Потанцуй со мной - Анна П. Белинская

а за кулисы Филармонии, где перед началом концерта репетируют различные коллективы.

Из каждой двери доносятся звуки музыкальных инструментов, вокала или же топота ног. Под каждым лестничным пролетом кто-то распевается, а рядом херачит по тарелкам сосед, по коридорам носятся студенты в русских народных костюмах, а на подоконнике сидят полуголые девчонки в черных танцевальных купальниках и чешках.

Здесь гудит всё: огромный портрет, приглядываюсь, — А.В. Александрова вибрирует от стен, потолок сотрясается от дичайшего грохота копыт, словно по нему скачет отряд слонов, стекла в оконных рамах звенят и даже сам воздух этого сумасшедшего дома пропитан творческим безумием.

Всегда считал творческих людей слегка повернутыми и падкими на соблазны. Они ищут вдохновения во всем, порой даже в том, в чем обвиняется мой подзащитный. А когда это вдохновение приправлено еще и родительским баблом и вседозволенностью, получается Матвей, мать его, Павлович Свирский.

В моих висках лесным дятлом начинают долбить болевые спазмы, подстраиваясь под ритм чувака с тарелками. Я не понимаю, как здесь можно находиться, где невыносимая какофония звуков разрывает ушные перепонки и сводит с ума.

Я ненавижу шум.

Я в нем задыхаюсь.

Понятия не имею куда иду, но, если сиюжесекундно не выберусь из этой оркестровой ямы, пульсирующая головная боль обещает перерасти в мигренозный приступ.

Взбегаю по лестнице на второй этаж, но вспомнив, как над головой топтались слоны, поднимаюсь на третий.

В фойе третьего этажа достаточно тихо, по сравнению с первым, и не многолюдно. Небольшая компания девчонок разместилась на всё тех же низких широких подоконниках, шушукаясь и посмеиваясь.

Кручу головой по сторонам, вчитываясь в таблички с названиями кабинетов, чтобы найти слова, похожие на — «Кафедра инструментов эстрадного оркестра», где обучается мой подзащитный утырок.

— Молодой человек! — в приоткрывшуюся дверь одного из них выглядывает голова женщины.

Оборачиваюсь, чтобы убедиться, что обращение было адресовано мне, потому как я слабо тяну на определение молодого человека.

Удостоверившись, что кроме меня и хихикающих девчонок на этаже никого нет, вопросительно выгибаю бровь.

— Да-да, я к вам обращаюсь, — смеется женщина. — Вы могли бы нам помочь?

— Добрый день. Без проблем, — отвечаю этому милейшему созданию.

Небольшого роста пожилая женщина выглядит настолько ангельски доброжелательной, что отказать такому человеку — верх кощунства.

— Добрый! — кокетливо улыбается милая леди, у которой планирую узнать о местоположении нужной мне кафедры. — Проходите-проходите, — словно ундина заманивает в кабинет, а мне видится в ее хитром прищуре неладное.

Вхожу в небольшой репетиционный класс.

Мой первый профессиональный рефлекс — зрительный скан помещения. То, что это зал для репетиций, я понимаю по выстланному паркету, балетному станку и зеркалам в пол, установленным по всему периметру класса.

Из низких окон с собранными вертикальными жалюзями льется солнечный яркий свет и отражается солнечными лучами от зеркальной поверхности.

Прослеживаю за движением перламутровых проблесков, играющих на паркете в догонялки и убегающих в сторону тонкой фигурки, замершей с носовым платком в руке.

Если я всё-таки двинулся умом, то пусть меня кремируют.

Она стоит в чертовски обтягивающих черных тайтсах и спортивном топе с глубоким вырезом. Мои мышцы напрягаются и каменеют, когда наши взгляды встречаются: мой — вопросительный, ее — шокировано-испуганный.

Да я сам офигеваю, Цыганка!

Это уже нихрена не смешно, потому что я начинают терять контроль над своей жизнью и чувствовать себя гребаной марионеткой в руках кукловода. Если, зараза судьба, так веселится, то мне ни черта не кайфово. Мне не кайфово от того, что я чувствую к этой молодой девчонке влечение, от которого не могу получить тот самый кайф. У нее на лбу пылает табличка «Не трогать», а я ничего не могу с собой поделать и жру ее изгибы глазами, напрочь забывая сколько ей лет, зачем сюда пришел и о том, что я — адвокат ее парня-наркомана.

— Как вас зовут, молодой человек? — оборачиваюсь на голос женщины.

— Константин Ни… — запинаюсь, — Константин.

Твою мать, я разучился представляться одним именем и слышать свое имя без отчества.

— Прекрасно, Константин, — улыбается женщина, и мне она уже не кажется милой, потому что я жопой чувствую, что это неангельское создание хочет втянуть меня в то, что мне не понравится. — Я — Марта Михайловна, хореограф этой талантливой молодой танцовщицы Юлии Суриковой, — указывает рукой на стоящую мертвым столбом девчонку.

Я не смотрю.

На Юлию, чертову, Сурикову! Которая несколько дней не покидает моих снов, вытворяя в них своей танцевальной растяжкой неприличные па.

— Нам нужна ваша помощь! — складывает умоляюще бровки домиком, а я посматриваю на дверь, решая, как бы тактично свалить, потому что в этом зале нет неподъёмного рояля, который нужно было бы сдвинуть или стульев, чтобы перенести в другой кабинет.

В этом помещение есть только ОНА и я понимаю, что от меня хотят! Но, блть…

— Простите, — качаю головой, хватаясь за лоб и выдыхаю шумно воздух из легких. — Я не танцую…не умею и … в общем-то я ищу… — Я — опытный адвокат и умело чесать языком — моя работа. Так какого хрена я стою и выискиваю такие слова, чтобы не оскорбить чьи-то чувства? Романов, да что с тобой происходит? Вали нахрен отсюда, пока ты не растерял себя и свою компетенцию начисто.

— Константин, — мягко перебивает Марта Михайловна. — А нам и не нужно ваше умение танцевать. — Она подходит ближе и проводит по моим плечам рукой. — Нам нужно ваше тело…ваши потрясающие плечи.

Это просто немыслимо!

Она со мной флиртует сейчас? Эта пожилая женщина возраста моей матери?

Бль, Романов, это — успех! Пользоваться популярностью у престарелых соблазнительниц — то еще достижение! Поздравляю, чувак!

— Вам ничего не нужно делать, просто будьте собой, — игриво пожимает плечами и тянет меня на середину паркета. — Хотя знаете, что я вам скажу, юноша? Человек многого о себе не знает, пока не начнет танцевать.

Юноша? Это просто жесткий каламбур, твою мать!

Когда моя жизнь стала давать протечку?

Когда я стал позволять собой управлять кому-то?

Когда я стал думать слишком часто не по делу, а о глупых навязчивых фантазиях?

Тогда, когда появилась она, Цыганка с сиреневым хвостом.

— Юленька, милая, подойди! — подзывает Марта Михайловна. — Познакомься с Константином, — женщина смотрит поочередно то на меня, то на девчонку. — Молодой человек великодушно согласился нам помочь, иди сюда, дорогая!

Ага, согласился я, блть. Всю свою жизнь мечтал стать чьим-то пилоном.

Она идет гордо, задрав подбородок и виляя бедрами. Шок отпустил и теперь в ее глазах разгорелось пламя азарта.

Опасно, цыганка, ох, как опасно.

— Добрый день, Константин, — мурлычет засранка и протягивает руку. — А мы с вами нигде не