Не чужие - Эва Коэн

восприятия, — утягивая меня обратно в квартиру, бросает пару слов для своей матери: — в следующий раз, мама, лучше предупреди о своем визите. Мало ли чем мы с Евой будем заниматься.

Перед тем, как хлопнуть дверью, она прожигает меня весьма многообещающим взглядом, давая понять, что никогда не одобрит такой союз и сделает все возможное, чтобы я навсегда исчезла из жизни ее сына.

Глава 21

— Никогда не думал, что буду испытывать нечто такое, — Кирилл сгребает меня в охапку, посыпая мое лицо короткими поцелуями. — Ты какая-то нереальная.

Вечерняя атмосфера добавляет некой пикантности, навевая дымку настоящего волшебства вокруг нас.

Мне хочется, чтобы он остался здесь, со мной, как бы наивно это не звучало. Слишком я быстро привязалась к этому мальчишке, что так стремительно появился в моей жизни и заполнил собой все пустоты, что не позволяли мне гордо поднять голову и по — настоящему расправить плечи.

— Будто в армию тебя провожаю, — рассмеявшись, обхватываю обеими руками его торс, прижавшись щекой к мягкой ткани его куртки. Мне кажется, что я слышу, как гулко стучит его сердце, создавая атмосферу единения наших душ.

— Это можно расценить, как признание того, что ты будешь по мне скучать? — его грудь вибрирует от хриплого смеха, заставляя меня проморгать непрошенные слезы.

— Думаю все намного серьезнее, — шмыгнув носом, с силой жмурю глаза, стараясь унять свои собственнические чувства.

— Может сходим на полноценное свидание, когда я вернусь? — поправив мою шапку, заглядывает мне в глаза. — Я тоже буду по тебе скучать.

Смахнув с моей щеки дорожку из слез, он снова притягивает в свои объятия, словно хочет защитить от целого мира, который непременно придумает новые испытания для наших хрупких зарождающихся отношений.

— С удовольствием…

Всего десять дней, из которых девять ночей я должна привести вдали от него, жалея, что еще никто не изобрел телепорт для таких вот случаев.

— Ты мне ничего не хочешь рассказать?

Отрицательно мотая головой, решаю еще немного повременить с исповедью о своем увольнении из института. Только не сейчас, когда остаётся так мало времени для того, чтобы еще немного побыть наедине.

— Кирилл! — окликает суровый басистый голос, который я слышала не единожды из динамика мобильного телефона.

— Пять минут! — не разворачиваясь, Кирилл шипит мне в шею.

— Веди Элю в вагон, там ещё успеете пообжиматься! — отстранившись, выглядываю из под локтя Кирилла, ошарашенно смотря в лицо седовласого крупного мужчины. — Хм… Неловкая ситуация вышла. Кирилл, хотя бы предупредил, что ли.

— Я, пожалуй пойду, — прикоснувшись губами к его щеке, невесомо целую ее. — Будешь на месте — напиши.

— Ева… ты все не так поняла, — Кирилл продолжает идти следом за мной.

— Пообещай мне кое-что… — остановившись, я чувствую, как тает наше время — оно растворяется в порывах октябрьского промозглого ветра.

— Меня она не интересует, как ты не поймёшь…

— Не позволяй себя бить, как тогда, — сжав его горячие пальцы напоследок, покидаю перрон, с которого через двадцать минут отправится его поезд.

Не оборачиваясь, я прохожу мимо множества людей, чтобы стать единым целом в этой общей кишащей серой массе. Меня с головой затопило забытое чувство ревности и, если бы я не унесла свои ноги, то испортила бы этот момент, позволив своим внутренним демонам выйти из потаенных закутков моей души, порождая неконтролируемую неуверенность в себе и бесчисленное количество новых страхов.

Проснувшись в своей съемной квартире, протягиваю руку, чтобы взять с тумбочки мобильный телефон — половина девятого утра. Поезд Кирилла прибудет на место только через тридцать минут.

— Доброе утро, — мне до изнеможения хочется услышать голос Кирилла, особенно с утра, чтобы хоть немного подзарядиться его неисчерпаемой энергией.

— Привет, — на заднем плане раздаются мужские голоса, но я отчетливо слышу только один, который несомненно принадлежит той самой «Эле». — Извини… немного неудобно сейчас разговаривать. Позже наберу.

Не дав мне элементарно сказать «пока», он сбрасывает мой вызов. Раньше бы я на это люто обиделась, но сейчас проявить такую слабость попросту не могу, да и возраст не располагает к инфантильным истерикам, от которых не будет никакого проку.

Собравшись на работу, выхожу из квартиры на десять минут раньше обычного, ровно столько мне хватить, чтобы поговорить с Давидом о дальнейшей нашей судьбе, в виде двухнедельной отработки перед окончательным моим решением уволиться.

— Здравствуйте, — сделав шаг назад, проверяю надпись на табличке. Все верно. Я вошла в нужную мне дверь. — А вы кто? — пройдя во внутрь, следую к своему столу, с опаской поглядывая на совершенно незнакомого для меня человека.

— Меня зовут Тамара Петровна и я временно заменю Давида Эдуардовича, — протягивая мне методичку с новыми вложениями, она окидывает меня равнодушным взглядом.

— Спасибо. Странно, что мне он ничего не сказал… — говорю на выдохе, ощущая болезненный укол в солнечном сплетении.

— Поговаривают, что у него сын серьезно заболел, — будто невзначай роняет она, механически заполняя какую-то анкету.

— Очень жаль, — не без доли грусти отвечаю, вспоминая серенькие глазки Матвея, такие же как у его отца. Снова заглядываю в телефон — Кирилл так и не перезвонил.

Ближе к обеденному перерыву набираю Аню, но она отказывается от совместной посиделки в кафе, ссылаясь на бесконечный поток студентов в отделе планирования практик, куда ее определили на неделю, или до тех пор, пока не найдут нового сотрудника.

Заняв в гордом одиночестве столик на двоих, осматриваюсь по сторонам, как вдруг замечаю в дальнем углу помещения няню Матвея. Встав, подхожу к ней, чтобы поздороваться и справиться о здоровье мальчика.

— Здравствуйте, Ольга, возможно вы меня не помните…

— Вы работаете с Давидом Эдуардовичем, — улыбнувшись, она берет в руки меню.

— Как чувствует себя Матвей? — подняв на меня свои голубые озера, она делает вид, что понятия не имеет о чем я вообще ее спрашиваю. — Мне сказали, что мальчик серьезно заболел, раз его отцу пришлось взять отпуск, а не стандартный больничный лист, как делают это большинство родителей в подобных ситуациях.

— Может сами посмотрите, что на самом деле происходит? — написав на салфетке адрес, она протягивает мне бумажный лоскуток.

— Что это? — недоуменно смотрю на нее.

— Давид Эдуардович плевать хотел на своего собственного сына, практически каждый день развлекаясь в подобных заведениях. Может, хоть вы на него сможете повлиять. Жалко мальчонку, — равнодушно пожав плечами, она устремляет свой взгляд обратно, давая понять, что разговор окончен.

В моей голове все настолько перемешалось, что я не успела заметить, как быстротечно прошел рабочий день перед моими глазами, а землю уже давно освещает не тусклые лучики солнца, а ночные фонари города.

— Кто вы? — любезно интересуется