Я летал для фюрера. Дневник офицера люфтваффе. 1939-1945 - Хайнц Кноке

В 13.40 я сбил мой 7-й тяжелый бомбардировщик.

Вечером замечен вражеский разведчик, летящий на большой высоте, над Хелиголандом он улизнул от меня. Я не мог точно определить: кажется, это «лайтнинг».

Американцы снова приближаются над морем. При первой атаке над Хелиголандом двигатель моего самолета серьезно поврежден, как и насос для подачи топлива. Мы только что заняли позицию, удобную для бомбометания. Я был вынужден отделаться от моего «яйца», после чего чудом дотянул до базы.

Сержант Крамер также подбит над Вангерооге. Его машина с полностью оторванным хвостом, потеряв управление, столкнулась в воздухе с машиной лейтенанта Бирмана. Два самолета сцепились на несколько секунд и ста ли падать почти отвесно. Затем Бирман каким-то образом выровнял свой изуродованный самолет и смог спланировать на аэродром. Он пошел на жесткую посадку, но скорость оказалась слишком велика, и он перевернулся. Самолет полностью разрушен, а Бирман остался невредим.

Крамер выпрыгнул с парашютом. Он потерял хладнокровие и попытался раскрыть парашют на скорости более 900 километров в час. Две стропы на парашюте порвались, и он раскрылся наполовину. Крамер упал в море, его достали и отправили в госпиталь — он харкал кровью.

Американцы не появлялись до сегодняшнего вечера.

Мы два раза поднимались на перехват. Только на второй раз, когда бомбардировщики летели над морем, возвращаясь домой, я получил шанс выйти на удобную позицию. Один «боинг» в конце концов рухнул вниз после моей пятой атаки.

Сегодня 13-е число.

Наше звено атакует группу из 120 бомбардировщиков. Я вижу в прицеле спокойно двигающийся «боинг». Жму обе гашетки и… ничего не происходит. Я проверяю магазин, предохранитель, жму гашетки снова — и опять молчание. Вне себя от бешенства, я ныряю в облака.

Сегодня — 13-е!

Я чувствую себя разбитым после того, как, вместе с другими пилотами, сидел в баре до рассвета. Там раскидана куча пустых бутылок.

На небе сплошная облачность. Мы надеемся, что в такой день янки оставят нас в покое. Не замечено ни одного вражеского самолета. Я лег в надежде хоть немного поспать в комнате отдыха, рядом с помещением для персонала.

Звонок телефона разбудил меня в 7.00 — вражеские самолеты в районе Дора-Дора.

Как будто они не могли выбрать другой день!

Летчики еще спали. Я не стал их будить, а сам пошел к самолету. Главный механик доложил, что все машины проверены и готовы к полету. Зайдя в столовую, я заказал омлет, масло, хлеб и попытался поесть. Еда показалась мне безвкусной. Первый раз я не испытал удовольствия при мысли о том, что скоро лететь на задание. Какая-то неожиданная слабость появилась в животе. Страх?

Нет, думаю, это не страх, а равнодушие. Даже визит в туалет не приносит облегчения. Я в течение пятнадцати минут бегаю по взлетной полосе, пытаясь собраться. Турит, мой пес, бежит рядом. Снова и снова он бросается вперед, лая на чаек.

Из штаба пришло распоряжение быть готовым к взлету. Летчики, зевая, выходят один за другим. После того как немного перекусили, они надели меховые ботинки, комбинезоны и спасательные жилеты. Некоторые переговариваются. Я положил аварийный паек и аптечку во вместительный наколенный карман. Мы медленно направились к нашим самолетам. Объявления тревоги ждали в любой момент. Механики уже у самолетов. Мой главный механик болтает ногой, развалившись на крыле и жуя травинку. Какая иллюстрация бдительности!

Арндт[27] застегнул ремень безопасности, я надел шлем. Он протянул мне трубку телефона. На связи командующий. Спросил, готовы ли мы. Командиры звеньев ответили по очереди: лейтенант Зоммер,[28] я и капитан Фалькензамер.[29] Враг приближается к побережью: по всей видимости, сегодня они опять направляются в Вильгельмсхафен. 8.11. Взлет.

Звенья взлетают по очереди, всего 44 самолета. Пелена туч на высоте 2000 метров. Мы поднялись выше, приблизившись к побережью. Время от времени мы успевали мельком увидеть землю сквозь разрывы в облаках.

5000 метров. Мы преодолели еще одну пелену туч.

6000 метров. Никаких разговоров по радио. Сообщается только о расположении самолетов противника.

7000 метров. Мы ожидаем появления противника в любой момент.

Я проверил оружие. Кислородная маска мне тесна. Я пристроил ее поудобнее.

Мы летим сквозь скопления кучевых облаков. Сверху нависает третья пелена тяжелых туч. Мы летим сквозь долины, пещеры, горы в облаках. Наши самолеты кажутся невероятно маленькими, подавленными этим великолепием.

Вот и они!

«Боинги» на расстоянии около 1000 метров под нами.

Сегодня они летят не в плотном строю, а по одному или по три-четыре, сквозь сказочную пелерину облаков. Мы по одному стали пикировать вниз.

Вперед! Погоня началась.

Наша атака привела американцев в полное замешательство. Они беспорядочно мечутся, пытаясь скрыться в облаках, сбежать от нас. Невозможно оценить, сколько их. Они напоминают растревоженное пчелиное гнездо. Мы сообщаем друг другу выгодные позиции по радио.

Наши пилоты парами атакуют группы «боингов». Сегодня мой ведомый молодой сержант, он первый раз летит со мной. Это его первый воздушный бой. У него прекрасная возможность одержать первую победу, если он не потеряет самообладания.

Я выбрал два бомбардировщика, летящие отдельно, крыло к крылу, мы спустились ниже, чтобы атаковать их с тыла.

— Деллинг[30] (Dolling), возьми того, что слева.

Вызываю сержанта, но он отдаляется от меня и двигается вправо, не обращая внимания на мои вызовы.

— Держись ближе ко мне, парень! В другую сторону, влево! Иди влево и атакуй!

Я открыл огонь с близкого расстояния. Снаряды из моей пушки легли точно в центре фюзеляжа бомбардировщика. Задний стрелок упорно стреляет по мне. Я медленно приблизился, беспрерывно паля. В моем правом крыле появились пробоины. Этот мерзавец у хвостового пулемета не хочет оставить меня в покое, и, по всей видимости, нервы у него железные.

Расстреливаю с близкого расстояния «боинг», концентрируясь на хвостовом пулемете. После моих очередей он замолчал. Раздался взрыв, после которого замолчал и верхний пулемет.

Мы летим точно в глубоком каньоне, с отвесными стенами облаков с обеих сторон. Потрясающее зрелище! Деллинг упорно летит справа, не ввязываясь в бой. Почему он не атакует второго?

Потеряв терпение, я закричал:

— Стреляй, осел несчастный, стреляй!

Он совсем не реагирует.