Смерть для бессмертных (СИ) - Айтбаев Тимур Аскарович

- Но… должна была прийти девушка, - удивленно произнесла уже третья.

Затем одна из них – та, что была прямо передо мной (кстати, ее мантия отличалась от всех остальным золотыми узорами – они были только у нее), - сбросила капюшон. Я аж раскрыл рот от того, какую красотку узрел.

- Как ты оказался в кругу призыва? – спросила эта красавица, и я внезапно понял, что считал красотками тех девушек, которые далеко красотками не являлись. Признаться честно, после того, как я увидел ее, мне даже показалось, что на других у меня больше и не встанет никогда.

- Я… просто в комнату свою вернулся.

- Откуда? – продолжала она допрос, а я вдруг вспомнил, что был в одних трусах, и оттого спешил.

Бросил взгляд вниз – и точно: я в одних трусах!

Прикрыл обеими руками свой немного напрягшийся детектор сексуальности, будто это как-то спасало положение и, наверняка, раскраснелся.

- Откуда, смертный? – спросила она снова. – Откуда ты вернулся?

- Да я просто заснул не там, где должен был. И не нашел одежду. Пришлось бежать к себе в комнату в таком вот виде…

- Бежать, - повторила одна из девушек. – Он побежал. И опередил Анастасию.

- Анастасию? – переспросил я.

- Мы призвали не того, - говорит другая девушка. – Это ошибка.

- Оставьте нас, - приказала та, что стояла без капюшона, и все остальные тут же стали уходить, поднимаясь по каменной лестнице. Когда последняя скрылась в дверном проеме, дверь закрылась.

- Как зовут тебя, мальчик? – спросила эта девушка, немного склонив голову на бок. Она осматривала мое тело.

- Кирилл, - произнес я, сглотнув резко пересохшее горло. Мой верный дружбан мгновенно окреп и натянул скрывающие его трусы как хренов парус.

Девушка едва заметно улыбнулась.

- Сними трусы и покажи мне его.

У меня все тряслось в груди, но я выполнил ее указание. Ее заинтересованность тут же куда-то улетучилась. Я видел в ее глазах сплошное разочарование.

- Да уж… замена и правда такая себе… мало того, что мужик, так еще и член… - она призадумалась, - чуть короче среднего.

- Между прочим, - надеваю я свои труселя, - важен не размер лодки, а плавность ее покачиваний.

Я понял, что с сексом меня обломали, а мои слова вызвали лишь легкий смешок с ее стороны.

- Ладно, проваливай, - сказала она, а затем взмахнула рукой – и тут пол подо мной будто исчез – и я стал падать в некую дыру.

Зажмурился от страха – и потому открыл глаза лишь тогда, когда куда-то упал. А упал я в сухую листву.

Теперь я был в каком-то лесу. Всё так же в одних трусах. На какое-то мгновение я даже решил, что меня вернули в мой мир, разочаровавшись во мне по полной, но спустя минут пятнадцать понял, что это не так.

Понял это, когда попал в какую-то ловушку, поймавшую меня в сеть, натянувшуюся прямо у меня под ногами. Каких-то пара мгновений – и я уже вишу в воздухе, глядя на выходящих из-за деревьев длинноухих высоких существ. Я тут же понял, что это эльфы, а еще я понял, что каким-то хером оказался в фэнтезийном мире.

- Кто ты, человек? – спросил один и них с небольшим акцентом.

- И почему в одних трусах? – спросил второй.

Зачем-то они направили на меня копья, словно я представлял какую-то угрозу.

***

Первым моим спутником стал Гелегост. Он сидел в тюремной камере и ждал рассвета, на котором его должны были казнить. Меня посадили в камеру по соседству. Сказали, что отведут меня к их главному. На рассвете. Сразу после того, как обезглавят орка.

Я решил поговорить с ним, наверное, тупо из жалости. И… даже не знаю, как… но пропитался к нему какой-то странной симпатией. Оказалось, что он угодил к ним в плен по такой же глупости, как и я, но вот только с ним уже старейшина беседовал – и приговор уже как бы вынесен.

Когда утром за ним пришли, я резко подорвался с места.

- Стойте! Куда вы ведете этого орка?

