Не смей меня касаться. Книга 2 - Марина Дмитриева

важное — совместный ребенок. Дитя любви или похоти, какая разница… Главное, что они вдвоем будут его родителями.

— Проходим в гостиную, — командовал папа, — немного выпьем, и можно ехать в ЗАГС.

— Николай Алексеевич, вы забываете, ещё родители должны благословить молодоженов.

— Да-да, конечно, Екатерина Юрьевна.

Ну же не трусь. Теперь твой выход, полумертвая Кармен, не будешь же ты весь этот день прятаться в комнате родителей. Это ведь так просто, один шаг, второй, третий. Дышать не обязательно, потом когда-нибудь надышишься этим горьким, пропитанным отчаяньем воздухом. Я ступала едва слышно, практически на цыпочках, поскольку не хотела, чтобы туфли на высокой шпильке грохотали по ламинату коридора, привлекая ко мне лишнее внимание. Подошла и встала в дверях гостиной. Дальше ноги отказывались идти. Красивый. Шувалов очень красивый мужчина. И тут же себя поправила — у моей сестры очень красивый жених. Алекс был одет в темно-синий костюм, кажется, именно в нем он приезжал разговаривать со мной в Питер. Неужели это тоже его своеобразная попытка меня задеть? Только маленькая бутоньерка, пристегнутая к карману пиджака, выдавала тот факт, что именно он главный участник сегодняшнего торжества.

— Разбирайте бокалы?! — суетился отец. — Екатерина Юрьевна, может вы как мама жениха скажете тост?!

Алекс стоял боком к двери гостиной, в которой красивой статуэткой застыла я. Однако мне показалась, что мое присутствие он мгновенно почувствовал, в позе, широких мужских плечах появилась напряженность.

— Конечно, Николай Алексеевич, я с радостью…

Мужская голова, словно в замедленном кадре, повернулась в мою сторону, ведь я так и не решилась сделать шаг вперёд. Взгляд прекрасных серых глаз обжег, стрельнул тысячью маленьких иголочек в мое тело. Кожа мгновенно стала гореть огнем, надеюсь, я не покроюсь румянцем, словно юная девица, застигнутая за подглядыванием. Сердце сжалось в приступе боли, или любви, став скакать по грудной клетке маленьким взбесившимся зверьком, ранящим себя о прутья, точнее ребра своей тюрьмы. А вот лицо Шувалова было спокойным, ни тебе сожаления в глазах, ни тебе мучительной гримасы, правда, счастья, радости, воодушевления и тому подобных чувств тоже не наблюдалось. Застывшая маска абсолютного спокойствия и полнейшего контроля над ситуацией. Словно Александр Иванович не женится, а присутствует на каких-то очередных деловых переговорах.

— Танюша, присоединяйся, — позвала мама, заметив меня у дверей.

Ко мне обернулись и все остальные гости. Дружком жениха был хозяин байкерского клуба, ну конечно, они ж с Шуваловым друзья еще со школьной скамьи. Кажется, Серж неловко чувствовал себя в костюме, но надеть кожаные штаны, жилет с заклепками и тому подобную байкерскую амуницию на свадьбу лучшего друга не решился. Пожалуй, он даже больше походил на жениха, поскольку костюм у него был светло-бежевого цвета. А красивая, чуть полноватая темноволосая женщина, наверное, мама Шувалова. У них было что-то общее в линии глаз и носа. Чуть поодаль под руку с блондинистым мужчиной, по всей видимости, стояла сестра Шувалова, вот она больше походила на мать, практически полная ее копия.

Приклеив на губы улыбочку, сделала несколько шагов по направлению к собравшейся у небольшого столика компании. При моем появлении Юлька ласково прильнула к Шувалову. Ревнует его ко мне, даже несмотря на мою сегодняшнюю ложь о том, что все уже забыто и поросло быльем.

— А это, Екатерина Юрьевна, моя старшая дочь, Татьяна, — чуточку самодовольно произнес отец, приобнимая меня за талию.

Женщина приветливо улыбнулась, а у меня вдруг противно заныло под ложечкой, словно я поступила нехорошо с ней… Обидела ее сына?! Перестала его любить?! Если бы перестала… И Сашка первый меня обидел, смертельно, я до сих пор просыпаюсь по ночам и плачу в подушку, поскольку очень больно, почувствовав себя настоящей принцессой, оказаться у треснутого корыта, с разбитым на малюсенькие осколки сердцем.

Сестра Шувалова тоже глянула в мою сторону. Теперь на меня смотрели две пары серых глаз. Одни добродушно, другие продолжали протыкать все мое существо стальными горячими иголками. Я чувствовала их обжигающее внимание, даже не смотря в сторону Алекса. Стояла вся такая красивая, улыбающаяся, а внутри исполосанная сталью Шуваловских очей… медленно истекала кровью. Зря я приехала, ох, зря…

— Какие у вас красивые дочки, — заговорила Екатерина Юрьевна, — вы счастливые родители. Правда, они совсем разные.

— Как небо и земля, — бесцветным голосом констатировал Шувалов.

Стоило ужасных усилий воли в этот момент не посмотреть ему в лицо.

— Ну что вы все застыли, так мы до ЗАГСА не доберемся, — весело воскликнула Юля.

Хорошо, что сестренка не заметила напряжения, возникшего между мной и Алексом, а вот мама Шувалова, кажется, что-то почувствовала, вопросительно-обеспокоенно глянула на своего сына.

— Екатерина Юрьевна, вы, кажется, тост обещали, — с каким-то озорством произнесла Голубоглазка.

Опять что-то болезненно резануло по сердцу… Она его любит, действительно любит, во всяком случае, выглядит не только безумно красивой, но и по-настоящему счастливой. Лицо сестренки светилось восторгом. Это ты, облапошенная Золушка, истекаешь желчью и завистью, все никак не можешь отпустить ситуацию, переступить, как говорила мама, и зажить наконец своей обычной серой и унылой жизнью. Зря я приехала на эту свадьбу, позволила себя уговорить, поддалась любопытству и другим темным эмоциям, которые желали мщения, хотели доставить некогда любимому человеку как можно больше боли. По факту, кажется, мучаюсь только я, лицо Шувалова было все так же абсолютно непроницаемым.

— Да-да конечно, Юленька! Саш, подай Танечке бокал.

Красивые мужские губы грустно ухмыльнулись, рука Шувалова потянулась к столу, взяла сияющий хрустальный фужер на тонкой ножке… и протянула его мне. Мои пальцы потянулись за предложенным бокалом, а в голове замелькали памятные кадры прошлого, вот его руки передают мне бумаги, вот Алекс на праздновании шестилетия фирмы «Эверест» предлагает мне, как и сейчас, шампанское, а потом бокал летит на пол. Наши пальцы не соприкоснулись, но электричество все равно прошлось вверх и вниз от моей ладони, потом стрельнуло болью сердце и пронзило жаром низ моего живота… Таня, держи крепко бокал, глупая деревянная кукла, если он упадет, то Шувалов догадается о реакциях твоего тела, поймет, что чертов ток от его касаний, в наличии которого я, помнится, признавалась когда-то, за эти два месяца нашей разлуки никуда не исчез. Фужер не упал, но я рано радовалась, рука дрогнула, из хрустальной кромки выплеснулось немного шампанского мне на руки.

— Мои дорогие Сашенька и Юленька! Перед тем, как вы станете мужем и женой, я хочу вам сказать слова напутствия. Желаю создать крепкую, всем на радость семью, пусть согласие и любовь всегда сопровождают вас на жизненном пути, а во время невзгод, которые у всех бывают в жизни, будьте друг