Хмель и Клондайк - Андрей Круз

– Вячеслав Владимирович! Заходи, дорогой!

Начальник отдела собственной безопасности Дружины Владимир Михайлович Ханин мундиров не жаловал и больше походил на преуспевающего спекулянта. Черная сорочка, пиджак с замшевыми вставками на локтях, массивный золотой перстень – наряд его был неброским, но подчеркнуто дорогим.

Я уселся напротив, и Ханин поинтересовался:

– Какими судьбами? Даже не помню, когда последний раз общаться доводилось!

– А это как в анекдоте, – улыбнулся я. – Претензий не было.

Владимир Михайлович кинул газету на стол и уточнил:

– У нас проблемы?

– Неприятности, – поправил я собеседника. – Всего лишь досадные неприятности.

– Слушаю вас, Вячеслав Владимирович…

В этот момент в дверь заглянул официант.

– Что-нибудь принести?

– Нет, спасибо, – отказался я и достал ключи от «буханки». – Отправьте кого-нибудь отнести пустые кеги в машину. Я припарковался у будки охраны.

Парень взял ключи и вышел.

– Так что у вас, Вячеслав Владимирович, стряслось?

Я достал показания, в которых меня обвиняли в торговле наркотиками, и подвинул листок собеседнику.

– А вот полюбуйтесь.

Ханин внимательно прочитал протокол и рассмеялся:

– А вы большой затейник, Вячеслав Владимирович! И давно наркоторговлей промышляете?

– Вот вы смеетесь, Владимир Михайлович, а у меня ваш сотрудник под этим соусом бизнес отжать хотел.

– Удачно?

– Не дождетесь.

– Уже нажаловались? – спросил тогда Ханин.

Он явно имел в виду Дениса Селина со товарищи, поэтому я с многозначительным видом ответил вопросом на вопрос:

– А сами как думаете?

– К чему такая поспешность? – поморщился начальник службы собственной безопасности Дружины, встал из-за стола и отошел к телефонному аппарату, висевшему на стене. Снял трубку, покрутил диск и попросил соединить с канцелярией. Переговорил с дежурным, после этого позвонил в отдел дознания.

– Ничего, – вернулся Ханин за стол и кинул мне протокол. – Никаких сведений об этом инциденте в системе не зарегистрировано. Дознаватель Синицын сегодня на работе не появлялся.

– Было бы странно, если бы появился, – усмехнулся я.

– Вот не понимаю я вас, – произнес Ханин, заложив руки за спину. – Ну решили вы вопрос самостоятельно, честь вам и хвала. Так зачем на меня это все вываливать?

– Во избежание, – прямо сказал я. – Понятия не имею, что теперь предпримет ваш сотрудник и где всплывут состряпанные им бумаги, просто знайте – из этого ничего не выгорит.

– Думаете, за этим стою я?

– Думаю, кто-нибудь из ваших коллег может попытаться воспользоваться оказией. Мне бы этого не хотелось.

– От моих коллег можно ожидать чего угодно, – недобро улыбнулся Ханин, – но этот вопрос мы закроем раз и навсегда. Обещаю. Или вам моего слова недостаточно?

– Более чем достаточно, – уверил я собеседника.

– С паршивой овцой мы проведем разъяснительную работу, буде он объявится на работе. – Владимир Михайлович прищурился и остро глянул на меня: – Он объявится, как думаете?

– Понятия не имею, – развел я руками. – Меня куда больше волнует гражданин Мартыненко. Думаю, это реальный персонаж, и он может начать мутить воду.

– Мы не ваша служба безопасности, Вячеслав Владимирович, а Мартыненко не наш сотрудник. Разбирайтесь с ним сами.

– Разберусь, – кивнул я. – Но, надеюсь, для вас не составит труда поднять установочные данные на него?

– А как насчет увеличить отпуск пива?

Я вздохнул.

– Если бы вы знали, чего мне стоит продолжать сотрудничество с вами, вы бы мне благодарственное письмо выписали и медаль вручили.

Ханин кисло глянул в ответ и пообещал:

– Хорошо, я кого-нибудь пришлю с документами. Сегодня во второй половине дня устроит?

– Премного благодарен! – Я поднялся из-за стола, пожал собеседнику руку и предложил: – Заходите как-нибудь, пивом угощу.

– Предпочитаю кофе, – покачал головой Ханин.

Мы распрощались, я вышел в бар, забрал ключи от машины и поднялся на площадь. Там уселся за руль «буханки», вытер выступившую на лбу испарину и с облегчением перевел дух. Синицын проблемой быть перестал, более того – впервые за последние дни забрезжил свет в конце тоннеля. И это не могло не радовать.

Я повернул ключ в замке зажигания и поехал домой. Загнал УАЗ на задний двор, через черный ход прошел в бар и попросил Ивана:

– Будь добр, как унесешь вниз кеги, загони машину в сарай.