- На казнь, - ответили они почти тем же тоном, каким медсестра бы ответила «На процедуры».

- Но… но этого нельзя делать!

- Почему? – эльф или почесать языком любил, или был придурком, каких мало.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- На нём… лежит… древнее проклятье.

- Какое?

- Проклятье Толкина… и Братьев Гримм.

Эльф выпучил свои глазенки.

- Никак нельзя его казнить! Точнее, можно, конечно, но нужно находиться на расстоянии двадцати шагов, и нельзя при этом стрелять в него стрелой. Можно только обезглавить.

- А как же тогда обезглавливать?

- Нужно выбрать палача, - киваю я и смотрю на эльфа так серьезно, как смотрел разве что на препода, которому навешивал на уши лапшу, рассказывая, почему не подготовился к паре. – Палач возьмет все проклятье на себя – и умрет страшной жуткой смертью. Вы, кстати, уже выбрали палача?

- Да, - отвечает этот эльф, но затем тут же другой эльф его перебивает:

- Нет, не выбрали!

- Выбрали! – спорит с ним первый.

- Нет, не выбрали! Ничего мне не говорили про проклятье! – второй, видать, и был палачом. – Я не согласен умирать жуткой страшной смертью!

- И мучительной, - подсказываю я.

- Еще и мучительной! – говорит этот эльф. – Мне и так мало платят за эту работу! Так еще и умирать?! Сам ему голову руби, если хочешь! А я отойду… на двадцать шагов. На двадцать же?

- На двадцать, - подтверждаю, после чего эльфы, видимо, передумали казнить орка и снова заперли его в камеру. А сами отправились к своему вожаку, рассказывать о проклятьи.

- Нет на Гелегосте никого проклятья, - говорит о себе орк в третьем лице. – Это Гелегост просто не мылся два месяца.

***

Вскоре эльфы вернулись и отвели меня к своему главному.

Это был какой-то пацан.

- Откуда ты знаешь о проклятье? – серьезно спросил он.

- Я… знаю вообще обо всех проклятьях.

- Ты маг?

- Знахарь, - тут же вру я.

- И можешь лечить?

- Конечно, - кивнул я не думая.

- И эльфов?

Мне показалось, что тут следует дать утвердительный ответ. А едва я дал его, как практически тут же оказался в комнате сестры этого «старейшины». Правда, меня перед тем, как туда пустить, слегка приодели.

Я вошел в ее покои и подошел к постели.

- Никто не знает, что с ней, - сказал вожак, которого так и хотелось назвать щеглом. – Уже пошел второй день, как она не встает. У нас был лекарь, но он умер этой весной. А его ученики все убежали в город. У нас нет ни одного лекаря.

- Что с тобой? – спросил я у девушки. – Что тебя… беспокоит?

Я был всего на третьем курсе медицинского ВУЗа, и на данный момент только приступил к изучению пропедевтики – всё, что я знал из медицины – это анатомию, как правильно выписывать рецепты на латыни, как диагностировать гипертонию, гастрит и сердечную недостаточность, ну и еще немного о неврологии – тупо благодаря тому, что о ней много рассказывал мой старший брат, который уже два с лишним года работал невропатологом. Но мои знания опять же распространялись разве что на остеохондрозы, энцефалопатии, ну и на одну интересную болячку.

- Не могу встать, - со слезами на глазах сказала девушка, от чего мне стало не по себе. Я совершенно точно не знал, из-за чего невозможно встать.

- Почему именно… не можешь встать, дочь моя? – я уже, по-видимому, переквалифицировался в священника. Скажу, что она больна неизлечимым заболеванием, что скоро умрет, но я смогу сопроводить ее душу… к эльфийскому… Богу.

- Едва поворачиваю голову, или пытаюсь встать – как мир вокруг начинает вращаться, - плачет эльфийка. – Меня сразу рвет, в груди бешено стучит. Я знаю, что это. Так было у отца. Когда один из орков ударил его по голове. У него тоже была рвота и сильно болела голова. И еще… он говорил, что голова кружится. Вот и у меня… кружится. Через три дня он умер. Мне… остался еще день.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Но тебя не били по голове! – возразил щегол.

- Нет, но я сама ударилась! – все еще рыдая, сказала эльфийка. – Об изголовье кровати. Когда вставала.