Крошка Доррит (Книга 2) - Чарльз Диккенс

- Называйте как хотите, - отрезала миссис Гоуэн. - Мне совершенно безразлично.

- Ну зачем же так отвечать, - укоризненно заметил мистер Миглз. - Это уж не по-хорошему получается. Ведь я тогда чувствую себя несколько задетым, когда слышу разговоры насчет того, что можно было что-то предвидеть, и что теперь уже поздно и тому подобное.

- В самом деле, папаша Миглз? - отозвалась миссис Гоуэн. - Ничуть не удивляюсь.

- Тем хуже, сударыня, - сказал мистер Миглз. - Я-то думал, что вы хотя бы удивитесь, а если вы намеренно старались задеть меня по самому больному месту, это уж вовсе не великодушно с вашей стороны.

- Ну знаете ли, - возразила миссис Гоуэн. - Я не виновата в том, что вас совесть мучает.

Бедный мистер Миглз обомлел от изумления.

- Если я имела несчастье подставить вам зеркало, в котором вы себя узнали, - продолжала миссис Гоуэн, - не корите меня за то, что вам не понравилось отражение, папаша Миглз.

- Помилуй бог, сударыня! - вскричал мистер Миглз. - Другими словами, вы...

- Ну, ну, папаша Миглз, папаша Миглз, - перебила миссис Гоуэн, которая тотчас же обретала хладнокровие и выдержку, как только ее собеседник начинал горячиться, - лучше уж во избежание недоразумений я сама буду говорить за себя, чем вам затрудняться излагать мои мысли. Позвольте мне докончить начатую вами фразу. Другими словами я хотела сказать (не в укор вам, и даже не в напоминание, это теперь бесполезно и думать нужно только о том, как лучше выйти из создавшегося положения), что я с самого начала и до конца была против задуманного вами брака и только в последнюю минуту скрепя сердце согласилась.

- Мамочка! - возопил мистер Миглз. - Ты слышала? Артур! Вы слышали?

- Поскольку эта комната не чересчур велика, - сказала миссис Гоуэн, оглядываясь по сторонам и обмахиваясь веером, - и во всех отношениях удобна для беседы, я думаю, что меня было слышно достаточно хорошо.

Несколько минут длилось молчание, прежде чем мистер Миглз уверился в том, что усидит в своем кресле и не сорвется с него при первом же слове. Наконец он сказал:

- Сударыня, мне это не доставляет удовольствия, но я считаю необходимым напомнить вам о том, как я все время относился к этому злосчастному вопросу.

- Ах, дорогой сэр! - отозвалась миссис Гоуэн, улыбаясь и покачивая головой с обличающей многозначительностью, - поверьте, мне ваше отношение достаточно хорошо известно.

- До той поры, сударыня, - сказал мистер Миглз, - я никогда не знал горя, никогда не знал настоящей тревоги. Это обрушилось на меня таким тяжелым испытанием, что... - Что мистер Миглз, короче говоря, не смог говорить об этом и, достав платок, спрятал в него лицо.

- Я все прекрасно понимаю, - ответила миссис Гоуэн, безмятежно поглядывая поверх своего зеленого веера. - Вы обращались к свидетельству мистера Кленнэма, я могу сделать то же. Мистер Кленнэм знает, понимала я или нет.

- Мне очень неприятно участвовать в этом споре, - сказал Кленнэм, чувствуя, что все взоры обращены па него, - тем более, что я желал бы сохранить самые лучшие отношения с мистером Генри Гоуэном. У меня к тому есть весьма основательные причины. Еще до свадьбы миссис Гоуэн высказывалась мне в том смысле, что, по ее мнению, мистер Миглз стремится содействовать этому браку - и я ее тогда же пытался разуверить. Я говорил, что, насколько мне известно (а я это твердо знал и знаю), мистер Миглз всегда был его решительным противником, и на словах и на деле.

- Вот видите! - сказала миссис Гоуэн, выставив вперед обе руки ладонями кверху, как если бы она была самим Правосудием, вещающим, что запирательства бесполезны. - Вот видите! Чего же больше! А теперь, папаша и мамаша Миглз, она встала, - позвольте мне положить конец этим неуместным пререканиям. Я ничего больше не добавлю по существу. Скажу только, что это лишнее подтверждение истины, которая всем известна по опыту: из этого никогда ничего не получается. Попытка с негодными средствами, как сказал бы мой бедный мальчик. Одним словом - так не бывает.

Мистер Миглз спросил, о чем она говорит.

- Напрасно думать, - сказала миссис Гоуэн, - что люди, которые совершенно различны по рождению и воспитанию, которых столкнули вместе лишь, так сказать, случайные матримониальные обстоятельства и которые даже сами эти обстоятельства воспринимают по-разному, - напрасно думать, что такие люди могут сойтись и достигнуть взаимного понимания. Так не бывает.

Мистер Миглз начал было:

- Позвольте вам заметить, сударыня...

