Литературная Газета 6398 ( № 51 2012) - Литературка Литературная Газета

Имперский матриархат

После смерти Петра Великого в России началась эпоха женского правления. Это само по себе феномен - в молодой империи правят женщины! Что привело к этому имперскому матриархату? Чем он обернулся для страны? Каковы были его последствия? Какие уроки можно вынести из этой эпохи?

Обо всём этом наш разговор с историком Ольгой ЕЛИСЕЕВОЙ,

специалистом по XVIII веку.

- Ольга Игоревна, поговорим про эпоху императриц... Если посмотреть на неё, так сказать, с птичьего полёта - было это благом для империи или злом? Как развивалась Россия в те времена по сравнению с другими державами Запада и Востока?

- Это вообще было время полёта. Россия сама от себя не ожидала, но полетела. Над полями, над лесами, над вчерашними врагами. Были ли издержки такого стремительного парения? Масса. Власти оторвались от земли. В самом плохом смысле слова. Перестали чувствовать страну под ногами.

То, что на русском престоле в течение почти всего XVIII века оказывались женщины, объяснялось очень просто. Императорская фамилия долгие годы оставалась маленькой. Элите особо выбирать не приходилось. На фоне не слишком одарённых, малолетних или откровенно сумасшедших мужчин активные дамы выглядели предпочтительнее. Да и управлять ими было легче. Ведь за каждой юбкой угадывалась мужская тень. В сущности, "эпоха императриц" - это в первую очередь время сильных мужчин, но не из царского дома. Мужчин, стремящихся выделиться, быть замеченными. Отсюда и громкие победы, и головокружительные карьеры, и альковные тайны.

- В какой мере Россия тогда была наследницей Московской Руси? Не преувеличиваем ли мы масштабы озападнивания?

- Имперская Россия без всяких оговорок являлась наследницей Московского царства. Могло ли вырасти такое мощное дерево, не имея глубоких корней? Если отвлечься от двух картинок - купола и бояре, с одной стороны, балы и кринолины, с другой - и перейти к изучению социальных процессов, окажется, что империя унаследовала острейшие проблемы царства и вынуждена была их решать. Правда, уже на новом уровне развития. Что порой только затемняло дело.

И крепостное право, и беспокойные соседства - шведы, поляки, турки - и стремление бояр ограничить власть царя пришло из московских времён. Явление теперь называлось новыми словами и рассматривалось сквозь призму теорий Монтескье. Например, боярское царство превратилось в аристократический либерализм. Но у новых веяний была старая подкладка. Московскую Русь принято представлять статичной и благополучной именно в силу медленного развития. Реальность, как всегда, прямо противоположна.

- Там и пятидесяти лет спокойных не найдёшь! Только церемонии были медлительны и величавы[?]

- Это было динамичное, очень конфликтное общество с массой религиозных, межсословных и территориальных противоречий, слишком часто выливавшихся в открытые кровавые столкновения. Жизнь в нём напоминала кипящую лаву, лишь ненадолго подёргивавшуюся сверху нетвёрдой корочкой. Наступи - провалишься.

При этом стремление к европеизации хорошо заметно в любой период русской истории. Европейское перенималось охотно, а вот восточное, азиатское - с заметным нажимом и неодобрением. При Петре I произошла не смена векторов развития, а рост темпов европеизации.

Сегодня модно ругать великого преобразователя, вспоминать, что он был жестоким деспотом, да и человеком вряд ли хорошим. Конечно, медленное - с чувством, с толком, с расстановкой - усвоение достижений западной цивилизации было бы более прочным. Но нам пришлось глотать, не жуя. Почему?

XVIII век в мировом масштабе - это время складывания империй. Страна могла стать либо метрополией, либо колонией. Не нужно думать, будто колонии располагались только в Азии, Африке или Америке. Напротив, Османская империя владела большими христианскими землями в Европе. Швеция и Дания имели подчинённые и обираемые немецкие княжества. А во второй половине века на колонии была разорвана Польша.

