Вокруг Света 1996 №11 - Журнал «Вокруг Света»

Постояльцев в гостинице не видно.

— Кто же ночует здесь у тебя? — спрашиваю Салеха.

— О, мы организуем такие пустынные сафари! — отвечает он. — По всем оазисам, на «джипах». За такое удовольствие берем по шестьдесят долларов в день. Чаще всего бывают немцы, — добавляет он.

Так что мое предположение о происхождении названия гостиницы подтвердилось.

Но бунгало — не просто экзотика. Место для них выбрано с умыслом. Рядом, возле засаженного эвкалиптами проселка, — целительный источник. В выложенный камнем прямоугольный бассейн бежит из трубы минеральная вода. Переодеваемся за кустами — и в бассейн. Поначалу вода кажется горячей: температура — плюс 35 градусов. Но скоро привыкаешь. Тело приобретает необычайную легкость, кожа становится шелковистой. Сквозь ветви эвкалиптов на наше омовение смотрит полная, яркая луна. Ощущение после купания — как в той сказке: будто помолодел лет на десять.

Вылезать из бассейна не хочется — холодно. Но надо. Быстро одеваемся и бежим к очагу. Подбрасываем в затухающий огонь сухие ветки хвойной казуарины — и он вспыхивает вновь. Вот это другое дело. В пустыне суточные перепады температуры довольно ощутимы, так что без костра нам пришлось бы туго.

Языки пламени бросают неровный свет то на сидящего поодаль Салеха, то на его старенькую машину, то на ближайшее бунгало. На душе наступает какое-то особое умиротворение. Может, это от купания в теплой минеральной воде? Но и без купания пустыня чарует. «Именно в пустыне вы чувствуете особую близость к Богу, — писал в своей книге «Оазисы Египта» Ахмед Фахри. — Именно в пустыне вы ощущаете настоятельную потребность познать себя, испытать свое терпение и свою способность преодолевать трудности. Именно здесь вы вкушаете удовольствие победы. Именно в пустыне воздух кажется особенно чистым, а вода — необычайно вкусной, в ее тиши ваши мысли всегда возвышенны, а ваше сердце полно всепрощения».

— Ну что, поедем? — говорит Салех.

Мы нехотя поднимаемся с матрасов... И вот уже допотопная «тойота» вновь ревет, набирая скорость на песчаном проселке, а островерхие крыши бунгало растворяются в темноте.

Чем славен оазис?

Люди поселились в Бахрии, как и в других оазисах Западной пустыни, много тысяч лет назад. По-видимому, в древние времена их было даже гораздо больше, чем сейчас, ибо немало источников с тех пор пересохло. Многочисленные развалины древнеегипетских храмов и раннехристианских церквей разбросаны там, где сегодня уже совсем нет жилья. В оазисах традиционно не может быть таких грандиозных памятников старины, как в долине и дельте Нила, ведь они — периферия. Но хоть масштабы и не те, уровень искусства — тот же. От предыдущей поездки остались в памяти прекрасные цветные барельефы, украшающие гробницы местной знати.

На следующее утро идем осматривать исторические памятники. Салех предупреждает: в гробницы туристов не пускают. Но я решаю рискнуть. Ведь оказывается, что должность инспектора департамента древностей занимает в Бахрии все тот же Ашри, который когда-то лично показывал мне эти самые гробницы.

Недалеко от гостиницы, на центральной улице городка натыкаемся на щит с надписью: «Туристическая информация». Может, почерпнем для себя что-нибудь новое? Или обзаведемся проспектом с описанием достопримечательностей оазиса?

Заходим в гостиницу. Нас встречает Мухаммед Абдель Кадер, ответственный за работу с туристами. Проспекта у него нет. Зато Мухаммед — коренной житель Бахрии, он с удовольствием и знанием дела отвечает на наши вопросы.

Бахрия состоит из шести оазисов, рассказывает Мухаммед. В каждом — по деревне. Большинство жителей совмещают чиновничью службу — до обеда — с работой на полях и в садах — после обеда. Оно и понятно: основа благополучия Бахрии — сельское хозяйство. Кроме многочисленных финиковых пальм, здесь выращивают оливы, абрикосовые деревья и даже виноград. Кстати, Ахмед Фахри в своей книге пишет, что еще в эпоху Среднего царства — четыре тысячи лет назад — вино из Бахрии было широко известно в Египте. Цитрусовых — коренной египетской культуры мало. Зато какие арбузы! По словам Мухаммеда, когда они созревают, бахрийцы ежедневно отправляют в Каир по пятьдесят грузовиков с арбузами. Вот вам и опять значение асфальта! Так вот, продолжает Мухаммед, есть еще небольшие предприятия по переработке сельскохозяйственной продукции — упаковке фиников, консервации оливок, сушке абрикосов. Кроме этого — разного рода мастерские. В одной деревне женщины занимаются вышивкой. В оазисах есть средняя школа и два профучилища — торговое и механическое. Спрашиваю Мухаммеда: «Сколько в Бахрии сельскохозяйственных земель?» Он роется в справочнике и отвечает: «11 650 федданов». Это примерно пять тысяч гектаров. Не так уж мало!

