Желтый дракон ЦЗЯО - Андрей Левин

— Папа, что с тобой?

— Ничего, дочка, ничего, — испуганно забормотал тот, — иди к себе.

Девушка резко повернулась к Красному Жезлу, прищурила глаза.

— Кто вы такой? Что вам нужно?

— Ты слышала, что я сказал? — почти с отчаянием выкрикнул хозяин магазина. — Иди быстрей к себе!

— Зачем же ты ее прогоняешь? — ласково спросил Красный Жезл у толстяка.

Он подошел к девушке и взял ее за подбородок.

— Ты хочешь знать, кто я такой и что мне нужно? Мне нужно тебя.

— Оставьте меня! — Девушка резко отбросила руку Красного Жезла.

— Дочка! — умоляюще простонал торговец.

— Послушай, девочка,— Красный Жезл крепко схватил дочь хозяина магазина за плечо, — веди себя поласковее, если хочешь, чтобы твой отец остался жив...

Из задней комнаты послышался плач ребенка.

— ...и тот ублюдок тоже, — добавил Красный Жезл.

— Убирайтесь отсюда! Или я позову полицию! — гневно произнесла девушка.

— Дочка, — толстый китаец протянул к ней руки, — дочка, молю тебя, тише!

Девушка повернула к отцу растерянный взгляд:

— Но папа...

— Иди к себе! Иди к себе! — прошептал торговец.

Красный Жезл взглянул на часы.

— Вот что, — бесцветным голосом сказал он, — сейчас мне некогда. Завтра девушка должна быть у меня.

Он произнес эту фразу точно таким же тоном, как произносил ее вчера Желтый Дракон.

— За ней придет мой человек.

— Господин Фан, — хозяин магазина сложил руки на груди, — господин Фан, умоляю, не трогайте ее. Я готов отдать все, что у меня есть, но...

— Разве ты ощущаешь недостаток в детях? — искренне удивился Красный Жезл. — Так наделай еще. Не забывай: я дважды повторять не привык.

Он потрепал девушку по щеке.

— До завтра, крошка.

3

Кондиционеры мягко жужжали и заполняли помещение прохладой, особенно приятной после уличной жары и влажности. Официанты проворно сновали между столиками, вежливо выслушивали клиентов и гортанными голосами передавали заказ прямо в открытые двери кухни, не отходя от посетителей. Трудно было понять, как в таком гвалте повара и официанты ухитрялись не ошибиться. Но уже через пять-десять минут дымящийся жареный рис по-кантонски, с кусочками мяса, грибами и зеленью, курятина с ананасом, рыба, политая соусом из жженого сахара, размягченного картофеля и грибов, стояли перед посетителями.

Красный Жезл мельком оглядел зал. Гун развалился за столиком у эстрады и приветливо махал ему рукой.

— Надеюсь, вас не очень утомило выступление? — вежливо осведомился молодой человек, когда Красный Жезл сел рядом.

— Нет, — небрежно бросил он. — Я привык...

Два официанта уже летели к ним.

— Прошу вас, господин, — один из них с поклоном подал Красному Жезлу тарелку с целлофановым пакетиком, в котором была запечатана махровая салфетка.

Красный Жезл взял пакет, с размаху стукнул им по ладони другой руки. Раздался хлопок. Он вынул влажную, почти горячую, благоухающую жасмином салфетку, вытер лицо, руки и швырнул ее обратно на тарелку.

— К сожалению, я забыл поинтересоваться вашими привязанностями в еде, - улыбаясь, произнес Гун, — и заказал на свой вкус несколько кантонских блюд.

— Здесь их готовят великолепно, — безразличным тоном отозвался Красный Жезл.

— Вы ничего не имеете против маотая[16]? Или...

— На ваше усмотрение, — нетерпеливо перебил молодого человека Красный Жезл. — Я, откровенно говоря, не большой любитель крепких напитков.

— Пожалуйста, маотай и вино, которое у вас здесь считается лучшим, — обратился Гун к официанту.

— Маотай и лучшее вино для господ! — выкрикнул тот в сторону бара, согнулся пополам и в таком положении удалился.

Молодой человек повернулся к Красному Жезлу.

— Позвольте еще раз выразить зам признательность за доставленное мне удовольствие.

Красный Жезл молча наклонил голову.

— В "Речных заводях"[17] сто двадцать глав. Надеюсь, вы не все включили в ваше сегодняшнее выступление, — пошутил Гун. — К сожалению, я опоздал к началу спектакля.

— Нет, — усмехнулся Красный Жезл. — Это было бы слишком скучно.