Могла Россия разделить подобную судьбу? Планы, во всяком случае, имелись. В годы Смуты английский парламент обсуждал возможность захватить земли от Архангельска вниз, по течению Волги, чтобы обеспечить транзит британских товаров на юг, к Чёрному морю. В Польше писались трактаты о том, что Россия должна стать для Речи Посполитой тем, чем Америка стала для Англии. Турция простирала свои взгляды до Самары.

Смута показала, что Россия в состоянии отбиться. Однако она же напугала тогдашнее русское общество. А страх - мощный катализатор не только агрессии, но и самоизменения. Россия выбрала путь метрополии. И победила. С колоссальным напряжением сил. С неописуемыми издержками. Она превратилась в центр империи, не будучи вполне готовой к подобной роли. Но жизнь в империи (совсем негладкая и совсем не бесконфликтная) стала намного более безопасной для рядовых людей. Войны шли за границами страны. Лишь раз - в 1812 г. - враг полгода находился на нашей территории. Такое потрясение - Наполеон сжёг Москву. А раньше её жгли регулярно.

Отличие царства от империи - в степени стабильности. А последняя, в свою очередь, зависела от разумной европеизации. Наша национальная склонность к крайностям поставила острый вопрос о балансе между стремлением к изменению и опасностью потерять собственное лицо. Этот вопрос для России всегда останется актуальным.

- Современники обращали внимание на стилистические расхождения в придворной жизни при трёх императрицах - Анне, Елизавете и Екатерине. А как это видится из нашего времени?

- Что такое двор? Это ведь не только совокупность людей, которые обслуживают монарха. Но и особый социум, несмотря на показную сервильность, угодничество, первым реагирующий на неполадки с первым лицом государства. Близкое окружение раньше других узнаёт о промахах. Часто именно двор, устав от страха и нестабильности, как было при Павле I, решает выдать царя на заклание. Или становится стражем его интересов, как случилось при исключительно нетребовательной и спокойной Екатерине II.

Размер императорского двора не поразит воображение современного читателя - три сотни человек, включая истопников и горничных. Но в XVIII веке число придворных казалось весьма представительным, а расходы на двор - солидными.

Кажется, что двор был всегда. Но это не так. Пётр I, например, не имел двора. Оставив старый, пышный по прежним меркам, двор московских государей в Первопрестольной, он разом отсёк среду, в которой постоянно заваривались заговоры. Конечно, у реформатора были и слуги, и ближайшие вельможи, но не было штатного расписания.

Такой же картина оставалась в правление его вдовы Екатерины I и при юном Петре II. А вот Анна Иоанновна, приехав из Курляндии, пожелала завести маленький (не более 12 человек) двор, как привыкла жить в Митаве. И как было во всех небольших немецких княжествах. Она сама не знала, какой важный шаг сделала для стабилизации власти.

Период, о котором мы говорим, называется ещё "Эпохой дворцовых переворотов", поскольку каждый правивший долго государь вступал на трон не столько по праву, сколько благодаря провозглашению гвардией. В условиях, когда старые законы Московского государства ушли в прошлое, а новые ещё не устоялись, военная сила регулировала престолонаследие. Чтобы произошёл переворот, нужно было объединить усилия гвардии (всегда готовой поскандалить) и высшего чиновничества (напротив, настаивавшего на соблюдении законов). Анна Иоанновна, сама того не ведая, добавила в игру третью силу - двор. Теперь договориться о свержении старого императора и провозглашении нового приходилось трём сторонам, что было труднее. Перевороты продолжались, но уже не каждый год.

Пока августейшая семья была маленькой, все участники игры делились на сторонников ныне царствующего монарха и его соперника. Например, на сподвижников узурпатора Екатерины II и друзей её сына Павла Петровича. В таких условиях переворот всегда оставался потенциально возможен. Но вот вторая супруга Павла - Мария Фёдоровна - нарожала множество детей, что несказанно укрепило династию и очень затруднило действия заговорщиков. Им пришлось дробить свою энергию между несколькими кандидатами на престол. Это одна из очень многих причин провала мятежа 14 декабря 1825 г.

Что касается стилистики, то двор при каждом монархе имел своё лицо. Оно определялось и нормами поведения в обществе, и уровнем образования, и веяниями эпохи, и, наконец, личностью императора.