- Нет, нет, - прервала его миссис Гоуэн. - Зачем лишние слова? Это факт, и факт неопровержимый. Так не бывает. А потому с вашего позволения я пойду своей дорогой, а вы уж идите своей. Я всегда буду с удовольствием принимать у себя хорошенькую женушку моего бедного мальчика и позабочусь о том, чтобы мы с нею жили душа в душу. Но тянуть эти странные, нелепые отношения - ни то ни се, ни родня ни чужие - право же, нет смысла. И наивно надеяться, что это может привести к чему-нибудь путному. Уверяю вас, так не бывает.

Вдова с улыбкой сделала изящнейший реверанс, адресованный скорее к комнате, чем к находящимся в ней лицам, и навсегда распростилась с папашей и мамашей Миглз. Кленнэм проводил ее до Пилюльной Коробочки, поочередно служившей упаковкой всем хэмптон-кортским пилюлям; она со светской непринужденностью уселась на подушки и отбыла.

После этого случая вдова часто развлекала своих добрых приятелей остроумным рассказом о том, каких тяжких мук стоили ей попытки водить знакомство с родней жены Генри - этими интриганами, которые завлекли ее бедного мальчика в свои сети! - и как в конце концов она убедилась, что это невозможно. Смекнула ли она наперед, что разрыв с Миглзами придаст большую достоверность ее любимой легенде, избавит ее от кой-каких мелких неудобств и не несет с собой никакого риска (хорошенькая куколка прочно замужем, и отец любит ее по-прежнему) - знает только она сама. Впрочем, и у автора настоящей истории имеется свое мнение на этот счет, и он склонен ответить утвердительно.

ГЛАВА IX - Появилась и исчезла

- Артур, голубчик, - сказал мистер Миглз в воскресенье вечером. - Мы тут с мамочкой потолковали и сошлись на том, что дело оборачивается не очень хорошо.

Наша драгоценная родственница - я имею в виду светскую даму, посетившую нас вчера...

- Понимаю, - сказал Артур.

- Этот образец любезности, это украшение общества, - продолжал мистер Миглз, - может все изобразить не так, как оно есть, вот чего мы опасаемся. Мы со многим готовы были мириться из уважения к ней, но тут уж пусть не взыщет, а пожалуй, нам мириться не следует.

- Так, - сказал Артур. - Что же дальше?

- Судите сами, - продолжал мистер Миглз. - Ведь мы чего доброго выйдем виноваты перед зятем, даже перед дочерью, и это может повести к большим семейным неурядицам. Согласны вы со мной?

- Бесспорно, - сказал Артур, - в ваших словах много справедливого. - Он успел глянуть на миссис Миглз, которая всегда стояла за доброе и разумное; и на ее открытом, приветливом лице прочитал просьбу поддержать мистера Миглза в его решении.

- Вот мы с мамочкой и подумываем, - продолжал мистер Миглз, - а не уложить ли нам чемоданы и не пуститься ли снова аллон-маршон? Проще говоря, не махнуть ли нам прямым путем через Францию в Италию к нашей милой Бэби?

- Что ж, отличная мысль, - сказал Артур, тронутый материнской радостью, озарившей ясное лицо миссис Миглз (она, должно быть, в молодости была очень похожа на дочь). - И если вы спросите моего совета, так я вам скажу: поезжайте завтра же.

- Нет, в самом деле? - воскликнул мистер Миглз. - Ну, мамочка, это ли не доказательство, что мы правы!

Мамочка, с сияющей улыбкой, явившейся лучшей наградой для Кленнэма, подтвердила, что доказательство убедительное.

- К тому же, сказать вам правду, Артур, - добавил мистер Миглз, и знакомое облако набежало на его лицо, - зять мой успел наделать новых долгов, и без моей помощи дело, видно, не обойдется. Так что и по этой причине неплохо будет мне повидать его и поговорить с ним по-дружески. Да и с мамочкой сладу нет: все тревожится о здоровье Бэби (впрочем, оно и не мудрено) и твердит, что нельзя заставлять ее тосковать в такое время. Что верно, то верно, Артур; очень уж далеко наша бедная девочка, и в ее положении ей в самом деле должно быть тоскливо на чужбине. Пусть даже о ней там заботятся, как о самой знатной даме, а все-таки очень уж она далеко. Как ни хорош Рим, а все не родной дом, - заключил мистер Миглз, обогащая родную речь новой поговоркой.

- Все ваши соображения верны, - отвечал Артур, - и все говорит за то, чтобы вам ехать.

- Очень рад, что вы так думаете; это облегчает мне решение. Мамочка, можешь начинать сборы, душа моя. Теперь уж с нами не будет нашей милой переводчицы (она ведь превосходно говорила на трех языках, Артур; да вы сами не раз слышали); придется тебе, мамочка, меня выручать, как сумеешь. Мне в чужих краях всегда требуется поводырь, Артур, - заметил мистер Миглз, качая головой, - без поводыря я шагу ступить не могу. Еще имена существительные одолею с грехом пополам, но дальше - никуда; а бывает, что и на существительных, спотыкаюсь.