Прощаемся с Мухаммедом и идем по центральной улице к особняку, где размещается департамент древностей. Но Ашри на месте не оказалось — уехал в местную ГАИ, должен вернуться через час. Чем бы заняться? Кажется, вчерамы проезжали маленький музей — раньше его не было. Надо посмотреть. Ведь старый крестьянский быт быстро уходит в прошлое, и присущие ему предметы скоро разрушаются.

Музей расположен недалеко — как все в Бауити. У самой дороги, рядом с вывеской, посетителей встречают два вылепленных из глины жителя оазиса и глиняный же верблюд. Из-за их спин появляется юноша в синем комбинезоне, какие носят автомеханики.

— Абдалла Ид, брат основателя музея, — представляется он.

Проходим во внутренние помещения. Музей — детище местного художника по имени Махмуд Ид. В нем не только деревенская утварь, но и сценки местной жизни. Глиняные человечки плетут циновки и веревки, работают на полях, варят кофе, играют на свирели. На одной из стен замечаем амулеты вроде того, что я купил вчера у пастуха.

— Когда-то у нас помалу добывали серебро, — рассказывает Абдалла. — Но уже лет тридцать как прекратили.

Посмотрев потом в Каире книгу Ахмеда Фахри, я нашел в ней изображение похожего амулета, только круглого. По словам автора, еще в начале пятидесятых годов в Бахрии работали два ювелира, изготовлявшие подобные вещички, весьма популярные у местных модниц. Потом они уехали — видно, кончилось сырье.

Вход в музей бесплатный, но в углу одной из комнат есть ящик для пожертвований. Мы просовываем внутрь несколько мелких бумажек. Абдалла приглашает выпить чаю, но мы вежливо отказываемся: надо возвращаться в департамент древностей.

Последнее пристанище Баннентиу

Ашри уже на месте. Меня он припоминает с трудом, но тем не менее разрешает посмотреть одну гробницу, выделив нам в провожатые своего сотрудника по имени Щербини. Только одно условие: не фотографировать. На это надо специальное разрешение из Каира. Условие принимается. По дороге знакомимся с еще одной любопытной исторической достопримечательностью — водоводом. На глубине примерно десяти метров в грунте выкопан туннель. Он проходит через водоносные слои, вбирая в себя воду. Створ туннеля наклонен в сторону полей. Через каждые три-пять метров — колодцы-шахты. При строительстве, а это было более двух с половиной тысяч лет назад, они использовались для выемки грунта, а позже, когда водовод был готов, — как колодцы. Система тянется почти на километр, но давно уже не работает: вода ушла глубже.

Подходим к небольшому холму, обнесенному колючей проволокой. Посреди холма — маленькое одноэтажное здание за невысоким каменным забором. Сторож в галабее приветствует Щербини и приглашает нас внутрь двора. В середине его — глубокий колодец с узкой лестницей, сверху он закрыт металлической решеткой с дверью. Щербини гремит ключами, открывает дверь. Спускаемся вниз и ныряем в тесный вход.

Гробница принадлежит человеку по имени Баннентиу. Он не был ни правителем оазиса, ни жрецом — просто видным представителем местной знати. Жил Баннентиу в период правления XXVI династии (664-525 годы до н.э.). Фараоны этой династии были выходцами из Ливии, их столица находилась в городе Саис, в дельте Нила. Кстати сказать, большинство архитектурных памятников Бахрии относятся именно к периоду правления XXVI династии. По-видимому, оазис переживал в это время период расцвета — скорее всего, из-за своей относительной близости к Ливии. Похоже, что и Баннентиу был ливийцем — по крайней мере, такое предположение, основываясь на самом имени, сделал Ахмед Фахри, первым вошедший в гробницу 22 апреля 1938 года. Но она была пуста — и наверняка разграблена еще в древности. Фахри обнаружил, что гробницу использовали повторно в римский период, вырубив в скале дополнительно две погребальные камеры. В каждой из них до сих пор лежат по два довольно-таки грубо отесанных каменных саркофага.

Гробница представляет собой квадратную комнату со стороной в восемь метров, с четырьмя квадратными колоннами. В противоположной от входа стене — узкий проход, ведущий в погребальную камеру. Она тоже квадратная, со стороной около четырех метров.