– Сделаю, – кивнул помощник и отправился на задний двор.

Я встал за стойку. Вскоре Иван вернулся с покрасневшим от перетаскивания тяжестей лицом, снял куртку, хрустнул позвонками, расправляя плечи.

– Нормальная такая разминка получилась!

– Молодец, возьми с полки пирожок, – усмехнулся я.

– Тетя Маша напечет – возьму, – улыбнулся Грачев.

Хлопнула входная дверь, с улицы ввалилось трое патрульных – все с сержантскими нашивками, – и самый горластый сразу поинтересовался:

– Пиво есть?

– Его не может не быть, – ответил Иван и спросил: – Три светлого?

– Наливай!

Патрульные принялись избавляться от полушубков, Грачев подставил под кран бокал, а я мысленно поморщился.

Суббота впереди! Сегодня будет весело.

Иван отнес пиво за облюбованный парнями столик, и те начали выбирать закуски. Я накачал себе полбокала, уселся на табурет и развернул вчерашнюю газету. Но сосредоточиться на чтении так и не смог. Перед глазами стояло удивленное лицо дознавателя. Можно было обойтись без убийства? Наверное. Но не я это начал, не мне и терзаться нравственными мучениями. Жизнь здесь такая.

И я влил в себя пиво. Распахнулась дверь, я отставил пустой бокал и отсалютовал невысокому парню в коротком полушубке с заткнутым за пояс топориком:

– Привет, Клим!

Климов подошел к стойке, пожал мне руку и попросил:

– Налей темного.

– Стаута последняя бочка осталась, – подсказал Иван, направляясь на кухню.

– Тогда не буду, – отказался Климов.

– Возьми бутылочного, – предложил я, – ржаного портера или имперского стаута.

– Да ну, баловство это, день только начинается, – махнул рукой брат и оглянулся на шумную компанию патрульных.

Я перехватил его взгляд и крикнул помощнику:

– Ваня! Пойду дорожку почищу! – после этого накинул куртку, взял из закутка с инструментами широкую лопату и позвал за собой Клима: – Пошли, на улице поговорим.

Мы вышли из бара, и я начал откидывать выпавший за ночь снег на возвышавшиеся вдоль дорожки сугробы.

– Что с деньгами? – спросил тогда Клим.

Я вздохнул, выпрямился и оперся на лопату.

– Клим, понимаешь, тут у меня небольшой кассовый разрыв образовался…

Тот ничего слушать не стал, сразу перешел к делу:

– Когда рассчитаешься?

Климов вообще был человеком конкретным. Несмотря на средний рост и не самое богатырское сложение, авторитетом среди подчиненных он пользовался непререкаемым, да и в Пентагоне к его словам относились с большим вниманием.

– На следующей неделе, – решил я. – Устроит?

– Устроит-то, устроит, – хмыкнул Климов, – но на днях еще десять килограмм зеленых придет. И пять красных. Мне с людьми рассчитаться надо.

При всем моем уважении к компаньону я не сдержался и напомнил:

– Аванс был рассчитан на четверть центнера, разве нет? Как раз с учетом прошлого пакета.

– То есть весь риск я беру на себя? – хмыкнул брат.

Я продолжил откидывать снег с дорожки и напомнил:

– Ты меня сколько лет знаешь? Шесть? Семь? Я тебя когда-нибудь подводил?

– Разговор не об этом.

– Клим, деньги будут на следующей неделе, ближе к пятнице. Приеду за товаром и сразу рассчитаюсь, хорошо?

Климов кивнул и попросил:

– Только не затягивай с этим.

– Обещаю.

Брат протянул руку, я стянул перчатку и пожал его широкую мозолистую ладонь.

– Рассчитываю на тебя.

Климов направился к Красному проспекту, я глянул ему вслед, тяжело вздохнул и продолжил чистить дорожку. Грабители подложили мне изрядную свинью, обчистив кассу. Две сотни золотом – это немного, но какое-то время придется обходиться без дополнительного приработка, а нет ничего хуже, чем затягивать пояс и переносить сроки оплаты поставщикам. Оглянуться не успеешь, как переведут на полную предоплату.

Убрав снег с дорожки, я очистил пятачок тротуара и направился в бар с чувством выполненного долга. Сержанты в кофтах и свитерах стояли на крыльце с полупустыми бокалами в руках, пили пиво и курили. Закаленные, блин…

Я убрал лопату в закуток к остальным инструментам, снял куртку и встал за стойку. Подошла тетя Маша, вслед за ней начали подтягиваться клиенты из пятиэтажек на Красном проспекте. Наценки на обеды я делал минимальными, поэтому свободных столов вскоре не осталось вовсе; благо большинство завсегдатаев давно перезнакомились друг с другом и не считали зазорным подсаживаться к чужой компании.