Невеста. Шлюха - София Блейк

Света куда–то ушла, наверное, на праздничное свидание, а мы с Валькой сидели на ее кровати, курили и пили водку с апельсиновым соком. Напротив нас, на моей бывшей постели голые сестры облепили тучное тело Палыча.

— Слушай, Сонька, — вдруг сказала Валя. — Я не думала, что Кони тебя так сразу послушают. Вот я их толком построить не могу, а ведь ты младше всех нас, как тебе удается?

— Это врожденный талант, — сказала я самодовольно. Признаюсь, мне было очень приятно услышать такое. И захотелось отблагодарить Валю: — Знаешь, я вот уверена, что добьюсь в жизни чего–то стоящего. Не так, как Светка, мужика снять, или там Милка, которая к пахану приклеилась. А по-настоящему добьюсь. Обещаю тебе! — водка и воображение всерьез увлекли меня: — И ты только не толстей, Валюха, я тебя прошу, сохрани форму, ты ведь красивая, классная, я так твою грудь люблю…

— Что ты несешь, малолетка? — Валя не понимала моего энтузиазма, а я уже закусила удила.

— Да не как мужик, дурная, — говорю, — ты просто вся такая красивая, у тебя такое тело, кожа твоя пахнет, как молоко парное. Если б я мужиком была, влюбилась бы в тебя, а так — помогу тебе, как подруге, самой лучшей, ведь у меня ближе подруги нет, чем ты.

— Ты пьяная, Сонька, мать твою, — смеялась Валя. — Ты б себя по-трезвому услышала, час бы ржала…

— Запомни этот разговор, — я придвинулась вплотную к Вале и обняла ее. — Хорошо запомни эту новогоднюю ночь с ментами и мои слова. Больше ничего тебе не скажу, подумаешь, что я пьяная.

Я встала, ощущая возбуждение и прилив сил, подошла к своей бывшей кровати. Обняла Коня Малого, оседлавшего Палыча в позе наездницы:

— Ну, кто ж так подмахивает? Это как танцуешь, ритм держи, потом бедрами работай, работай.

Конь Малый послушала меня и у нее пошло красивее, а я положила руки ей на талию и задавала темп.

— Сама бы села, да показала, — вякнула Конь Большой, оторвав губы от седой груди Палыча.

— И правда, Сонька, заменила бы новенькую, показала бы класс, — задыхаясь, проговорил наш сержант, тиская груди обеих Коней.

— Это не по уставу, — засмеялась я. — Так молодежь вовек ничему не научится.

Под утро Палыч отвез меня домой к Вадику, я приняла ванну, высушила волосы, и, завершив дежурные гигиенические процедуры, поехала в больницу. Выздоровление шло медленно, Вадик почти все время спал и жаловался на то, что стал плохо видеть. Что–то произошло у него в голове, и врачи не могли определить, что именно. Три перелома конечностей были не так опасны, они заживали своим чередом.

Я помыла Вадика, постаралась накормить его, но он снова уснул, а я отправилась к Мальвине.

Контора только открылась, охранник Ваня встретил меня в дверях, выдохнув перегар мне в лицо. В первый день года никто желанием работать не горел, но в блядском бизнесе порядка было побольше, чем в других отраслях российской экономики, и диспетчер оказалась на месте.

— С Новым Годом! — сказала я и села напротив Мальвины, которая пила чай на диване, подвернув под себя толстые ноги в шерстяных колготках.

— И тебя по тому же месту, — отозвалась она. Вид у нее был неважнецкий. — Пришла поздравить меня?

— Ну да, — сказала я. — И еще добавить, что Эдик выслуживается перед ментами. Я уверена, что он им стучит.

— Почему? — спросила Мальвина.

— Менты говорили вещи, которые могли узнать только от кого–то из наших, — сказала я. — Они пьяные болтали языками, и они знают наши адреса: твой и квартир, где живут девочки.

— Точно? — сверкнула злым глазом Мальвина.

— Шолохова 17, я там в жизни не была. Это адрес девчонок, которые ездят с Иваном, и объясни мне как–нибудь по-другому, откуда менты знают это место.

Я сказала серьезные вещи, достаточные для того, чтобы нажить смертельного врага, но я была уверена в своих словах. Менты, конечно, имеют с конторы свою мзду, но нередко у них проводятся спецрейды или приезжают комиссии, они получают головомойки от начальства, и тогда им надо показывать результаты работы. А вломиться в квартиру, где живут безобидные шлюхи, намного легче, чем накрыть наркопритон вместе с владельцами, или найти склад оружия, или ворваться на хазу к беглым уркам. Результат же операции на столе у начальства выглядит почти столь же весомой бумажкой. Так стоит ли напрягаться и выявлять действительно опасных преступников?

Мне пришлось повторить сказанное перед одним из Климовских звеньевых, тридцатилетним бандитом, уже знакомым по какому–то из первых «субботников». Он тоже вспомнил меня, но отнесся серьезно, не предлагая по ходу отсосать или трахнуться. Похоже, мои слова попали на подготовленную почву, да и братва вечно сидит на измене, подозревая всех в предательстве и стукачестве.

Вообще, исполняя роль скромной статистки на их сборищах, я прислушивалась к тому, что главные из них говорили между собой. Меня интересовал их стиль общения, их рассуждения и выводы. Ведь они были богаты относительно простых граждан, а я еще давно решила учиться у тех, кто был богат, чтобы при возможности брать с них пример.

Моя информация определенно была важной для климовских, и хотя я в деталях не могла знать, как они ею распорядились, но Эдик был вскорости арестован за хранение оружия. А Леший как–то поделился со мной, что Клим в хороших отношениях с кем–то из отдела по борьбе с распространением оружия. Убрать из своей структуры пособника ментов руками других ментов — это было красиво. Я подумала, что еще на шажок приблизилась к пониманию природы денег.

С нами же начал снова ездить Кузьма, каждый день бормочущий про то, как мы ему надоели. Я почувствовала, что откуда–то сверху ко мне протянулась ниточка расположения. Так я несколько раз не выходила вовремя на работу, задерживаясь у Вадика в больнице. Обо мне забывали, вызывая моих коллег на очередные «субботники». И пару раз я даже безнаказанно отказалась от клиентов, которые казались мне неприятными или опасными. Никаких санкций не последовало, но к своему огорчению я стала замечать, как Валя отстраняется от меня. Зависть соединялась в моей подруге с недоумением, почему я вдруг сделалась особенной, и против этого средств не существовало.

В книгах я читала про такое поведение близких людей, но сложно было применить книжное знание к реальности, а тут на моем ничтожном примере я вдруг почувствовала, что нет серьезной разницы между поведением безвестных брянских шлюх и блестящих придворных, или там, светских дам. Это открытие, с одной стороны неприятное, окрылило меня тем, что я поверила в собственные силы, поняв: законы поведения людей одинаковы на любом уровне. Более того — законы эти легко постигнуть и применять.