Пятая жена миллионера (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

— Отнюдь.

— На людях я никогда не проверял, — улыбнулся кинолог.

— Я проверю и расскажу о результате.

— Будет весьма любопытно послушать, — пробормотал он. Мы уже вышли на площадку перед воротами, где стоял его джип, и стали свидетелями явления, которое я не решилась бы охарактеризовать. Да и у Антона тоже пропали все слова из лексикона, а матом он, наверное, не решился оценивать в моём присутствии. Просто застыл с открытым ртом.

Ну и мне тоже пришлось подбирать челюсть с плитки…

Ворота как раз закрывались за весьма колоритной личностью. Лично я таких побаиваюсь: слишком похожи на городских сумасшедших. Женщина лет двадцати пяти с длинными волосами чуть ли не до пояса, две передние прядки которых были заплетены в косички с деревянными бусинками, одетая в длинную ярко-оранжевую юбку, как у цыганки, и в вязаный топчик на бретельках, слезла с большого трёхколёсного велосипеда и весело позвала:

— Пампушечка моя! Иди к мамочке!

Корги уже бежала к ней, вертя хвостом, как пропеллером, и женщина подхватила её на руки, хохоча от того, что собака вылизывала её лицо, прижалась к шерсти щекой:

— Ах ты моя булочка сладкая! Соскучилась?

Потом спустила Пушку на землю и наклонила голову, глядя на Филю:

— Ну, а ты, бандит, чего не здороваешься?

Волкодав поднял взгляд на Антона, и тот сказал:

— Можно.

Пёс побежал ласкаться, а я всё никак не могла опомниться. Что это за явление Христа народу? Если она ведёт себя так уверенно, значит, считает, что имеет право. А наряд хиппи… Голова внезапно включилась, и я поняла. Это Прасковьи мать. Праноедка чёртова… Видать, из Тибета вернулась. И сразу сюда прикатила на своём велике!

Где моя скалка?

Уебу…

— Вы ушли или пришли? — так же жизнерадостно обратилась к нам женщина, и Антон кивнул:

— Я уезжаю, да. Полина, до среды.

— До свидания.

Я сложила руки на груди. Женщина проводила Антона взглядом, пока он сел в машину, а потом улыбнулась мне:

— А вы кто?

— А вы?

— Я Даша.

— А я Полина.

— Очень приятно! А Андрейка где? Дома?

— Андрейка, — мне захотелось проблеваться, — на работе.

— А, ну ладно. А Пашулька в школе, да? Ну, я к себе тогда в комнату.

От этой непринуждённой наглости я аж задохнулась. Мало мне Козочки с её блендерами, смузи и селфи, так теперь у нас на вилле ещё и прану будут кушать?

Дрессировка людей и положительное подкрепление. Полина, держись.

Игнор.

Я развернулась и пошла к озеру. Посижу там, помедитирую. Подожду мужа с работы. Выношу план мести. Позвоню адвокату. Разведусь. Нет. Лучше я схожу к Варе на кухню и съем что-нибудь вкусненькое…

— А ты новая жена Андрейки, да?

Да она не наглая, она просто незамутнённая! Есть такие птички, у которых в голове ничего, кроме праны, нет. Мыслей нет, сомнений нет, только солнышко и журчание ручейка. Обернувшись к Даше, я подняла брови, пытаясь сосредоточиться и понять, как мне с ней себя вести. Та улыбалась. Я вздохнула и ответила:

— Да.

— Ой, молоденькая какая! Андрей, он хороший, добрый. Ты не думай, я к нему возвращаться не собираюсь. Мне хорошо без мужа. Так что я тут просто из-за Пашульки!

— Боже, я меня сейчас уши слипнутся, — пробормотала я.

— Пошли чай пить, а? — предложила Даша. — Я привезла из Тибета разные травки, для здоровья полезные. Сейчас, погоди, в корзинке забыла!

Она вернулась к велосипеду и помахала рукой подошедшему Анатолию:

— Дядь Толь, здрасьте! А я вернулась! Вы мою лошадку запаркируйте, пожалуйста!

— Дарья Семёновна, — кивнул он, берясь за руль. Неловко посмотрел в мою сторону, словно извиняясь. Я пожала плечами.

— Ну, пошли, пошли, — Даша вернулась с безразмерной вязаной сумкой, которой размахивала, как девчонка, и поманила меня рукой: — Я хороший чай завариваю, честное слово!

