Мой милый Гаспаро (СИ) - Ренсинк Татьяна

Удивившиеся таким словам сёстры переглянулись. Алёна тут же схватила плащ, надела треуголку и поспешила к двери:

-Идём, Юлия, нам здесь делать нечего!

-Обождёшь уж, - засмеялась хозяйка комнаты, повторно указав на кресла сесть.

-Откуда Вам столько известно о нас? - смотрела удивлённая Юлия.

-У меня много связей, - улыбалась та. - Именно потому я и была дорога Льву Азарьеву. А он был прекрасный любовник, - в сладких воспоминаниях вздохнула она и встрепенулась. - Но вернёмся к делу.

-Ну, хорошо, - усмехнулась с недовольством Алёна, сев подле сестры к столу. - Послушаем, что это за дело такое.

-Ваши кавалеры сегодня отправляются в Англию на одно простое задание. У меня есть идея, как бы вам с ними встретиться, - поднялась хозяйка комнаты. - Вам сейчас принесут поесть, а там и поговорим дальше. Подкрепиться следует. Я прикажу принести.

Она вышла из комнаты, оставив сестёр одних.

-Что ж, - вздохнула Алёна, откинувшись на спинку кресла. - Посмотрим.

-Что здесь смотреть? Я пришла за тобой, а не слушать бред данной дамы, - поразилась Юлия. - Зачем ей нам помогать, когда у неё на уме могут быть только злые планы?...

Ни одна из сестёр не была уверена в том, что хозяйка сей комнаты говорит правду, но то, что она много знала, заставляло всё же пока оставаться здесь. Будто какая-то надежда или вера в глубине души убеждала покориться ждать.

Еду сёстрам, действительно, скоро принесли, но хозяйка комнаты не вернулась и после того, как девушки поели. Беседуя о том, что пора бы уже домой возвращаться, сёстры собрались покинуть это место, как в комнату вошло четверо мужчин...

По их растрёпанному и неприятному виду девушки поняли, что происходит что-то неладное. Но и криков их никто не услышал, когда мужчины схватили, завязали рты, руки и... повели наружу к ожидавшей чёрной карете...

Глава 37

Мы друг друга любим, что ж нам в том с тобою!

Любим и страдаем всякой час.

Боремся напрасно мы с своей судьбою,

Нет на свете радостей для нас.

С лестно надеждой наш покой сокрылся,

Мысли безмятежные отняв.

От сердец разженных случай удалился,

Удалилось время всех забав.

Зрю ль тебя, не зрю ли, равно грусть имею,

Равное мучение терплю;

Уж казать и взором я тебе не смею,

Ах! ни воздыханьем, как люблю.

Все любовные знаки в сердце заключенны,

Должно хлад являли и гореть.

Мы с тобой, драгая, вечно разлученны,

Мне тебя осталось только зреть.

Жизнь мою притяну пременил рок в злую,

Сладость обращенна в горесть мне;

Только ныне в мыслях я тебя целую,

Лишь с тобою говорю во сне.

Где любови нашей прежние успехи,

Где они девалися, мой свет!

О печально сердце, где твои успехи!

Все прошло, и уж надежды нет!*

Молча сидели в каюте корабля Юлия и Алёна, слушая, как за дверью для них кто-то пел и играл на гитаре...

-Милый сударь, - прислонилась к запертой двери Алёна, когда песня закончилась. - Выпустите нас, пожалуйста? Мы можем заплатить!

Выдержав длительную паузу, мужчина за дверью всё же ответил:

-Сейчас выпустят, познакомитесь с ещё одним милым!

-Грубиян, - отошла от двери Алёна, и ту, действительно, в ту же минуту открыли.

В каюту вошло несколько мужчин, среди которых был полный, низкорослый, с немытыми длинными волосами. С отвращением и сморщив носы, сёстры проследили за тем, с каким важным видом он сел к столу и взял лежащие там карты.

-Играть любим, детки? А впрочем, - не стал дожидаться он ответа девушек. - Здесь мало чем можно будет заняться. Одно точно, разлучить вас придётся, иначе это помешает делу.