— Не сочтите меня невежливым, господин Фан, но... нужна ли эта слезливость в конце? Тем более что три последние фразы в финале и стихотворение не имеют никакого отношения к "Речным заводям". Стихи ведь из "Ши Цзина"[18], если мне не изменяет память.

Красный Жезл внимательно посмотрел на собеседника.

— А вы неплохо знаете классику, — проронил он.

— Я окончил Наньянекий университет, — не без гордости сообщил Гун, — отделение древней и средневековой литературы.

"Значит, я ошибся, — подумал Красный Жезл. — Это просто восторженный и самовлюбленный идиот из литературного общества. Да, нервы что-то у меня разболтались в последнее время. Можно было догадаться, что ужин с этим сосунком — пустая трата времени. Интересно все же, какого черта ему нужно? Хочет пригласить меня выступать у них? Но не могу же я одновременно быть членом двух обществ — тайного и литературного!"

Последняя мысль развеселила Красного Жезла, и он даже пожалел, что не может поделиться ею с собеседником. В конце концов, почему бы один вечер не отдохнуть от всех забот? Не поговорить об искусстве, в котором Красный Жезл неплохо разбирался. К тому же новые знакомства никогда не мешают. Даже наоборот. Кто знает, может быть, и этот Гун когда-нибудь пригодится.

— Какая разница — "Ши Цзин", "Речные заводи"? — поморщился он. — Что нужно глупой, сентиментальной толпе? Поглазеть на пестрые тряпки, в которых ходили предки. Послушать лязг мечей. А несколько всхлипов под занавес приводят ее в совершеннейший экстаз. Вы же сами видели, как они бесились от восторга! Что они понимают в настоящем искусстве?

— Да, вы правы, — согласился Гун, — настоящее искусство не для толпы. Они съели по небольшому кусочку черепахи.

— Судя по вашей реплике о разгроме войск Ляо, — сказал Гун, пригубив маотай, — вы придерживаетесь того мнения, что рассказ о походе на Ляо входил в первоначальный вариант романа?

Красный Жезл мысленно послал собеседника ко всем чертям. Не хватало еще тут развести целую дискуссию о том, как писались "Речные заводи". В конце концов, какое ему дело до средневековых свар? И почему он должен выслушивать всю эту нудную и глупую болтовню?

— А вы полагаете, что это не так? — ответил вопросом на вопрос Красный Жезл, чтобы скрыть свою неосведомленность.

Его начала раздражать назойливость Гуна. Прыткому выпускнику Наньянского университета явно хотелось блеснуть своими познаниями.

"Что это? — снова насторожился Красный Жезл. — Пустая кичливость болтуна с образованием? Или увертюра к какому-то серьезному разговору, который не имеет никакого отношения к литературе?"

Красный Жезл прекрасно разбирался в тонкостях светских бесед своих сородичей. Когда встречались интеллигентные противники, они не торопились выяснять отношения с ходу, а начинали издалека. Но при этом всегда старались навязать друг другу такую тему разговора, в которой чувствовали себя сильнее собеседника. Это походило на психологическую атаку — смутить противника, вселить в него неуверенность, доказать собственное превосходство. А потом неожиданно перейти к главному и, не давая ему опомниться, нанести решающий удар. Такой прием называется "вынудить человека потерять свое лицо". Недаром у них на родине считается, что "потерявший лицо" не в силах долго сопротивляться.

— Я слышал, что история о походе на Ляо была включена в роман при его переиздании, — небрежно заметил Гун. — Впрочем, это не столь важно. Мало ли примеров, когда кто-то что-то добавлял в литературные произведения? Или, наоборот, что-то заимствовал из них. Кстати говоря, сейчас ведь тоже многие частенько присваивают себе то, что им не принадлежит. И это касается не только литературы...

Как показалось Красному Жезлу, Гун сделал ударение на последней фразе, явно выделяя ее.

"Даже если я и ошибся, — решил про себя Красный Жезл, — ты поплатишься за свою неучтивость и за то, что отнимаешь у меня время. Тебе не повезло — сегодня у меня плохое настроение".

— Вы, кажется, хотели сделать мне какое-то предложение? — с некоторым раздражением напомнил он молодому человеку вопреки традиционным китайским правилам прили чия, требующим, чтобы собеседник первым заговорил о своём деле.

Губы Гуна дрогнули в усмешке. Он не спеша положил палочками себе в рот очередной кусочек черепахи и отпил маленький глоток маотая.

— О, прошу прощения. Забыл о самом главном. Болтаю всякую чепуху. Предложение действительно заманчивое. Насколько я догадываюсь, вы не прочь выгодно пристроить некие любопытные бумаги, изъятые вами на "Тумасике" у некоего Лим Бан Лима...

Молодой человек произнес все это спокойным тоном и снова принялся за черепаху.