Мой роман со Стивеном Кингом. Тайные откровения - Лю Ив

было рассмотреть, что происходит за окном. И шлем… – подальше в угол.

А там… Стивен подошёл к бандитам, они постояли – минут пять, не больше… Бог знает, о чём они залудили свои разборки! – Ствол в землю, а совсем не в морду говнюкам! Понимаете? И разговор тихий – никакого шума-и-крику!

Тихо-тихо… быр-быр, тыр-тыр, чего-то перетёрли. И? …Он вернулся домой. И – Между прочим: возвращаясь – повернулся к ним спиной!

Вы такое видели? Я приморозилась к окну, понимая что кина не будет, и не могла поверить своим глазам. Что это было?!!

А как обычно: понимай, мама, в силу своего недоумия! Как хочешь! Вы такое видели?

Он зашёл домой, вздохнул посвободнее и произнёс:

– Я пообещал им неустойку за моральный ущерб.

Ваша Лю Лю остолбенела, отвесив челюсть.

Неустойку… За ущерб… Но, пардон, ущерб-то понёс как раз он сам!

Он затратил нервы-деньги-два-ствола, он провёл со мной курсы по прицельной стрельбе из пистолета по апельсину, нарядил меня полной дурой, в конце концов – получил пулю в прекрасную фотографию!

Пулю! Не знаю какого калибра… а каким калибром дрожали мои колени? – кто мне оплатит моральный ущерб за испытанный позор и оглоушивающий всё существо испуг?

Где моя доля за моральную травму!

Это же как раз совершенно безмерно аморально так меня кинуть! Даже не передать степень этой аморальности!

Я уже было, наконец… – под крылом Принца… Принцесса из русской сказки про Золушку Лю Лю, которая поверила Принцу: конечно же – он бросится её спасать… под пули… а Лю Лю будет рыдать над его могилкой, и поклянётся любить вечно… а может даже выроет своими кроличьими лапками около могилки нору и залезет в неё, как крот – чтобы похоронить себя рядом с любимым.

И вот чем это всё кончилось? Голимой взяткой за мою поруганную честь?

У меня не было слов.

Это был такой жестокий стресс, что я просто потеряла дар речи. Представьте ту чёрную, как тупой башмак полицейского в мой многострадальный живот, печаль потери? Ведь кроме слов, которые всю жизнь сыпятся из меня, что тот горох из рога изобилия – у меня нифига нет! И этот дар я тоже утеряла! Что тот Раджа, у которого нет жены, умеющей превращаться в птичку, но и Золотую Антилопу он тоже упустил! И всё потому, что рыцарь – за нашу общую победу – просто заплатил!

Выдал кучку примитивного всё побеждающего бабла!

Ну ладно: наверно, не заплатил пока – якобы… но пообещал занести в их кассу.

Не иначе, прямо с утра побежит – поджав хвостик, как вертлявая собачка… Славный пёсик Стивен Кинг понесёт в клювике денюжку… Лучше всего одеть для блезиру ливрею с бабочкой… Я даже не собиралась спрашивать, за какую сумму продали мою веру в человечество…

Это была трагедия!

Мой Принц не стал за меня драться…

Да и чёрт с ним! Хорошо хотя бы, что я не обмочилась.

Представляю, с каким лицом я втихушку застирывала бы его брюки… и где их потом сушить, чтобы он не увидел? Нет уж… лучше пукнуть на весь концертный зал, чем опорочить честь москвички, обоссавшись от страха на виду у пресловутых джентльменов.

Короче, мы парочка ещё та!

Чёрт с ним. Ничего не скажу. Пусть не знает, что я про него теперь думаю.

Ну и хлыщ! Вот же обманщик!

Да пошло оно всё!

– Так что же, всё полностью – обошлось? – для полноты возмущения я так показательно вылупляла глаза, стараясь дать понять о безмерном протесте, чтобы он разглядел всё отчаяние моего положения… – Ты всего лишь договорился, и они послушались!!? – я не знала, как передать русское отношение и даже презрение к такому финалу!

– Ну да. Обычное дело. Всегда лучше договориться. Чем будить всю округу, изображая ковбоев из сериала о Золотой лихорадке, – он однозначно не понимал причину моего состояния.

– И для этого мы меня нарядили? – Медленно проговаривая каждое слово и продолжая таращить глазищи, вопрошала Лю Лю.

– Ну, на самом деле я ожидал, что ты выйдешь на помощь в устрашающем камуфляже, с пистолетом в руках, а я в нужный момент обернусь и – сфоткаю тебя для истории… Правда я забыл пришить пуговицу со шпионской камерой… Это да, раскаиваюсь – недоглядел… – Он улыбался. Понимаете? Улыбался…

Ну что скажешь? Змей меня одурачил, вот и всё!

И я ушла к себе в спальню.

И заперлась.

Но предварительно выкинула в коридор – через порог его курточку, штаны и болтающиеся на резинке вокруг шеи позорные пуленепробиваемые очки… Брюки стянулись заодно с кроссовкой, застрявшей с носком внутри штанины…

Застряли? Да и пускай… – пусть сам их оттуда выковыривает!

Я закрыла дверь, заперла на собачку… стоя в лифчике, трусах и одном носке.

Чортов американец. Я его ненавидела!

У разбитого корыта

Ночью я спала очень плохо. Зябкое забвение и снова осмысление случившегося. И опять мысли повернулись в нехорошую сторону.

– Почему он меня не предупредил, что собирается договориться с бандитами?

– Зачем он тогда закупил дополнительное оружие, ведь были же два охотничьих ружья?

– Что за непонятки?

– А вдруг он не тот, за кого себя выдаёт?

– Кто я здесь? И какого хрена делаю! И что вообще за бляцкая фигня, однако, происходит?

Ловушки, мучители и жертвы…

«Да над пропастью – по самому по краю – я коней своих нагайкою стегаю, погоняю»… – песня Высоцкого вспомнилась… русские песни – всегда в помощь.

Над многими пропастями ходила моя Лю Лю… по самому по краешку…

Ведь на самом деле я тоже постоянно играла многие роли. Правда, не настолько изошрённо-непонятные, какие – похоже – вскорости сыграет мой загадочный принц.

Мои-то были простенькие: раскрутить на откровения, закинуть задушевный крючочек куда-нить пониже печени и вытащить оттуда романтическую беседу – в милом ресторанчике, на берегу какого-нибудь океана, моря, или хотя бы залива, а потом свалить, поблагодарив за красивый вечер.

Обычная бабская игра.

За исключением одной детали: бабы ищут принца, а я всегда искала всего лишь слушателя. Неважно кого и при каком достатке, важным являлось условие – переносить мои нескончаемые рассказы с выражением, что называется, глубокого сочувствия и понимания. А ещё лучше – способствовать тому, чтобы я изливала душу.

А если бы кто-то захотел обворожить меня сам? А не так, чтобы отдалась в знак благодарности, по типу – «она меня за муки полюбила, а я её