Притащившись за Дашей в кухню, я просто села на высокий табурет и принялась наблюдать. Хиппи-праноедка распоряжалась так, будто была у себя дома. Не то чтобы мне это всё было неприятно… Я отстранилась. Смотрела со стороны. Даша вытащила из сумки какие-то баночки, скляночки, мешочки, опустошив торбу, вывалила все женские прибамбасы на стол, а Варя, похоже, просто пережидала, пока этот тайфун пройдёт, и боролась с желанием спрятаться в уголок. Она даже на меня кидала жалобные взгляды, но мне стало даже интересно: что Даша ещё скажет или вытворит?

Она развела целую чайную церемонию. Сполоснула маленький стеклянный чайник, который достала из шкафчика, кипятком. Пока он запотел и грелся, смешала в плошке несколько разно пахнущих трав и сушёных цветочков. Плеснула кипятка и в эту смесь, а кухню наполнил аромат позднего лета. Снова нагрела воду. Процедила через смешное ситечко с ушками в опустошённый чайник настой из плошки. Долила только-только начавшую волноваться воду и бросила пять листиков мяты — я узнала их по резкому запаху — и один большой сухой жёлтый цветок, наверное, календулы. И только тогда села напротив меня к столу.

Варя закатила глаза, вежливо тронула гостью за локоть и указала на столовую. Но Даша отмахнулась, ответив:

— Да ну, Варюша, мы у тебя посидим, тут уютненько! — и уже мне: — Ну, Полиночка, рассказывай, как тебе с Андрейкой живётся? Не обижает тебя?

Я даже поперхнулась. Нифига себе заявочки! А если обижает? Даша разберётся? Влепит ему с правой апперкот?

— Спасибо, потихоньку, — сдержанно ответила совсем не то, что думала. Даша понюхала пар из носика чайника и кивнула:

— Так и надо. Ты, главное, не тушуйся. А то я вижу, что мы с тобой родственные души!

— Это в каком месте, интересно?

— В воспитании, Полиночка. Нас не воспитывали быть в центре внимания. Да и к жизни такой мы не привыкли. Правда же?

С этим утверждением я не могла не согласиться. Да, не воспитывали. Но я решила соответствовать Андрею и его положению, а вот Даша, по-моему, не сделала для этого ровным счётом ничего. По крайней мере, сейчас она ведёт себя не как жена миллионера.

Потом мы пили чай. Я молча, а Даша вовсю трепалась про Тибет. Как там хорошо, как там спокойно, как там умиротворённо, какие там замечательные люди, хоть и бедные, но отзывчивые. Я слушала и мысленно посылала её туда навсегда. Пусть валит к этим замечательным людям и остальных бывших с собой заберёт… Хотя нет, Тибет жалко — не выдержит столько счастья сразу!

А потом Мика привезла Прасковью.

Я никогда не видела такой чистой радости, как при встрече матери и дочери. Первая сразу выиграла несколько пунктов в моём рейтинге людей, потому что вторая завизжала, с порога бросилась на шею маме, повисла на ней, как обезьянка. А Даша закружилась, обнимая девочку, целовала её щёки, тискала дочь и всё повторяла:

— Пашулька, как я соскучилась, как соскучилась!

Гувернантка просто сбежала от этой сцены, а я решила не мешать. Нужно было обновить маникюр, а теперь у меня много денег и безграничные возможности, поэтому я нашла выездного мастера и договорилась на завтра. Потом почитала немного умную книжку о дрессировке охотничьих собак, потом, наверное, уснула.

Проснулась от того, что во дворе истошно орала Прасковья. Господи, да что опять случилось? Подскочив, я быстро спустилась и перехватила девчонку, которая как раз вырвалась из рук Марты. Крикнула:

— Что происходит?

— Дарья опять сваливает, — пожала плечами Марта. — Свалила б уже куда-нибудь насовсем и голову девке не морочила… Каждые три месяца тут сцены устраивают.

Она взяла со стола свой ноутбук и удалилась в сторону озера. Я обняла Прасковью, прижимая к себе её крепенькое тело, и спросила:

— Ну что такое? Вернётся твоя мама!

— Я не хочу, чтобы она уезжала-а-а! — завопила Прасковья, отчаянно вырываясь. — Пусти, пусти меня! Мама-а-а!

— Да блин!

Я покрепче ухватила её и встряхнула:

— Прекрати кричать! Криком ты её не вернёшь!

— Верну! Вцеплюсь в неё и не дам никуда уехать!

— Она всё равно уедет, пойми ты! Ну Пашка! Прасковья! Посмотри на меня! НУ?!