Удивительные превращения Дика Мюррея - Александр Ломм

Профессор без промедления приступил к лечению Дика от «великанства». В организм мальчика-гиганта была введена первая огромная доза антимюрреина-2.

Вначале Дик не ощутил в себе никаких перемен. Но прошла неделя, и препарат дал о себе знать. Мальчик-великан, всегда поглощавший целые горы пищи, потерял вдруг аппетит и заметно похудел. Вместе с тем он стал вялым, сонливым, апатичным. Спал по двенадцать — четырнадцать часов в сутки; нехотя, через силу, поддаваясь лишь на веселые уговоры Кларенса, совершал обязательный моцион по острову; как только его оставляли в покое, тут же снова ложился в постель. Есть он стал раз в десять меньше обычного и лишь непрерывно пил воду, все время жалуясь на сухость во рту и неутолимую жажду. Пресной воды было на острове достаточно, а к еде Дика не принуждали — голодовка была основой всей лечебной процедуры.

Когда миновало три месяца, профессор решил ввести Дику еще одну дозу лекарства. Вирусная культура антимюрреина-2 была очень неустойчива и малоактивна. Ей нужно было периодически давать подкрепление. После второй дозы Дик еще резче сократил свою потребность в еде, но зато к нему вернулись подвижность, веселое настроение и интерес к окружающему миру. От еды он отказывался еще упорнее, но пить стал умеренно. Его худоба тревожила профессора Джексона, однако никаких мер для возвращения великану прежнего аппетита он не принимал. В общем и целом, процесс превращения, как уверял профессор Джексон, протекал в пределах нормы. Оставалось только ждать кризиса.

И вот долгожданный кризис наступил. На шестом месяце при очередном измерении было обнаружено, что рост Дика уменьшился на тридцать пять сантиметров. Это была огромная победа. С этого момента все клетки огромного тела великана стали работать по новой программе.

— Поздравляю, укротитель бурь! Скоро ты станешь как все и поступишь матросом на «Хэттинджер»! Клянусь трезубцем Нептуна, ты все равно будешь в любом строю правофланговым! — сказал ему по этому случаю Кларенс.

А профессор Джексон и бургомистр дон Маркес устроили на радостях маленький праздник с обильным угощением для всех обитателей острова.

Проходили месяцы, проходили годы…

Дику еще несколько раз впрыскивали в кровь антимюрреин-2. Он свыкся с ним и отлично на него реагировал. Худоба его постепенно исчезла. Из костлявого, долговязого гиганта с обвисшей кожей и худым, морщинистым лицом Дик снова превратился в отлично упитанного мальчика-великана, стал веселым, озорным, любознательным, лишь несколько уменьшенных размеров. Это означало, что его клетки под действием антимюрреина полностью переориентировались и теперь дружно и слаженно работали на уменьшение, учитывая особенности отдельных органов и тканей.

Гигантский аппетит к Дику больше не вернулся. С каждым месяцем он ел все меньше и меньше.

— Гром и молния! Почему же он не худеет? — удивлялся Кларенс. — Почему он такой крепкий и толстощекий при такой совершенно убийственной диете? Вы понимаете что-нибудь, профессор?

Профессор, конечно, все понимал и с удовольствием объяснял это Кларенсу:

— Тут нет никакого чуда, друг мой. Антимюрреин-2 восстановил в генах Дика информацию о видовых размерах человека. Клетки принялись работать на уменьшение тела, и для этого им пришлось в организованном порядке обрекать себя на гибель. У Дика как бы происходит рост наоборот — сверху вниз. Ежедневно в его организме накапливаются десятки килограммов отработанного вещества из погибших клеток. Незначительную часть их организм выбрасывает, но основную массу усваивает и использует для своей жизнедеятельности. Дик сейчас питается за счет собственных огромных накоплений…

Когда Дику исполнилось семнадцать лет, он вытащил однажды из-под своей кровати тот самый нож, который когда-то носил у пояса и которым так легко расправлялся с кашалотами. Удивившись размерам этого ножа, много лет провалявшегося без дела под кроватью, юноша воскликнул:

— Кларенс, посмотри, какой огромный заржавленный меч! Я с трудом поднимаю его обеими руками!

— Эх ты, гроза кашалотов! Разве это меч? — со смехом ответил Кларенс. — Это же твой «ножичек», с которым ты переплыл через бушующий океан и которого так боялись все твои знакомые киты!

Присутствовавший при этом профессор Джексон пристально посмотрел на Дика и тихо сказал:

— Теперь уже скоро, мой мальчик…

— Что скоро, профессор?

— Скоро ты вернешься к своей тете Клеми!

Высокая белокурая девушка лет шестнадцати стремительно вбежала в гостиную и крикнула:

— Тетя Клеми, к нам гости!

Госпожа Мюррей, сильно располневшая, но, в общем-то, мало изменившаяся за прошедшие двенадцать лет, поднялась с кресла и направилась в переднюю.

— Что еще за гости? — ворчала она недовольно.

Открыв дверь, она остолбенела.

Перед ней стоял седой, сгорбленный старик, в котором она с трудом, но все же узнала профессора Джексона; рядом с профессором — незнакомый, спортивного вида мужчина лет тридцати пяти, с мужественным загорелым лицом; а за ними, за этими двумя, возвышался чуть не под самый потолок юный гигант: смуглый, стройный, черноволосый, с веселыми глазами.

Двое первых молча смотрели на госпожу Мюррей и загадочно улыбались. Она уже раскрыла рот, чтобы поздороваться с профессором Джексоном, но высокий юноша вдруг шагнул вперед и весело пробасил:

— Здравствуй, тетя Клеми! Не узнаешь? А ведь это я, твой Дик!

— Боже мой, Дик! — прошептала госпожа Мюррей, не веря своим глазам, и тут же крикнула на весь дом: — Дик! Мальчик мой!

Юноша раскрыл объятия и подхватил на руки метнувшуюся к нему женщину. Не замечая, что племянник держит ее на руках, она целовала его в глаза, щеки, губы.

Войдя со своей ношей в гостиную и увидев незнакомую девушку, Дик смутился и опустил тетку на пол. Повернувшись к вошедшим вслед за ним профессору Джексону и Кларенсу, он сказал:

— А тут, кажется, прибавление семейства!

— Дурачок! — сказала госпожа Мюррей. — Это же Мери, моя воспитанница. Мы уже десять лет живем вместе. Познакомься с ней!

— С удовольствием! — прогудел Дик и направился к девушке.

Госпожа Мюррей повернулась к гостям:

— Ах, профессор, простите, я даже не поздоровалась с вами!

— Ничего, ничего, госпожа Мюррей, здравствуйте! А это главный опекун Дика — господин Кларенс. Прошу любить и жаловать!

— Боже мой, вы и есть Кларенс?! Самый большой друг моего Дика! Я рада, очень рада вас видеть!

— И мне приятно познакомиться с вами, госпожа Мюррей. Именно такой я и представлял себе тетю Клеми, о которой Дик мне так много рассказывал, — галантно раскланялся Кларенс и, лукаво улыбнувшись, спросил: — А как Дик, госпожа Мюррей? Молодец, не правда ли?