Колдун - Глен Кук

Марика сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Перед глазами у нее прокручивались куски из ночного кошмара, что так мучил ее все эти годы. Она заперта в каком-то сыром, темном месте, тяжело ранена и все пытается выползти вверх по лестнице, но не может этого сделать…

– Ласпы выходили меня, видимо, из чувства долга. Наверное, я долго оставался безумцем. Первые мои воспоминания относятся к тому периоду, когда прошел уже почти месяц с момента нашествия кочевников. Вокруг были одни только Ласпы, которых совсем не радовало мое общество. Когда на следующее лето появились торговцы, я ушел с Хроненом. Он взял меня в Критцу. Там я и жил, пока не пришли кочевники и не сломали стены.

Когда стало очевидно, что помощи из Акарда мы не дождемся, комендант посадил всех щенков в спасательные шлюпки и помог нам вырваться из окружения. Потом нас отправили куда-то на юг. Там я вырос и стал водителем. Сегодня мы получили очередной приказ – и вот я здесь.

Похоже, он говорит правду, подумала Марика. Но слишком уж сухо все это звучит. Голые факты.

– И все? Мы не виделись восемь лет, и тебе больше нечего мне сказать?

– А ты о себе много рассказываешь?

– Что ты здесь делаешь, Каблин?

– Работаю. Я ведь водитель.

Марика была уверена, что Каблин что-то скрывает. Кроме всего прочего, он пользовался официальной речью. С ней, своей сестрой! В детстве они всегда разговаривали как друзья.

– Да, ты водитель. И ты возишь на территорию Рейгг захватчиц из другого сестричества. Помогая Серк, ты и твои братья нарушили все существующие соглашения. Вы влезли в конфликт двух общин. Зачем?

– Я – простой водитель. Мне приказывают ехать, и я еду.

– На этот раз ты исполнял дурацкие приказы. Согласен?

Каблин не ответил.

– Вы заварили такую кашу, что теперь само существование братства под угрозой.

– Вряд ли, – расхрабрился вдруг Каблин. – Сомневаюсь, чтобы это было так.

– Что же, по-твоему, сделают общины, когда узнают о том, что вы натворили?

Каблин пожал плечами.

– Чем так хорош Понат, что ради него вы рискуете жизнью и самим существованием братства?

– Откуда мне знать? – снова пожал плечами Каблин.

Опять же звучит правдиво. На мгновение ее братец даже заговорил нормальным языком.

– Может, и не знаешь. – Марика уже начинала сердиться. – А вот я узнаю. Непременно узнаю.

Каблин пожал плечами в третий раз, как будто этот вопрос его нисколько не волновал.

– Ты поставил меня в затруднительное положение, Каблин. Я отойду ненадолго. Мне надо подумать. Будешь моим свидетелем перед советом Рейгг?

– Нет. Я не буду помогать тебе, силта. Лучше умереть.

Марика удалилась, размышляя о том, каким храбрым сделался вдруг ее трусливый братец. И откуда у него такая ненависть к силтам? Они столько пережили вместе, и он не хочет даже назвать ее своей сестрой!

Марика присела рядом с Грауэл и кивком указала ей на пленников.

– К ним пусть никто не подходит, – сказала она шепотом. – Ясно?

– Да.

Марика подошла к большому костру, где уже столпились все ее оставшиеся в живых послушницы. Сейчас она их попросту не замечала.

Каблин! Что же теперь делать? В детстве они были так близки…

Марика заснула сидя. Она была так измучена, что ничто уже не могло заставить ее держать глаза открытыми.

Проснулась она от холода и звуков ружейной пальбы. Лапы были как ватные, все тело болело.

– Что еще стряслось?

Сверху сыпался сухой мелкий снег, но, судя по цвету неба, восход был уже близко. Марика обратила внимание, что шкуры вчерашних мертвецов побелели от снега.

– Что происходит, Дортека?

– Кочевники. Они пришли следом за Серк. Но вокторы, которых я оставила у машин, задержали их.

– Сколько их там?

– Пока не знаю. Но, похоже, не слишком много.

Марика вышла на открытое место, чтобы посмотреть что творится в долине, и с удивлением обнаружила, что еле волочит лапы. Разглядеть ничего не удалось. Снег.

– Я все еще не пришла в себя. Похоже, выложилась вчера сильнее, чем думала.

– Ничего, Марика, я справлюсь сама. Кочевники пришли одни. Во всяком случае, пока я не сумела обнаружить ни одной силты.

У Марики закружилась голова.

– Тогда действуйте. А мне надо поесть. Присоединюсь к вам, как только смогу.

Стрельба приближалась. Дортека поспешно скрылась в снежной мгле.

Марика вернулась к костру, поискать каких-нибудь объедков. Нашла чашку остывшего супа. Это помогло почти мгновенно.

Хромая, она подошла к пленникам.

