Шотландская наследница - Патриция Поттер

Бен только вздохнул. Похоже, что никакими силами не свернуть ее с мыслей об этом пони, будь он неладен!

— Хорошо, — сказал Бен. — А я пока буду бриться. Потом приду и помогу тебе застегнуть пуговки.

— На голубом платье с пуговками я и сама справлюсь, — ответила Сара Энн.

«А, так вот еще почему она так любит это платье, — мелькнуло в голове Бена. — Ну да, на нем пуговицы спереди, а не сзади, и она может застегнуть их сама. И при этом имеет возможность почувствовать себя совсем взрослой».

— Отлично. Тогда помогу тебе причесаться.

— Спасибо, — улыбнулась Сара Энн. — Пойдем, Аннабел, нам нужно торопиться, ведь мы сегодня идем за пони!

Мелькнули в воздухе рыжие кудряшки, белая рубашонка, и Сара Энн скрылась в своей комнате.

Бен покачал головой, глядя ей вслед. Детская вера во всемогущество взрослых! Нельзя ее обманывать, никоим образом нельзя. А значит, нужно расшибиться в лепешку, но раздобыть для Сары Энн обещанного пони.

А еще ему хочется увидеть лицо леди Элизабет при свете дня. Воспоминание о ее теле, тесно прижатом к его телу, глубоко засело в мозгу Бена. Вот уже несколько месяцев, как у него не было женщины. Последней была мать Сары Энн.

Эта мысль болью отозвалась в сердце Бена.

По большому счету, он не любил Мери Мэй. Он даже не слишком хорошо знал ее. Да и связь их была недолгой. Но сейчас, окидывая взглядом прошлое, Бен понимал, что она была ему дороже и ближе всех остальных женщин, с которыми сводила его судьба. И если бы им было отпущено больше времени, Бен, по-видимому, сумел полюбить ее всерьез. В Мери Мэй, несомненно, была, что называется, «изюминка». Это проявлялось в умении по-особому, оригинально, смотреть на жизнь и в ее удивительном чувстве юмора.

Конечно, Элизабет Гамильтон в юморе тоже не откажешь. Только человек с большим чувством юмора может назвать «великолепной» такую когтистую дрянь, как Аннабел. Или Генри Восьмым — своего лохматого бегемота.

Бен задержал в воздухе руку с бритвой, чтобы улыбка не помешала его занятию.

Однако улыбка недолго продержалась на его лице.

Элизабет Гамильтон, леди Калхолм. Ведь она явно чего-то ждет от Бена. И возможно, ее интересы не ограничиваются только потерянным наследством.

Бен внимательно всмотрелся в свое отражение в зеркале. Сколько морщин на его лице! Одни появились от длительного пребывания на ветру, под палящим солнцем. Другие оставили на память о себе война, боль, постоянная ответственность, ежесекундный риск, хождение по лезвию ножа между жизнью и смертью. Да, ему действительно пора пожить спокойно. Ему и Саре Энн. Они оба заслужили жизнь, в которой нет места неуверенности в завтрашнем дне и горьким потерям.

Правда, Калхолм, похоже, не то местечко, где можно рассчитывать на такую жизнь.

Бен закончил бритье, надел свежую белую рубашку, сменил мягкие брюки на бриджи для верховой езды. Интересно, как тут принято одеваться по утрам, в этой шотландской глубинке? А впрочем, это его не касается. Не будет он с утра упаковывать себя в галстук и тесный сюртук, и неважно, что о нем могут подумать.

Он прошел в комнату Сары Энн. Та, как и обещала, самостоятельно оделась в голубое платье и сейчас, посапывая от усердия, зашнуровывала на ногах свои лучшие башмачки. Платье, если говорить честно, сидело на Саре Энн кривовато, и причиной тому были пуговки, попавшие не в свои петли. Зато поверх воротничка был повязан неизменный шарф.

Сара Энн оторвалась от шнурков и посмотрела на Бена.

— Ты сегодня очень красивый, — торжественно объявила она.

— И вы тоже красавица, леди Сара Энн.

— Я не…

— Не леди, я знаю, — сказал Бен. — Но очень скоро станешь ею.

— Ведь у леди может быть пони, как ты думаешь?

— Я надеюсь, что может.

— Ну, тогда я подумаю, может, мне и взаправду стать леди.

— Подумай, Сара Энн, подумай, — серьезно сказал Бен.

Он расчесал будущей леди волосы, вплел в них голубую ленточку. Сара Энн стояла перед ним гордо и неподвижно, словно солдат в парадном строю. Со всей возможной деликатностью Бен перезастегнул пуговки на платье и восхищенно посмотрел на Сару Энн.

— Ягодка, ты просто принцесса!

— А по мне ягоды лучше, чем леди, — неожиданно заметила она, и Бен с трудом сумел скрыть свое изумление. В последнее время ему приходилось делать это довольно часто, чтобы ненароком не обидеть Сару Энн.

Девочка ждала его ответа, и Бен наконец сказал:

— Мне кажется, я понимаю, почему ты ягоды любишь больше, чем леди.

— А тебе тоже больше нравятся ягоды?

— Э-э… Смотря какие, — смутился он.

— Какие — кто?

Ну и вопросик! А отвечать нужно, не отвертишься. Как можно не ответить, когда твоего ответа ждут, словно откровения!

— Ну-у… Смотря какие ягоды… и какие леди.

— А-а-а… — протянула Сара Энн и, казалось, удовлетворилась его уклончивым ответом.

Бен подумал было, что легко отделался, но рано ему было торжествовать, ой как рано!

— А тебе нравится леди Элизабет? — последовал новый каверзный вопрос.

— М-м, да, — осторожно ответил он.

— Очень?

— Ну-у… Я ее, пожалуй, еще плохо знаю…

— А леди Барбара?

— Не знаю, — ответил он. — А что ты о ней думаешь?

— Она очень красивая, — ответила Сара Энн после недолгого раздумья.

— Согласен.

В этот момент в подол платья Сары Энн вцепилась заскучавшая Аннабел, и мысли девочки мгновенно сменили направление.

— А тебе нравится здесь? — спросила она у кошки. Аннабел ничего не ответила.

— Я думаю, что ей нравится, — заключила Сара Энн.

— Почему ты так думаешь? — решил уточнить Бен.

— Потому что здесь у нее будет пони, с которым можно играть.

Дальнейший разговор был бесполезен. Мысли Сары Энн никакими силами не оторвать теперь от этого проклятого пони.

— Пойдем, Ягодка.

— И возьмем с собой Аннабел.

— А я думаю, пусть лучше остается здесь. Поиграешь с ней после завтрака. А сейчас ей, наверное, хочется поспать. У нее была тяжелая ночка.

— А у тебя была тяжелая ночка?

— Очень тяжелая, — сказал он. — Ну ладно, пойдем.

Бен подхватил кошку и посадил ее в корзину. Правда, с тех пор как Аннабел научилась открывать крышку, это была, в общем-то, бесполезная мера.

— А что значит — тяжелая?

— Тяжелая — это когда ты спишь, а на тебя вдруг набрасывается дикая кошка.

Не то чтобы правда, но отчасти похоже на правду. Аннабел и в самом деле может кому угодно испортить ночь — и даже без посторонней помощи.

— А-а, — понимающе протянула Сара Энн. — Значит, Аннабел плохо себя вела?

— Аннабел — это Аннабел, и этим все сказано, — подытожил Бен. — Пойдем завтракать.

Сару Энн его ответ не удовлетворил, но она решила больше ни о чем не расспрашивать, а обдумать все наедине. Она вложила свою ручку в ладонь Бена, и они пошли в столовую.