с женщинами, таланта не отнять. Вот теперь ее подбросило до неба, вокруг горели, кружились звезды и осыпались под ноги, не выдержав взрыва. Позади нее мужчина глухо вскрикнул, засаживая напоследок до упора, повременил переживая самые сильные и вкусные спазмы, медленно вытащил, стянул с себя резинку.