Изгнание владыки - Григорий Адамов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Председатель едва успел спросить его:
— Кто говорил? Ваша фамилия?
— Красницкий, — ответил молодой человек.
— Собрать подписи! Пусть президиум раздаст листы! Раздайте листы! — слышались крики из разных концов зала.
Через минуту из рук в руки, из одного ряда в другой по всему огромному залу началось перепархивание белых листов, быстро покрывавшихся сотнями и тысячами подписей…
Среди гула оживленных разговоров раздался голос председателя:
— Внимание! Внимание! Даю Тбилиси! Смотрите и слушайте Тбилиси!
Огромный серебристый экран позади президиума вдруг засветился трепетным розовым светом, его гладкая поверхность быстро начала как будто уходить куда-то вглубь. Еще мгновение — и рядом с залом Дворца Советов, словно продолжение его, возник новый огромный зал с бесконечной перспективой боковых колонн, несущих на себе обширный подковообразный балкон. Зал и этот балкон с амфитеатром были полны взволнованным народом, президиум занимал свои обычные места над трибуной, на трибуне стоял человек с черными курчавыми волосами, и его голос разносился теперь одновременно под сводами московского и тбилисского дворцов:
— …Выслушав доклад профессора Грацианова и возражения академика Карелина, мы единодушно присоединяемся к почину наших московских товарищей! Да здравствует Лавров и его проект!
— Внимание! — послышался голос председателя. — Смотрите и слушайте Харьков!
Еще через пять минут:
— Сейчас будет Минск!
Потом:
— Мурманск!
— Владивосток!
— Сталинград!
Глава двенадцатая
Посевы
Весеннее солнце припекало, но в большом универсальном магазине, окна которого были затемнены шторами, было прохладно.
Инфракрасный сторож[36] тихо закрыл за Березиным дверь магазина, не давая выхода наружу прохладному кондиционированному воздуху.
Лавров снял берет и вытер лоб. Плотный, краснолицый спутник последовал его примеру. Лицо этого человека было гладко выбрито, под узенькими прищуренными глазами висели припухлые мешочки, как у людей с нездоровым сердцем, но с толстых красных губ не сходила веселая, добродушная улыбка. Глаза его находились в непрерывном движении, они быстро скользили по всему, что встречалось на пути, лишь на мгновение останавливаясь на той или иной детали, и тогда казалось, что этот зоркий фотоаппарат цепко хватает и фиксирует на бесконечной пленке памяти все, на чем останавливается обостренное внимание человека.
Это был московский корреспондент иностранных газет Эрик Гоберти. Его статьи и корреспонденции были всегда увлекательны и талантливы.
Одни читатели восхищались его работами, другие нападали на него. Уже десять лет Гоберти жил в Стране Советов и следил за ростом и расцветом ее. Каждое достижение Советского Союза, каждый новый интересный завод или электростанция, рекорд советских летчиков или советских хлопководов, открытие советских ученых, каждый новый шаг в развитии страны — все умел он ярко и увлекательно показать в своей очередной корреспонденции и завоевал себе в Советской стране уважение.
— Ну, — сказал Лавров, взглянув на часы, — мне нужно в гастрономическое отделение.
— В гастрономию и мне, — заявил Гоберти.
— Ну что же, пойдемте все, — присоединился Березин.
Прошли через фруктовое отделение, потом через отделение мясных и рыбных продуктов. Многие встречные узнавали Лаврова, останавливались, приветствовали его, пожимали ему руки. Гоберти при одной такой остановке случайно взглянул на Березина. Тот криво улыбнулся ему, чуть заметно пожал плечами и отвернулся. Гоберти, недоумевая и силясь что-то понять, продолжал наблюдать. Но Березин спешил вперед, не оглядываясь.
Наконец, при одной немного затянувшейся встрече с двумя восторженно настроенными молодыми женщинами, Березин повернулся и с досадой, едва дождавшись их ухода, громко сказал:
— Что же ты мешкаешь, Сергей? До сих пор еще не привык к своей славе?
— Ладно, ладно, — краснея отвечал Лавров. — Неудобно же обрывать…
Гоберти напряженно наблюдал и слушал. Его маленькие серые глазки горели острым любопытством.
В гастрономическом отделении Лавров нажал кнопку в столе возле вазы с образцами икры, просунул в щель свою адресную карточку и небольшой квадратный талон.
— Странно все-таки, — говорил Гоберти, отбирая себе продукты: — как это в Советском Союзе сохранились еще вещи, за которые нужно расплачиваться!
— Их совсем не так много, — возразил Лавров, — лишь наиболее редкие. Некоторые сорта дорогой рыбы, икра, старинные гравюры, геликоптеры. Все это уж не такие предметы первой необходимости и не так их много, чтобы пользоваться ими без некоторых ограничений. Советскую икру, например, весь мир требует. Другой такой не найти. Надо же с вами поделиться. Ну, я бегу, мне еще нужно в художественное отделение. Хочу порыться в гравюрах. До свиданья, господин Гоберти! До свиданья, Николай! Когда же ты навестишь Ирину или меня?
— Работы много, Сергей, и своей и, так сказать, твоей, — криво усмехнулся Березин. — Твой ответ на мою статью принес мне много неожиданностей — не скрою, довольно неприятных. Собираю теперь материал для возражений.
— Неожиданностей? — пожал плечами Лавров. — Если бы ты, прежде чем печатать свою статью, предварительно поговорил со мной, никаких неожиданностей не было бы. Ведь все мои аргументы — не секрет. Ну, прощай! Заходи…
Он помахал рукой и быстро вышел.
Оставшиеся некоторое время молчали.
Гоберти первый прервал молчание.
— Господин Березин, — сказал он, незаметно наблюдая за своим новым знакомым, — вы считаете ответ Лаврова на вашу статью неисчерпывающим?
— Далеко нет, господин Гоберти, — ответил Березн, нетерпеливо передернув плечами. — Нужно только хорошо разобраться в ней. Это еще не последнее слово в нашей дискуссии.
— Помню, вы что-то писали о теплопроводности… Да, да, припоминаю… о низкой теплопроводности горных пород. Так, кажется?
— Да, об этом.
— Вы хотели сказать, что эти горные породы, то есть шахты, скоро остынут, перестанут согревать воду Гольфстрима и вся постройка окажется бесполезной? Я верно передаю вашу мысль?
— Совершенно верно.
— Что же Лавров ответил на это?
Березин досадливо пожал плечами и минуту помолчал.
— Он рассчитывает, — нехотя начал Березин, — встретить внизу, под дном океана, большие гнезда радиоактивных пород — уран, торий, актинии. Усиленный процесс распада этих элементов доставит шахтам дополнительный источник тепла. Это источник вечный, незатухающий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});