Осенние детективные истории - Татьяна Сергеевна Шахматова

изнутри, повалилась на пол, кусала свои руки, чтобы болью заглушить вопль. Вот где горе, вот где отчаяние и безысходность. И это не смыть даже всей кровью земли, не завалить никаким количеством невинных жертв. Юля ни с чьими горестями не может сейчас сравнить свою беду, и ей совсем не стыдно за это. Она же не особый следователь.

Она услышала, как Костя тихонько поскребся в ее дверь. Ей даже не пришлось замереть, чтобы он не уловил ни одного шороха, движения. Она ведь и не была живой.

В восемь утра они были на рабочем месте. Вскоре вошла Ирина, а затем провели в допросную Виктора в наручниках. Ребята уже знали, что он сопротивлялся, ранил из пистолета одного оперативника, пытался бежать. Его жена Настя показала в гараже скрытый вход в тайное хранилище. Она давно его выследила. Там он хранил и трофеи серийного маньяка: предметы нижнего женского белья, детские браслеты и талисманы.

— Господи! — вырвалось у Кости. — Это зачем? Такой хитрый, прожженный преступник.

— Тупой и беспощадный вирус маньячества разъедает любые, самые осторожные и рациональные мозги. Для них это главное счастье, охота, искусство, жизнь. А этот столько лет чувствовал себя под надежной крышей, в том числе моей.

Когда Виктора уводили, его жена сказала ему:

— Вот и настал мой праздник. Надеюсь, тебя там убьют.

— Не надейся, — прорычал он. — Вернусь, обещаю.

Сергеева со стажерами вошли в допросную. Виктор сидел на стуле, широко расставив ноги. Какая невероятная метаморфоза. Такое знакомое лицо, добродушное, с постоянной улыбкой, с шутками, отскакивающими от зубов, превратилось в рожу, харю наглого, утвердившегося в своем высокомерии по отношению к обычным людям властителя чужих жизней. Он как будто напоил уверенность в собственном бессмертии кровью невинных жертв.

Ирина нажала кнопку записи:

— Двадцать пятое ноября, восемь часов тридцать три минуты утра. Доставлен Бирюков Виктор Александрович, задержанный по подозрению в совершении серии убийств с особой жестокостью. Присутствуют следователь по особо тяжким преступлениям Сергеева Ирина Антоновна, стажеры Константин Малахов и Юлия Самойлова. Запись отключаю. Подозреваемый отправляется в изолятор временного содержания.

Она подошла к Виктору очень близко и произнесла:

— Виктор, я могла бы предложить тебе сделку. Твое признание по всем эпизодам вменяемых тебе на данный момент преступлений, а также полный рассказ о том, чего мы еще не нашли. С фамилиями вольных или невольных соучастников. И обвинение просило бы тебе не пожизненное заключение, а, к примеру, лет двадцать пять. Но я не предложу тебе сделку. И буду настаивать на пожизненном. Все, чего ты не расскажешь сам, мы найдем без тебя, не сомневайся. И такой ублюдок, как ты, не должен больше приближаться к людям.

Виктор какое-то время презрительно смотрел на Ирину. А затем не сказал, а буквально выплюнул с ненавистью и ядом:

— Ты что о себе возомнила, мелкая ты сучка? Ты думаешь, у тебя связи — зашибись какие? Все твои связи — перепихнуться с кем-то на рабочем столе. Ты скоро узнаешь, что такое мои связи…

Договорить не получилось. Костя пролетел расстояние до стула Виктора в секунду. Свалил его на пол и занес кулак над лицом. Ирина бросилась его оттаскивать, потом позвала охрану.

— Уведите задержанного. Виктор, отвечу все же приятной любезностью на твои слова. Тот компромат, который ты держал на этот случай на одного генерала, двух полковников и майора — видео, фотки, скрытая камера, то да се, — все в моем компе со вчерашнего вечера. Они узнают об этом до того, как ты им маляву из тюрьмы пошлешь. Кинутся спасать тебя, как ты думаешь?

Следующие дни были бурными. Шквал звонков, опять газеты, операторы с камерами. Ирину рвали на части, их всех постоянно ждали и хватали на улице. И Сергеева наконец согласилась дать интервью, чтобы расставить точки над «¡». Очень четко обозначила круг доказанных и предполагаемых преступлений.

— Моя позиция, которая, уверена, станет общей позицией обвинения, — нет ни одного смягчающего обстоятельства. Мы имеем дело с жесточайшим, сознательным, лицемерным, коварным и изобретательным маньяком-убийцей. У нас еще море материалов, которые только предстоит проверить. И есть один, пока главный, свидетель, который видел подозреваемого буквально в момент убийства, даже без маски. С этим связана тема причастности ряда коллег, начальства. Людей, на которых маньяк собрал серьезный компромат для шантажа на всякий случай. На такой случай. Все теперь у нас, все проверяется. Очень надеюсь на то, что МВД проведет параллельное собственное расследование в отношении своих сотрудников. Следствие не может быть быстрым. Но я сегодня хочу поблагодарить от души своих главных помощников — юристов из Питера Константина Малахова и Юлию Самойлову. До сегодняшнего дня они были стажерами в моей группе. Но уже готов приказ о том, чтобы ввести их в штат следователей прокуратуры. Благодаря Юле Самойловой я в сумбуре наших первых поисков поняла, за кем именно следует идти. Но это наша тайна.

Юля и Костя смотрели эту передачу в отделе.

— О чем она говорит? Какая моя помощь? — с недоумением спросила Юля.

— Понятия не имею, — пожал плечами Костя.

Они дождались Ирину. Юля сразу у нее спросила, о чем шла речь.

— Я пару раз заметила, как он смотрел на тебя, — объяснила Ирина. — Ты же и есть его тип жертвы. Может, в далеком детстве одного паскудного, мстительного и жестокого сопляка обидела девочка с длинными каштановыми волосами и карими глазами. Но хватит на сегодня об этом. Завтра сходим в ресторан. Отметим ваше повышение и нашу победу. Сегодня нет сил ни на что. Отсыпайтесь. Можно прийти на работу в десять.

По дороге в гостиницу Костя забежал в закуток «На районе» за вином и бутербродами. Но в номере Юлии ни один из них не притронулся к еде.

— Ты скажешь мне, что не так? — спросил Костя. — Я же вижу. И это не связано с потрясением от ареста, разоблачения. Тут что-то другое.

— Другое, — подтвердила Юля. — Я не стану следователем в этой прокуратуре, скорее всего. Наверное, позвоню сегодня маме и папе, чтобы ждали. Только узнаю, летают ли отсюда в Питер самолеты. Не потащусь больше поездом. И дело не в том, что я теоретик, что я напугана и действительно потрясена. Просто я все видела и слышала тогда, Костик. Я вернулась за тобой в тот вечер. Вы стояли в прихожей и меня не заметили.

Таким бледным Юля Костю никогда не видела. Как будто мгновенно отхлынувшая кровь унесла все краски с лица. Но заговорил он почти спокойно:

— Неожиданно. Но даже хорошо, что ты все сама увидела и поняла. Я