Их караулила Грауэл. Глаза охотницы покраснели от усталости.

– Что там за шум, Марика?

Марика мрачно посмотрела на пленников.

– Кочевники! За нашими приятелями идет большой отряд кочевников.

Наверное, для того, чтоб было на кого свалить ответственность.

А ведь они должны были это знать!

– Интересно мне, почему во всех докладах говорилось только о кочевниках и ни слова – о машинах.

Марика помолчала минуту.

– А ты что скажешь, Грауэл? Что мне делать?

– Я не могу принять решение за тебя, Марика. Я помню, как близки были вы с Каблином. Даже ближе, чем следовало бы. По крайней мере многие так думали. Но это было восемь лет назад, Марика. Это половина твоей жизни. Ваши пути разошлись. Теперь вы стали чужими.

– Да. Это трудный выбор. Что бы я ни сделала, все будет не так – с точки зрения либо Рейгг, либо Дегнанов. Иди отдохни, Грауэл. Я посторожу их, пока буду думать.

– Отдохнуть? Когда идет бой?

– Да. Дортека говорит, что сама справится.

– Как скажешь.

– Оставь мне свое оружие. На случай, если им что-нибудь в голову взбредет. Я не уверена, что сейчас у меня хватит сил воспользоваться своим талантом.

– А твое оружие где?

– Бросила там, где спала прошлой ночью. Около большого костра. Иди, Грауэл, иди.

Грауэл отдала Марике винтовку и револьвер и ушла, пошатываясь.

Несколько минут Марика молча смотрела на пленников. Все они были встревожены звуками приближающейся стрельбы. Теперь им надо быть очень осторожными, чтобы никого не спровоцировать. Вероятно, у пленников появилось какое-то подобие надежды на избавление.

– Подойди сюда, Каблин.

Каблин подошел. Он уже перестал вести себя вызывающе. Хотя это могло быть лишь для отвода глаз. Каблин всегда был хитрым щенком.

– Что скажешь?

– Вытащи меня отсюда, Марика! Я не хочу умирать!

Так. Он понимает, что на кочевников надеяться не стоит.

– Ты будешь моим свидетелем?

– Нет.

С этим ничего не поделаешь, поняла Марика. Братство для Каблина все.

– Я не хочу твоей смерти, Каблин. Но я не знаю, как тебя спасти.

Марика хотела сказать гораздо больше, хотела отчитать его за такие просьбы, но воздержалась. Она прекрасно помнила, как реагировал ее братец, когда его воспитывали взрослые.

Каблин пожал плечами:

– Это просто. Дай мне убежать. Я слышал, как твои охотницы говорили, что два судна еще исправны. Если я доберусь до них…

– То с тобой будет все в порядке. А я? Как я смогу все это объяснить?

– Зачем тебе что бы то ни было объяснять?

Марика махнула лапой в сторону остальных пленников.

– Они будут знать. И расскажут обо всем на допросе. Видишь? Ты ставишь меня в ужасное положение, Каблин. Ты ставишь меня перед выбором, который мне не хочется делать!

Стрельба за рекой становилась все громче. Похоже, кочевников было очень много. У Дортеки могут возникнуть проблемы.

– Кто хватится одного пленника в этой неразберихе? Ты можешь немножко подтасовать факты.

Марике очень не понравился тон, которым он это произнес. Кроме того, она не могла избавиться от чувства, что Каблин на самом деле не совсем то, чем хочет казаться.

– Мои меты не так глупы, Каблин. Тебя, конечно же, хватятся. А наши послушницы заметят, как ты пробираешься к этим своим судам. Заметят и убьют тебя, не раздумывая. Они жаждут крови, и особенно крови торговцев, после всего того, что они здесь увидели.

– Марика, это Критца! Критца, которая четыре года была моим домом.

Я знаю здесь каждый камень…

– Тихо!

Марика углубилась в себя, открывая душу Всесущему. Это был один из первых уроков, которые получают начинающие силты. Если ты не знаешь, что делать, доверься своей интуиции. Пусть Всесущий говорит с твоей душой.

Снова этот сон. Ужасный сон, полный боли и страха, болезни и беспомощности. Это был Каблин. Это он страдал в темном подвале, это его сознание соприкасалось с сознанием родной сестры. А она ничего не знала и ничем не могла помочь.

Грауэл была права. Пусть это Каблин, но это совсем не тот щен, с которым они когда-то делили чердак в избе своей общей бабки. Этот Каблин пошел своей собственной дорогой, он стал чем-то…

Чем он стал?

Она не избавится от ночного кошмара.

Быть может, разум Марики пошел неверной дорогой. Быть может, ее здравомыслие на миг уступило безумию последних часов и дней, бесконечному, невыносимому напряжению. Не думая, что делает, Марика поймала призрака, нашла всех своих послушниц и легонько прикоснулась к каждой из них, лишая сознания.