Лягушка-путешественница - Анастасия Анфимова

— Не жилец, — авторитетно заявил Крек Палпин, глядя на скривившегося от боли варвара, и вдруг отвесил звонкий подзатыльник Варину. — А всё из-за тебя, пенёк гнилой! Каракатица дохлая.

— Чего сразу я? — огрызнулся матрос. — Он нас чуть не прикончил!

— С умом бить надо! — наставительно проговорил старший товарищ. — Ты же ему всё нутро порвал. В печень попал или ещё в какую селезёнку.

Припрятав самое ценное, капитан поспешил вернуться на берег. Он тоже обругал Варина за порчу ценного имущества, и распаляясь всё больше, стал грозить крупным штрафом.

— Так давай этого раба Нутпену отправим, хозяин? — пришёл на выручку приятелю Жаку Фрес. — Принесём щедрую жертву владыке моря.

Покачав головой, Ника отвернулась.

— Если он к тому времени не сдохнет, — остывая, ворчал Картен. — А за мертвеца бог и обидеться может.

— Дикари живучие, — заверил его рулевой. — Да и ждать осталось совсем чуть-чуть. Как выйдем из реки, так сразу и за борт.

Очевидно, капитан кивнул или сделал ещё какой-то знак, потому что два матроса втащили ганта на корабль, бесчувственным кулём бросив у борта. Его глаза горели таким страданием, что у девушки мурашки по спине пробежали. Нервно вздрогнув и передёрнув плечами, она торопливо поднялась на кормовую палубу, чтобы не видеть умирающего. "А ведь это ты его убила, — царапнул душу внутренний голос. — Второй труп на твоей совести".

— Третий, — одними губами прошептала девушка: "Помощника Колдуна тоже из-за меня казнили".

"Тот хоть тебя убить хотел, а этот варвар что плохого сделал?" — продолжал издеваться внутренний голос.

— Нут Чекез! — бодро крикнул Картен. — Трюм готов?

Ника прикрыла глаза, стараясь сдержать просившиеся наружу слёзы.

— Да, хозяин! — отозвался тот. — Вещи наши вынесли, канаты на кольца натянули. Можно грузить.

Матросы стали одну за другой заводить рабынь на палубу, где передавали в руки коллег, которые и отводили их в низкий, тёмный трюм.

Вдруг раздался крик, плеск и вопль Картена:

— Пень безрукий! Хватай её! Стоять, они сами справятся!

Ника обернулась. Какая-то девушка, путаясь в длиннополом платье, бежала к лесу. Очевидно, она как-то умудрилась столкнуть своих конвоиров с трапа и теперь пыталась удрать. Увы, шагов через десять мокрый, разъярённый Претин схватил её за длинную косу и рывком повалил на песок. Пленницы закричали, моряки угрожающе замахали копьями, безучастно валявшийся на палубе бородач тихо застонал от бессилия.

Матрос, звучно хлестнув беглянку по лицу, схватил за грудки так, что платье затрещало.

— Не порть товар! — грозно рявкнул купец, и занесённая для нового удара рука Претина нехотя опустилась. — Чего встал? Тащи её сюда.

Оскалив жёлтые зубы, матрос швырнул девушку к трапу. Стараясь сохранить равновесие, та резко наклонилась вперёд, едва не упав. Из разорванной на груди рубахи выскочило и закачалось на кожаном шнурке что-то круглое, блестящее и настолько знакомое, что у Ники ослабли ноги, и перехватило дыхание. Выпрямившись, гантка торопливо спрятала за пазуху… эмблему немецкой фирмы "Мерседес"! Трёх-лучевая звезда в круге украшала радиаторную решётку автомобиля одного из соседей по дому. Виктория даже видела пару раз, как толстенький, жизнерадостный дядечка вставлял в дырку на капоте нестерпимо сверкавшее на солнце кольцо точно такого размера!

Неужели, здесь, в этих дремучих лесах есть кто-то из её родного мира!? Возможно, он, она или они попали сюда в салоне "Мерседеса"? Почему бы и нет? Она же провалилась к аратачам на инвалидном кресле? Понимая, что не простит себе, если не выяснит всё прямо сейчас, Ника стрелой сорвалась с кормы, и не глядя на умирающего варвара, подбежала к трапу.

— Вам чего, госпожа Юлиса? — вытаращил глаза Марбет, принимавший у Претина пленницу.

— Стойте! — вскричала та. — Подождите!

— Что такое? — встрепенулся на берегу Картен.

— Я быстро, — отмахнулась пассажирка и, собираясь обратиться к пленнице, замерла, не зная что сказать.

Девушка смотрела на неё со смесью страха, недоумения и любопытства. Ника машинально отметила странную бледность кожи, впалые глаза с красными прожилками и тёмными кругами вокруг них.

— Покажи это? — громко, как обычно разговаривают с не владеющими языком иностранцами, попросила она, указав на разорванное платье. — Откуда оно у тебя?

