Венец Гекаты - Наталья Александрова

— Это кто же такие? — поинтересовался Старыгин.

— Не знаете? — удивился завхоз. — Вот что значит — молодежь! Таких людей не знают! Сан Саныч — это директор статистического управления, которое тут прежде было, до этого дома международного. Солидный был человек, авторитетный! Пешком никогда не ходил, только на черной «Волге». Даже если в соседний дом нужно — непременно «Волгу» вызывал. Сразу видно — настоящий начальник, не нынешним чета! А Пал Палыч — этот еще раньше, до него работал, когда здесь институт научный был по вопросам оленеводства.

— А тот что — на оленях ездил? — поинтересовался Старыгин.

— Зачем на оленях? — Завхоз нисколько не удивился. — Олени — они к нашему климату непривычные и вообще в городе жить не любят. Пал Палыч, тот больше на «ЗИМе» ездил. Хороший такой черный «ЗИМ», просторный… сейчас таких не делают!

Чайник вскипел и отключился. Завхоз серьезно и основательно сполоснул заварочный чайничек, насыпал в него три ложки заварки и залил кипятком.

Уже при виде заварки в душе у Старыгина шевельнулось нехорошее предчувствие, а когда по комнате поплыл ядреный аромат свежезаваренного веника, это предчувствие превратилось в твердую уверенность: пить этот чай можно только под общим наркозом.

— Вот вы попробуете мой чай и скажете, что он куда лучше всякого импортного, какой сейчас продают! — хвалился завхоз, наливая чай в большие фаянсовые кружки. — Нынешние-то чаи, они никуда не годятся. В них ни вкуса, ни цвета, одно только и есть, что название да упаковка красивая. За упаковку и дерут немыслимые деньги. А у меня чай настоящий, краснодарский…

Чем завхозовский чай, безусловно, отличался, так это цветом. Цвет у него был почти черный, как будто Вилен Револьдович развел в заварочном чайнике целую банку гуталина. Да и вкус тоже был соответствующий, гуталиновый.

Старыгин пригубил подозрительный напиток, покосился на разговорчивого завхоза и осторожно отставил кружку.

— Что же вы не пьете? — коршуном вскинулся Вилен Револьдович, заметив этот маневр своего гостя. — Вы такого чая больше нигде не попробуете…

«И слава богу! — подумал Старыгин. — Вот уж без чего я точно сумею прожить!»

Вслух же он проговорил совсем другое:

— Хороший чай, крепкий… только сахару у вас не найдется? Я чай обычно с сахаром пью.

Он подумал, что сахар хоть немного отобьет привкус березового веника и разведенного гуталина.

— Сахар? — неодобрительно переспросил завхоз. — Сахар в чай класть — только вкус портить… да и вредно, уровень сахара в крови повышается… знаете, как говорят: сахар — это белая смерть! Ну, вы-то, конечно, человек молодой, вам об этом еще рано думать… ладно, хотите с сахаром — ваше дело.

Он поднял край клетчатой клеенки, которой был накрыт стол, и выдвинул ящик. Там у него стояли старенькая фаянсовая сахарница и пара запасных кружек.

— Ну, вот он, сахар! — проворчал Вилен Револьдович. — Кладите, если уж привыкли! Я сам-то сахар не употребляю, но на всякий случай запасец имею, мало ли, кто-то вроде вас придет…

— Постойте! — Старыгин уставился на выдвинутый ящик. — Что это у вас?

— Как — что? — удивился завхоз. — Сахар. Вы же просили сахар? Или уже передумали? Так это правильно, от сахара, молодой человек, один только вред…

— Нет, я не про это.

Старыгин бережно завернул край клеенки, опустился на колени и принялся ощупывать шкафчик завхоза.

— Дима, что ты там нашел? — осведомилась Татьяна, заглядывая через плечо Старыгина.

— Вилен Револьдович, можно вас попросить снять все со стола? — пропыхтел Старыгин, не поднимаясь с колен.

— А что такое? А в чем дело? Я не понимаю… — забеспокоился завхоз. — Это инвентарное имущество…

— Что?! — воскликнула Татьяна. — Неужели это он?

— Кто — он? — Вилен Револьдович покраснел, потом побледнел. — Ежели вы что, так я ничего, это вы напрасно! У меня одних благодарностей восемь штук! Я этим шкафчиком спокон веку пользуюсь… у него номер инвентарный имеется, так что все по закону… еще при Сан Саныче и Пал Палыче…

— Вас никто ни в чем не обвиняет! — заверил его Старыгин. — Только прошу вас, освободите стол! Я должен его внимательно осмотреть!

Завхоз засуетился и с помощью Татьяны убрал со стола чайник и чашки. Татьяна сняла клеенку и изумленно уставилась на открывшийся ее глазам предмет мебели.

