Украденное детство - Вера Юдина

Далее следователь уточнял детали, Волков называл это лить воду. Его привлекли только две фразы. Та где было сказано про следы крови на оконной раме и осколках стекла на полу.

Волков еще раз посмотрел на снимки. На них ни следов ни осколков не было. Дальше описывался кровавый след ведущий к окну.

Волков задумался, если как утверждают родители, Мила убила брата и пыталась его похоронить, то по всей вероятности и по логике, девочка должна была вынести брата через входную дверь. Зачем она потащила его к окну?

И следующая строчка, повергла Волкова в шок — след от мужского ботинка, 44 размера. Значит в комнате был кто-то еще. Тот кто прокрался в комнату мальчика и напал на него.

Волков отложил в сторону дело об убийстве Немирова младшего и взял дело Немировой.

Миле было два года все случилось. Если верить документам, женщина была больна. Волков перелистывал многочисленные справки, выданные психиатрическими медицинскими учреждениями, но как ей позволили рожать ребенка, с таким запущенным диагнозом. Еще на ранних сроках беременности врачи должны были забить тревогу. Да, медицина была не та.

В приступе безумия выбросила из окна пятого этажа двухлетнюю девочку, дочь. Выбросилась сама. Заключение — самоубийство. Что же довело женщину до такого состояния? Что толкнуло на эту грань.

Волков отложил дела и посмотрел на Милу. Она как всегда находилась рядом преданно пожирая своего обожателя взглядом. Заметив что смотрит на нее Мила вытянулась в струну, сложила руки на колени и пристально посмотрела на доктора. Ее готовность позабавила Волкова.

— Мила, солнышко, мы сейчас поиграем с тобой в одну игру.

Мила застыла, радостное выражение лица сменилось непониманием и испугом, взгляд ее опустел и она вся внутренне сжалась, что было видно даже не вооруженным взглядом. Волков понимал, что такой способ слишком жесток, но он должен был знать что случилось той ночью, и должен был узнать это, от единственного живого свидетеля. Если в деле четко прописано присутствие постороннего, отчего в заключении убийцей признали девочку, и навсегда забыли об этом факте.

Мила потупила взгляд.

Волков взял стул и сел напротив.

— Ты готова?

Мила дернула плечиками, что означало: «Да.»

— Хорошо. Посмотри на меня.

Мила продолжала сидеть опустив голову.

— Мила, солнышко. Я хочу чтобы ты посмотрела на меня.

Мила подняла на Волкова свои ясные глаза и он заметил в них застывший страх. Слишком часто он видел этот взгляд, и к своему сожалению знает ему цену не по домыслам.

— Мила. А теперь, я хочу чтобы ты закрыла глаза и внимательно слушала мой голос.

Мила послушно выполнила его просьбу и слегка откинув голову назад закрыла глаза. Веки ее задрожали, руки она крепко сцепила пальцами и нервно сжимала и разжимала.

— Представь себе место, которое ты любишь больше всего на свете.

Через мгновение лицо Милы просияло. Она расслабилась и томно улыбнулась.

— Представила?

— Да.

— Где ты сейчас?

— Я на ромашковом поле.

— Рядом с твоим домом?

— Нет. Это дом моей бабушки. В деревне. Там хорошо. Во дворе у нас живет корова. Ее зовут Маша.

— Ты выросла в этом доме?

— Нет. Мы с мамой приезжаем туда на лето.

— Сколько тебе лет?

— Не знаю.

— Ты видишь свою маму?

— Нет.

— Ты помнишь свое детство?

— Да.

— Расскажи мне о маме, она часто ругала тебя?

— Моя мама никогда не ругала меня.

— Эта мама не ругала. А та другая, из твоего далекого детства. Она ругала тебя за каждую провинность.

— Нет. Мама была красивой и доброй. — Мила трогательно потерлась головой о правое плечо.

— Ты помнишь ее?

— Да.

— Какая она?

— Она пахнет ромашками.

— А что еще ты помнишь о маме?

— Она говорила, что я ангел и учила меня летать. — Мила сморщилась. — Ангелом быть больно и страшно.

Волков насторожился. Вероятно, Мила говорила о том дне, когда едва не рассталась с жизнью.

— А что еще ты мне расскажешь о маме?

— Не знаю. Я больше не помню ее.

— А твой братик?

Лицо девушки просияло.

— Ники. — с нежностью проговорила она.

— Никита. Ты помнишь его?

— Да.

— Ты любила его?

— Да. Сильно.

— Ты не обижала его?

— Нет. Он часто шутил надо мной. Но я не обижалась.

