Донор - Вера Петрук

Энки смотрел в ее странные глаза – улыбающиеся и горящие ненавистью одновременно, и чувствовал, как ему становится не по себе.

– В первый раз всегда тяжело, – сказала Юджин, и он понял, что больше отсрочки не будет. – Не сопротивляйся и постарайся ничего себе не сломать. Можешь раздеться, некоторым так легче. Да и одежда не пачкается.

Он хотел спросить, что она имела в виду про одежду, но не успел.

Следующий миг превратился в бесконечность. Энки ненавидел эмпатку, любил ее, боялся, боготворил и презирал одновременно. Он рычал от ярости, истекая слюной и злобой, умирал от страстного желания с кем-нибудь совокупиться, сгорал от жгучего интереса ко всему в мире, лопался от гордости за себя и эту прекрасную женщину напротив, лелеял надежду на все лучшее сразу и проливал обильные слезы скорби и печали по тем, кто умер, и тем, кто еще жил. Его снесло с дивана, скрутило у кресла Юджин, тут же вырвало, после чего волна счастья бросила его обратно к дивану, заставив забраться на него с ногами и прыгать, прыгать, прыгать…

С каждым разом он взлетал к потолку все выше, пока не промахнулся мимо мягкой, пружинистой обивки. Болезненно отозвалась лодыжка, но ему не было до нее никакого дела – экзальтация чувств достигла предела. Он швырнул свое переполненное бодростью, силой и энергией тело на пол и принялся отжиматься – сначала на двух руках, потом поочередно на одной, затем – подбрасывая тело вверх и хлопая в ладони между каждым отжиманием.

Ощущение всесилия вдруг исчезло, и его накрыла серая, беспросветная скука, на горизонте которой опасно маячили депрессия и суицидальные настроения. Проникнутый жалостью к самому себе, убежденный в собственной ненужности, Энки подполз к дивану и стал заботливо стирать ладонями грязные отпечатки, оставленные его ботинками на белой ткани. Желание унизиться вдруг стало расти и расплываться, словно пятно жира, посаженное на тонкую бумагу. Он подскочил к Юджин и распростерся было перед ней, уткнувшись лицом в деревянный паркет, но вдруг передумал, подскочил и надменно зашагал вокруг ее кресла, важно заложив руки за спину. Его глаза встретились с ее глазами, он перевел взгляд на ее влажный рот и полуоткрытые губы, которые прошептали: «Боль!». И мир вокруг потонул в красной мгле.

Все кончилось также внезапно, как и началось. Энки лежал на диване – грязный, раздавленный, опустошенный. Он чувствовал холод во влажных брюках, неприятно прилипших к ногам, ощущал вонь собственной рвоты и ненавидел слабость в дрожащих пальцах. Вокруг лодыжки обвился змей, который мгновенно сдавливал ногу в тиски, при попытке ею пошевелить. Рот был полон крови, но он не мог понять, что именно себе откусил – кусок щеки или все же язык.

Над ним склонилось любопытное лицо Юджин: она раскраснелась и выглядела довольной. «Как насосавшийся упырь», – подумал Энки. Впрочем, если бы у него был выбор, он, наверное, выбрал бы вампира.

– Это прекрасно, – возбужденно прошептала эмпатка. – Не ожидала, что у тебя такая сильная реакция. Для первого раза, конечно, хватит, но… Давай еще? Никогда не чувствовала себя так превосходно. Заодно проверим, насколько тебя хватает.

– Не надо! – прохрипел Энки, удивленный, что она вообще с ним советовалась.

На этот раз он пришел в себя на полу у окна. Юджин, уже одетая в привычный черный комбинезон, сидела рядом и нежно гладила его по волосам. Ее лицо выражало столько заботы, что ненависть, вспыхнувшая было в нем при виде знакомых глаз, сразу куда-то провалилась, уступив место странному равнодушию. Впрочем, оно было недолгим. Бросив взгляд из-за плеча Юджин, Энки отстранил ее руку и изумленно уставился на разгромленную комнату. Разбитая мраморная столешница, вырванные с «корнями» проводов светильники, погнутые перила винтовой лестницы и другие следы хаоса вызывали много вопросов, но он не был уверен, что ему хотелось знать на них ответы.

– Как ты себя чувствуешь? – ласково спросила Юджин, заглядывая ему в лицо. Только сейчас он заметил металлический бок медицинского робота, который что-то делал с лодыжкой его правой ноги. А у эмпатки в руках повисло влажное полотенце, покрытое подозрительными красными пятнами. Она снова попыталась приложить ткань к его лбу, но он перехватил ее руку и, забрав полотенце, покосился в окно за своей спиной. Характерные кровавые разводья недвусмысленно подсказывали, что кто-то пытался пробить стекло головой.

– Сейчас посижу немного и отвечу, – выдавил он из себя. – А ты как? «Наелась»?

– И не спрашивай, – заулыбалась эмпатка и ласково погладила его по щеке. Демон превратился в ангела. – Никогда не встречала столь отзывчивых доноров. Чувствую себя так, словно меня воздушными шариками наполнили. Да ты… просто уникален. Я с трудом остановилась, и то потому, что ты едва окно не разбил. Встать можешь?

Энки подумал и кивнул. Головокружение быстро проходило, чувство усталости и опустошенности тоже. Вот только есть хотелось сильнее прежнего.

– Поразительно! – воскликнула Юджин, когда он, опираясь о робота, поковылял к растрепанному дивану. Другой целой мебели в комнате не осталось. – Еще и ходишь! Друг мой, да тебе цены нет. После двух внушений подряд дело порой и до реанимации доходит, а чтобы донор сам ходил – такое редко случается. Я, конечно, рисковала, но оно того стоило. Как только вернусь, нам нужно будет пересмотреть условия сотрудничества.

Энки слушал ее вполуха. Плюхнувшись на диван, из порванной обшивки которого лезло мягкое вещество, похожее на мозги, он позволил медицинскому роботу заняться своими царапинами, ссадинами и ушибами. К счастью, из серьезных повреждений оказалась только вывихнутая лодыжка. Первый опыт запомнится ему надолго.

– Юджин, а ты всегда делаешь ремонт после «ужина»? – спросил он, разглядывая грязные следы на потолке, напоминающие отпечатки его ботинок. Думать о том, откуда они там появились, не хотелось.

– Нет, – мотнула головой эмпатка. – Обычно все обходится слюнями, потом и кровью. Наверное, ты все-таки аномалия. Прости, я должна была остановиться первой. В следующий раз мы, наверное, тебя свяжем. Что думаешь?

– В следующий раз давай просто займемся сексом, – предложил он, но Юджин шутку не оценила и принялась с грохотом рыться в перевернутом комоде.

– Насчет бардака не волнуйся, – отозвалась она, выуживая из ящика смешную черную шапку, которую тут же надела. – Утром я вызову уборщиков, они все приберут. Если есть желание и силы, запусти чистильщика. Я его под столом видела. Вернусь к четырем утра, может, раньше. Постарайся отдохнуть и поешь что-нибудь. От тебя так фонит голодом, будто ты неделю одной водой питался. Завтра спрошу у Скайфера, в чем может быть проблема. Наверху холодильник, там полно всего. Главное, не лопни.