Это был рассохшийся, перекосившийся шкафчик, местами прожженный сигаретами, местами покрытый пятнами от горячих стаканов и кружек. Дверцу шкафчика пересекала кривая трещина, ручки отсутствовали. Однако кое-где сквозь грязь и царапины просматривалась благородная фактура красного дерева, и сама форма шкафчика выдавала его дворцовое происхождение. При некотором воображении в нем еще просматривался намек на ампир.

— Неужели это он? — выдохнула Татьяна, молитвенно сложив руки.

— Если не ошибаюсь, это нижняя часть от того секретера! — подтвердил Старыгин. — Надо, конечно, провести сравнительный анализ древесины и декоративных мотивов, но на первый взгляд… конечно, потребуется профессиональная реставрация…

— Надо же! А я и внимания на него не обратила! — Голос Татьяны звучал виновато. — Сколько я его помню, он всегда был накрыт клеенкой, так что мне и в голову не пришло проверить… надо же, что значит настоящий профессионал! Ты только увидел его — и сразу понял! — Она смотрела на Старыгина в полном восторге.

— Да какое там! — отмахнулся Дмитрий. — Я случайно заметил! Обратил внимание на красивый ящик…

— Я, конечно, прошу прощения, — вмешался в разговор Вилен Револьдович. — У вас тут что — этот… экспонант нашелся? А у меня это — инвентарный номер такой-то! И вообще, на чем мне прикажете чай пить? Я, между прочим, ветеран труда и заслуженный работник культуры! Мне чай пить никто не запрещал, такого указания не было! У меня давление повышенное и радикулит третьей стадии, так что чай пить очень даже полезно!

— Вилен Револьдович, дорогой! — повернулась к нему Татьяна. — Я вам на свои собственные деньги куплю новый хороший шкафчик и плюс к нему чайный сервиз, только отдайте мне это ваше инвентарное имущество! Оно должно в музее находиться. Здесь, сами видите, для него неподходящие условия.

— Ну ладно, если другой купите — я не возражаю… — завхоз потупился. — А можно мне такую большую кружку с петухом? Я в одном магазине видел, уж очень петух красивый!

— Будет вам петух! — заверила его Татьяна.

Старыгин тем временем делал ей какие-то странные знаки: подмигивал, двигал бровями, показывал взглядом на завхоза. Поскольку Татьяна никак не реагировала на его мимику, он придвинулся поближе и прошептал одними губами:

— Отвлеки его на несколько минут!

Татьяна чуть заметно кивнула и обратилась к завхозу:

— Вилен Револьдович, у меня к вам есть небольшой разговор.

— Если насчет отопления — так это я сразу однозначно скажу: пока не будет команды от вышестоящих органов, я отопление включить не могу, у меня такого права нет!

— Да нет, я совсем по другому поводу. У вас здесь, я смотрю, очень много свободного места в подвале, так нельзя ли здесь кое-что из моих экспонатов разместить?

— Не положено! — завхоз посуровел. — Сама же говоришь, тут условия неподходящие, сырость и все такое! Твоим экспонантам особые условия требуются…

— А вот там, в дальнем конце, там, по-моему, сухо, а что здесь холоднее, так это даже хорошо…

Она подхватила вяло упиравшегося завхоза под локоть и увела в глубину подвала.

Старыгин, воспользовавшись моментом, приступил к обследованию своей находки.

Первым делом он внимательно ее осмотрел.

Как уже было сказано, многострадальный шкафчик после многолетнего пребывания в подвале и ежедневных чаепитий выглядел не лучшим образом. Он был перекошен, исцарапан и ободран, так что углядеть нарушения симметрии или разницу в отделке не представлялось возможным. Тогда Дмитрий Алексеевич тщательно ощупал стенки и верхнюю крышку секретера, полагаясь на свою интуицию и на чувствительные руки реставратора.

Интуиция предательски молчала, и знаменитые руки Старыгина не чувствовали ничего интересного, кроме многочисленных трещин, вмятин и царапин.

Старыгин почесал в затылке, вздохнул и пригорюнился. Неужели все зря? Неужели его поход во дворец Нарышкиных не принесет никакого результата?

Напоследок он выдвинул верхний ящик, в котором запасливый завхоз держал сахар. Ящик не выдвигался до самого конца, ему что-то, определенно, мешало.

Дмитрий Алексеевич снова опустился на колени и запустил руку внутрь шкафчика, чтобы нащупать, что же не дает ящику выдвинуться.

Внизу, на днище ящика, он нащупал что-то вроде металлической защелки. Повернув ее, он сумел извлечь ящик и отставил его в сторону. Теперь, уже предчувствуя удачу, он вновь по самое плечо запустил руку в образовавшуюся пустоту.