В летописях не значится - Евгения Петроченко

- Хараш, что случилось? - голос третьего был басист и взволнован. - Почему адептка в крови?

- Неудачная шутка, - коротко отрапортовал невидимый мне Хараш. - Я пытался подловить Бераака, но под раздачу попала она. Готов понести наказание.

- Чтоо ты сделал? - закричал третий, и с каждым новым словом тон его голоса повышался, грозя сорваться на ультразвук. - Совсем заигрался? Вот и вышла шуточка боком! Тебя же предупреждали! Тебя же даже на каникулы вовремя не отпустили, чтобы ты хоть чему-то научился, но всё равно неймется ему! Олух! Темная мать с шеи не слазит, так сходи в храм к Светлой!

Минутная пауза. Третий рывками хватает воздух, которого не хватает от быстрой речи.

- Я вызываю магистра. Пусть он наказание назначает, - говорит решительно, а позже шепчет какое-то заклинание.

Все замирают на какое-то время. Я полностью сосредоточиваюсь на боли, не думая даже о том, что ведь подол юбки мокрый от крови, а весь верх рубашки - от слез. Повязка на голове висит абы как, сползает на глаза, вдвойне закрывая обзор. Но мне не до этого. До ноги дотрагиваться страшно, и я сжала руки на животе, прижимая их к нему что есть сил, как будто от этого что-то изменится. Кажется, я даже слышу тихий стрекот стрелок часов, отмеряющих каждую секунду этой боли и отдающихся толчками в груди. Дышать становится так тяжело, что воздух попадает внутрь только с хрипами, от которых болит вся грудная клетка.

Наконец дверь открывается и появляется четвертый участник сцены. Его голос тягуч, но мрачен:

- Что случилось?

- Твой... Хараш покалечил девушку, не магичку, как видишь.

- Он... что? - и так много холодного негодования в этом "что", что я боюсь представить, как смотрит на Хараша этот долгожданный магистр. Кажется, никого я ещё настолько сильно не ждала в ожидании того, что этот кошмар закончится. Я уже разучилась говорить и всхлипы - мой единственный способ вести диалог.

- Так случайно получилось, магистр. Но я понимаю всю глубину своей провинности и готов нести всю ответственность.

- Ещё бы ты не был готов! - восклицает четвертый, и пауза мне подсказывает, что он смотрит на меня.

Я согнулась в три погибели и, должно быть, представляю собой жалкое зрелище.

- Уважаемый адепт третьего курса, скажи-ка мне, что ты сделал для того, чтобы хоть немного преуменьшить свою вину? Может, заклинание какое применил?

- Естественно, - фыркает адепт. - Я применил консервацию, а целители долечат. Понятия не имею, почему она так ревет.

Тяжелые шаги. Магистр приближается, но поступь его нетороплива. Он выжидает.

- А скажи-ка мне ещё, адепт, к чему именно ты применил консервацию?

Минута затишья, и на выдохе:

- О нет...

- Да, теперь её туфли отлично законсервированы. Ты прекрасно справился со своей задачей, Хараш! - вот теперь четвертый реально зол.

Он садится совсем рядом, его руки аккуратно дотрагиваются до моей ноги, ладонь бережно обхватывает подошву туфли. Тихий шепот, и с каждым словом боль уходит, словно её и не было. По телу разливается странное отупение, оно становится чужим, податливым влиянию извне.

Затем теплые руки дотрагиваются и до лица и начинают шептать вновь. Слезы высыхают, хрипы проходят, мне становится легче, словно камень падает с моей души.

- Как вы себя чувствуете? - спокойно и несколько отстраненно говорит мой лекарь.

Я нахожу в себе силы, чтобы трясущимися руками поправить закрывающую пол лица ленту и посмотреть на своего спасителя. И еле сдерживаюсь, чтобы не закричать вновь.

Передо мной он. Тот, от кого я сбежала на рынке. Серый хищник, один взгляд которого заставил меня трусливо поджать хвост и уносить ноги.

Он так близко.

Смотрит, не веря. Отводит взгляд и снова возвращается к моему лицу. Пожирает глазами, не упуская ни единой детали - мокрой ленты, растрепавшихся волос, красного носа, опухших глаз.

Это длится несколько секунд, а затем он отшатывается. Поднимается на ноги, немного неловко. Где твоя грация, хищник? Сегодня ты испугался забитого зверька?

- Это кто?

Он ещё раз бросает на меня взгляд, сначала какой-то странный, немного безумный, а затем цепкий, пронизывающий насквозь. Я боюсь этого взгляда и вновь обхватываю себя руками, привычно сгибаясь в кресле и пряча глаза. Поза нелепа, но нет сил становиться подопытным кроликом. Готова поспорить, что он считывал мою ауру, силу или что там маги смотрят. Или даже пытался залезть в мысли. Последнее у него получиться вроде бы не должно, но желания смотреть на магистра это не прибавляет.

- Не знаю, - растерянный голос третьего. - Кто ваш куратор, адептка?

- Мастер Нораак, - отвечаю хрипло, хотя последствия истерики страшный магистр уже убрал.

Снова шепот. Незнакомые грубые слова. Молчание. Никто ничего не говорит, ничего у меня не выпытывает. Я боюсь поднять глаза. Совсем не хочется смотреть на участников сцены, и нет ни следа от праведного гнева, который, по идее, должен появиться. Только страх. Страх разоблачения и страх перед магией. Меня начинает немного колотить, я покрепче обхватываю себя руками и шепчу про себя, как мантру: "Ты всегда можешь просто исчезнуть... Раз - и тебя здесь нет. Два - и ты снова у Брора. Ты всегда сможешь забрать камень и пронести его домой, и больше никто тебя не достанет. Ты можешь просто пропасть, нет причин для паники".

Хлопнула дверь. Гулкие шаги, очередное:

- Что случилось?

- Адепт Хараш напал на вашу адептку. Случайно, как он заявляет. Она у вас немного нервная, сразу в истерику, но магистр Тардаэш её уже...

- Чтоо? Маг напал на немагичку? - не дослушав, воскликнул куратор. И позвал: - Митрэ! Митрэ!

Пришлось всё же поднять на него глаза. Мятая зеленая мантия, под нею виднеются бежевые пижамные штаны в клеточку. Но взор Нораака суров, как и тогда, на вводной лекции, когда он вещал о правилах.

- Да, мастер, - смотрю прямо на него, боясь хоть краешком глаза взглянуть на магистра. Хрипота ушла из голоса, но он всё равно дрожит.

- Митрэ, что произошло? Расскажи мне всё, - требовательно говорит мастер, но под взглядом моих испуганных глаз смягчается и добавляет: - дорогая.

Немного тепла в голосе и доброе слово, как всегда, растапливают моё сердце и чуточку отгоняют испуг, поэтому я нахожу в себе силы встать с кресла, крепко ухватиться ладонью за его спинку в поисках поддержки и начать:

- Я шла из библиотеки, мастер. Засиделась допоздна, а когда вышла, в коридоре было непривычно темно. Стала спускаться по лестнице, и где-то на её середине угодила в... не знаю, как назвать, что-то вроде капкана. Мне показалось, что сотня маленьких зубов вонзилась в мою ногу. Было очень больно.