Майн Рид: жил отважный капитан - Андрей Танасейчук

Д. Стил выдвигает версию, что Рид вернулся в Натчез и оттуда «предпринял две продолжительные торговые экспедиции с участием индейцев вдоль Ред-Ривер». Учитывая некоторый торговый опыт Рида, в принципе, это возможно. Но более вероятным все-таки представляется, что Майн Рид, покинув Нэшвилл, какое-то время (осень и зиму) оставался в Теннесси. Какие есть основания для этого? Прежде всего, время года: трудно представить, что Майн Рид мог отправиться в дальний путь осенью. Как правило, в те годы подобные экспедиции предпринимались весной. К тому же их организация требовала изрядной подготовки. Главным же представляется факт существования романа под названием «Отважная охотница» (1861), значительная часть действия которого развивается в Теннесси. Вряд ли, живя в Нэшвилле, Рид имел достаточно возможностей подробно познакомиться с особенностями жизни и уклада тех, кто населял «глубинку» штата — лесорубов, охотников, скваттеров. Живя в столице, все свое время он посвящал преподаванию (напомним, Рид не только ежедневно вел занятия в школе, но учил еще и младших Робертсонов). Сюжет романа, напротив, демонстрирует глубокое знание местных проблем и реалий, быта лесных жителей. Да и само время года, когда разворачивается действие романа — осень, так называемое «индейское лето» (конец сентября, октябрь и начало ноября). Автор очень подробно и со знанием предмета описывает осенние леса Теннесси, климатические и погодные особенности этого времени года в регионе, местную флору и фауну, повадки животных, приемы и способы охоты и т. д. Наконец, сам Рид утверждал, что какое-то время путешествовал по лесам и охотился в низовьях реки Теннесси, а это довольно далеко от Нэшвилла.

На «Орегонской тропе»

Достоверные сведения о периоде жизни будущего писателя, начиная с зимних месяцев 1842-го по весну 1843 года, практически отсутствуют. Довольно невнятно и противоречиво повествует о нем вдова писателя, «благополучно минует» его и Дж. Стил. Однако известно, что в апреле 1843 года Рид находился в Сент-Луисе и готовился отправиться в экспедицию на северо-западные территории. Ряд косвенных свидетельств указывает на то, что Рид объявился в Сент-Луисе уже за год до этого — весной 1842 года, после осени и зимы, скорее всего, проведенных в Теннесси. Госпожа Рид мельком упоминает, что ее муж организовывал и водил охотничьи экспедиции на запад — по «Орегонской Тропе». Несмотря на то, что Рид действительно обладал изрядным охотничьим опытом, вряд ли он мог выступать в качестве организатора (не обладая для этого необходимыми связями и репутацией), а тем более проводника. Но здесь уместно вспомнить о его знакомстве с Биллом Гэри — известным, очень опытным местным следопытом и траппером. Достоверно известно, что тот на протяжении нескольких лет занимался этим делом. С большой долей вероятности можно предположить, что и Майн Рид принимал участие в его предприятиях или экспедициях других охотников.

Что это были за экспедиции, как долго они длились, много ли было участников и на кого они охотились? Ответы на эти вопросы не вызывают особенных затруднений. Писатель достаточно подробно — но, конечно, не без вымысла — отвечает на них своими, в первую очередь так называемыми «охотничьими» романами. Среди них очевидный интерес (и, пожалуй, наибольшее доверие) вызывает «Охотничий праздник» (1854). Роман этот рассказывает как раз о такой охотничьей экспедиции. Конечно, эпизоды, связанные с охотой, не могли не содержать вполне понятных преувеличений, но одной из главных задач писателя было создание правдоподобного произведения, поэтому едва ли Рид мог сильно погрешить против истины, описывая то, что не нуждалось в преувеличениях — подготовку и маршрут экспедиции, экипировку ее участников, оружие, одежду, фургоны и т. д.