Втянув голову в плечи, дикарка сжалась, прижимая руки к груди, словно стараясь прикрыть запрятанный знак.

— Не бойся, — поморщилась Ника: "Местные, небось, всю машину по винтикам разобрали, а пассажиров и водителя вообще прикончили. В жертву принесли".

— Покажи, что там? — ещё раз попросила она, с трудом сдерживая нетерпение: "Вдруг кто-нибудь выжил и прячется в здешних дебрях? Тогда как же я его найду? Там решим. Вначале надо убедиться".

Гантка выкрикнула что-то, судя по тону, не очень вежливое.

— Что ты хочешь увидеть, госпожа Юлиса? — насмешливо хмыкнул Марбет.

Стегнув его взглядом, Ника вцепилась в платье упрямой девицы. Та пыталась сопротивляться. Но названная дочь Лация Юлиса Агилиса оказалась гораздо сильнее. Отведя в сторону руку пленницы, она ухватилась за тонкий кожаный ремешок, на котором, судя по всему, и висела злополучная эмблема. Взвизгнув, дикарка вцепилась в её ладонь зубами так, что у Ники слёзы из глаз брызнули.

— Вот батман! — вскричала будущая помещица и отвесила гантке крепкую оплеуху. Лёгкую девицу швырнуло в сторону, и она, захрипев, повисла на том самом ремешке. Опомнившись, матросы бросились ставить пленницу на ноги. А Ника, ругаясь, сдёрнула с тонкой шеи амулет, прихватив изрядный клок светло-русых волос, и едва не застонала от разочарования. У неё в руках оказалась обычная местная безделушка, не имевшая никакого отношения к славной немецкой фирме. Да — круг, да — три спицы, кажется, из кованного серебра. Новое, не успевшее потемнеть изделие художественных промыслов.

Стараясь успокоиться, девушка шумно втянула воздух и закусила нижнюю губу. Значит, земляков у неё здесь нет. Недоуменно глядя на знатную пассажирку, матросы потянули бьющуюся в истерике гантку к люку.

— Да подавись! — пробормотала Ника по-русски, вкладывая амулет ей в руки. А когда Марбет попытался забрать амулет, зарычала так, что сама испугалась:

— Оставь!

Видимо, злость, боль и разочарование сделали её очень убедительной. Хмыкнув, моряк спустил всхлипывающую девицу в трюм, где она попала в заботливые руки Дреса и Жаку Фреса.

Ника взглянула на прокушенную до крови ладонь. Машинально пососав, сплюнула за борт розовую слюну. Мелькнула мысль о перевязке, но решив, что рана не достаточно серьёзна, она махнула рукой, и сутулясь под тяжестью разочарования, поднялась на кормовую палубу.

А мореходы, обменявшись непонимающими взглядами, продолжили погрузку живого товара. Последними в трюм спустили плачущих детей. Вскоре после этого оттуда выбрались довольные матросы. Вставив металлическую пластину в прорези, рулевой запер люк.

— Готово, хозяин! — крикнул он Картену.

Кивнув, тот сейчас же отдал приказ одним подчинённым забить и разделать коров, другим — продолжать погрузку. Меха, рулоны полотна, одежда, какие-то свёртки, топоры, мешки с зерном утащили в трюмы на носу и под капитанской каютой. Моряки посмеивались, довольные богатой добычей. А пассажирка гадала, что же могло заставить гантов покинуть дома? Причём уходили они явно не в спешке, если взяли с собой не только зерно, но и одежду с домашней утварью. Вряд ли это нашествие врагов или стихийное бедствие. "Что-то тут не так", — бормотала про себя Ника, стараясь как можно скорее забыть постигшее её разочарование.

Очень скоро на берегу остались только лошади, коровьи кишки и куча разнообразных предметов: от корзин и горшков, до каких-то орудий труда, о назначении которых девушка могла только догадываться.

Купец, застыв в позе мыслителя, задумчиво теребил заросший подбородок.

"Гадает, не обделил ли он себя? — с неприязнью хмыкнула Ника. — Или жалеет, что у него корабль такой маленький?"

— Железо выломаем, а остальное можно бросить, — предложил Крек Палпин.

— Нет времени возиться, — с сожалением вздохнул капитан. — Пошли на борт.

— Может, хоть лошадей забьём, хозяин? — не отставал настырный матрос. — Ртов то у нас прибавилось.

— Говядину бы сожрать, — буркнул Картен. — Пока не протухла.

Быстро убрали трап. Изо всех сил упираясь вёслами в дно, моряки кое-как оттолкнули от берега изрядно потяжелевшее судно. С трудом развернувшись, корабль направился к устью, подгоняемый течением и редкими ударами вёсел.

— Как там варвар? — крикнул с кормы Картен, когда берега разбежались, открывая зыбкий морской простор с лениво перекатывавшимися волнами.