-Какому ещё делу? - вопросила Алёна, еле сдерживая возмущение. - И куда направляется Ваш корабль?

-Нам бы поговорить с капитаном, - несмело добавила Юлия, и человек за столом засмеялся:

-А чем я не капитан? Разве не похож?!

Сёстры молча переглянулись и прочитали в глазах друг дружки одинаковую тревогу. Они предчувствовали, что похищены, что корабль держит курс никак не на встречу с Гаспаро и Фабио.

-Мне кажется, я знаю, кому из этих красавиц повезёт, - подтвердил их подозрения капитан.

Он достал из колоды карт червонного туза и указал им на Алёну:

-Вот эту можете забрать в лодку. Её характер никак не подходит для дела. Сговариваться будет трудно. За неё ничего не дадут. Она всё одно ничего не знает, пусть плывёт...

-Что?! - возмутилась та и в миг оказалась подхваченной за предплечья. - Да я на вас всех армию пошлю!

-Вот именно поэтому ты отправишься прочь, - засмеялся капитан и встал, указав на вздрогнувшую от его жеста Юлию. - На палубу! Пусть попрощается с подругой.

-Вам придётся расплачиваться за это! - крикнула Алёна, пока её с сестрой вели на палубу.

Юлия с холодившим страхом наблюдала, как Алёну заставляли садиться в лодку, что опустили на воду. Один из моряков сел грести к берегу, и Алёна обратилась к прильнувшей к бортику сестре:

-Нас найдут, спасут! Отомстят!

-А пока ищут, прошу пройти в новую опочивальню, - встал подле Юлии одетый в аккуратный костюм и треуголку молодой господин.

Юлия окинула его взглядом и повернулась спиной:

-Что бы за планы ни были, ничего у вас всех не выйдет. Всем известно, что мы были в обществе одной дамочки, а там отыщут и вас.

-Сударыня, - хлопнул в ладоши господин и ласково улыбнулся. - Мы не могли упустить шанс завладеть таким сокровищем, видя трёх прелестных красавиц. Увы, одна сбежала, так что на корабль попали только вы обе. Мы давно наблюдаем за вашим домиком с прелестницами.

-Хватит болтовни! - подошёл к ним капитан и строго воскликнул тут же явившимся двум морякам. - Убрать её в трюм и хорошенько следить! Будет перечить, бросить к остальным!

Те только кивнули, подхватив Юлию за предплечья, и потащили за собой. И как только её связали, оставили в трюме совершенно одну в кромешной тьме, воспоминания у Юлии тут же закружились в голове...

Она вспоминала, как любовница Льва Азарьева оставила её с Алёной одних, но почему-то сомневалась, что именно она всё подстроила... Куда шёл данный корабль, кто все эти люди, что ждёт — вопросы мучили, а страх рос...

* - А. П. Сумароков

Глава 38

Я в пустыню удаляюсь

От прекрасных здешних мест;

Сколько горестей смертельных

Мне в разлуке должно снесть!

Оставляю град любезный,

Оставляю и того,

Кто на свете мне милее

И дороже мне всего.

Пременить нельзя предела,

Нельзя страсти истребить.

Знать, судьба мне так велела,

Чтоб в пустыне одной жить.

В тех местах уединенных

Воображать буду тебя.

О надежда мыслей пленных!

Ты тревожишь здесь меня.

Повсечасно буду плакать

И тебя воспоминать;

Ты старайся, мой любезный,

Взор несчастной забывать.

Уж вздыханьем и тоскою

Пособить не можно нам,

Коль несчастны мы судьбою

И противны небесам.

Здесь собранье, здесь веселье,

Здесь все радости живут,

А меня на зло мученье

В места страшные влекут.

Уменьши мое мученье

И в разлуке тем уверь;

Не забудь меня, несчастну,

Тем тоску мою умерь.

Знаю, что и ты страдаешь

И вздыхаешь обо мне;

Но и ты знай, мой любезный,

Что я мучусь по тебе.