В те героические времена основным объектом охоты были, конечно, американские бизоны, тогда еще в изобилии водившиеся на просторах «никому не принадлежащих» Великих Равнин. Это превращало их в настоящее Эльдорадо и своеобразную Мекку для охотников. Как можно судить из текста романа, поохотиться сюда приезжали состоятельные господа — не только из разных частей США, но и Европы, прежде всего из Англии. Для них и устраивались охотничьи экспедиции — своеобразные сафари.

В начале — середине 1840-х годов в Сент-Луисе устройство подобных «охотничьих праздников» являлось уже хорошо налаженным бизнесом, в орбиту которого были вовлечены многие. И об этом читаем в романе: «…я прибыл в Сент-Луис летом 18… но все гостиницы были переполнены беглецами из Нового Орлеана, приезжими из Европы и… охотниками, которым надоело гоняться за мелкой дичью и которые были не прочь принять участие в охоте на бизонов».

Главный герой принадлежит к числу респектабельных охотников. «Через несколько дней после моего прибытия в Сент-Луис, — повествует рассказчик, — я уже познакомился с пятью охотниками, и у нас образовалось маленькое общество. Мы немедленно занялись обсуждением плана предстоящей экспедиции. Решено было, что каждый из нас может экипироваться сообразно со своими вкусами и средствами, но покупка лошади или мула была признана обязательной для каждого охотника. Затем организовали общую кассу, чтобы на собранные деньги приобрести фургон, упряжку, палатки, съестные припасы и кухонную посуду. Кроме того, мы решили пригласить с собой двух профессиональных охотников, хорошо знакомых с прериями и могущих служить нам проводниками».

Для нас особенно ценно последнее замечание: о найме профессиональных охотников. Несмотря на давнюю, глубокую и искреннюю любовь к охоте, едва ли Рид имел средства, чтобы стать пайщиком экспедиции. Но, имея знакомства в среде «профессионалов», обладая к тому времени уже богатым опытом и соответствующими навыками, он вполне мог выступить в ипостаси охотника-проводника. Тем более что в отличие от прислуги — возницы фургона и обязательного повара — в обязанностях охотника-проводника не было ничего, унижающего достоинство. Напротив, проводники пользовались большим уважением и обладали непререкаемым авторитетом, да еще и получали плату за свой труд.

«Мне остается описать наших двух проводников, — пишет Рид. — Их звали Исаак Брадлей и Марк Редвуд. Оба они были трапперами, но внешне сильно отличались друг от друга. Редвуд был высокий и плотный мужчина, очень сильный. Его же товарищ — небольшой и сухощавый. Открытое лицо Редвуда дышало мужеством и обросло густыми бакенбардами, а безбородое и медно-красное лицо Брадлея напоминало индейца. Оба проводника были в кожаных костюмах, но в совершенно разных. Куртка, штиблеты[12] и мокасины Редвуда были просторны и хорошего покроя. На енотовой шапке торчал кверху пушистый хвост. Одеяние Брадлея было очень узко, и казалось, что оно составляет одно целое со своим владельцем. Его штиблеты, куртка и мокасины были сильно поношены и грязны. На нем висел ягдташ из лоснившейся от жира кожи и маленький буйволовый рог, служивший пороховницей, а за поясом торчал большой охотничий нож с рукояткой из оленьего рога. Старинное ружье Брадлея имело ствол длиной около шести футов. Ружье Редвуда тоже отличалось значительными размерами, но было новейшего устройства, а также пороховница, пояс и ягдташ были подобраны с большим вкусом, чем у Брадлея, который, по-видимому, не придавал большого значения своей внешности». Как утверждает автор, «в описании наших проводников нет ничего вымышленного, но все взято прямо с натуры». Очевидны и симпатии рассказчика. Они принадлежат элегантному Редвуду. Конечно, очень заманчиво провозгласить Рида прототипом Редвуда, но у нас нет для этого бесспорных оснований.