— Как например?

— Он положил мне в постель лягушку и сказал что это мой принц.

Волков улыбнулся этой невинной шутке.

— А ты можешь рассказать мне что случилось той ночью.

Мила вздрогнула и выпрямилась. Вновь руки ее задрожали. На лице ее отразился испуг. Но Волков пошел до конца.

— Ты помнишь того, кто обидел твоего братика?

Мила сглотнула и кивнула.

— Ты знала его?

Мила отрицательно замотала головой. Он с такой силой прикусила губу, что на ней появилась кровь.

— Ты помнишь что спасла братика?

— Да. Я ударила чужого человека своей кошкой. Он упал, а я забрала Никиту.

— Тебе было очень тяжело, как тебе удалось бежать?

— Никита легкий. Я взяла его на спину и побежала по лестнице. А потом к причалу. Мы переплыли на другой берег и спрятались в лесу.

Теперь Волкову стало все ясно. Кровавый след ведущий к окну, принадлежал скорее всего убийце. Статуэтка которой Мила нанесла ему рану, была довольно тяжелой и рана по всей видимости была серьезной. Он дополз до окна, и сбежал. По всей вероятности он даже не искал детей. Он видимо пришел с целью ограбить дом, не ожидая увидеть там детей. И едва не лишившись жизни, поспешил бежать.

Только почему не были записаны показания Милы. Почему никто не взял анализ крови с коврового покрытия, чтобы установить что она принадлежала не мальчику. Это умышленное упущение, или халатная преступность. А может все дело было записано под чью-то диктовку, так как это было нужно на тот момент.

— Мила. Открой глаза, моя родная.

Мила распахнула ясные глаза и с любопытством посмотрела на доктора.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо.

— Посиди немного здесь. Я скоро вернусь.

Получив немое согласие, Волков вышел. Он искал Светлану. У него было к ней несколько вопросов и теперь, зная правду, а Илья был уверен, что Мила говорит правду, он хотел услышать причину и мотивы, по которым родители хотели скрыть все детали этого дела.

Светлану он нашел в гостиной.

Женщина в своей обычной привычке сидела с журналом у камина и без интереса перелистывала глянцевые страницы.

— Мне нечего вам сказать. — бросила она, даже не поднимая головы, едва заслышав шаги.

Волков проигнорировал ее слова. Он вошел и сел напротив.

— А я считаю, что вы многое можете мне поведать. О вашем сыне. О вашем муже. О Миле.

— Все что вы хотите услышать, можете найти в ее истории болезни. О своем сыне я разговаривать не намерена — оставьте мальчика в покое. А мой муж слишком серая и незначительная фигура, чтобы говорить о нем.

Волков нахмурился.

— Вы так считаете? А если я подниму сейчас тот факт, что Мила не однократно подвергалась домашнему насилию. Ваш муж регулярно насиловал свою дочь. И вы прекрасно об этом знали.

Краска схлынула с лица женщины. Она захлопнула журнал и поднялась.

— Да как вы смеете? Кто дал вам право? Вы вошли в этот дом как друг, и теперь пытаетесь вонзить нож мне в спину! Вон из моего дома!

Волков демонстративно поднялся. Он блефовал.

— Я уезжаю, но Мила едет со мной. А завтра с утра я соберу комиссию, и заявлю о своем подозрении в отношении ее половой неприкосновенности.

Светлана тяжело задышала щеки ее побагровели.

— Моя дочь не покинет стен этого дома.

— Еще пару дней назад, вы умоляли меня забрать ее. Что же заставило вас изменить свое мнение?

— Убирайтесь! — почти завизжала Светлана.

Они стояли друг напротив друга, и Волков чувствовал страх исходивший от женщины. Она боялась своего мужа, даже больше смерти.

— Предупредите супруга, что со дня на день ему придет повестка. Я докажу что он насиловал ее. И тогда, мы встретимся с вами уже в суде.

— О господи, — воскликнула Светлана. — Откуда вы взялись на нашу голову! Почему создаете столько проблем!

Волков осознал что выиграл эту битву и спокойно опустился в кресло.

— Расскажите мне все, что вам известно. Я обещаю помочь.

Светлана обреченно опустилась на свое место и закрыла лицо руками.

— В ту ночь в доме все же был посторонний. Так?

Светлана кивнула.

— Именно он напал на вашего сына?

Снова немое согласие.

— Кто придумал обвинить во всем Милу? Вы?

Женщина снова кивнула.

— Почему?

— Ники уже было не вернуть. Я просто пыталась спасти ее.

— От вашего мужа?