Докладывать мне лично! Тревожные весна и лето 1993 года - А. Орлов

В общем, все произошло удачно и в руках оперативников оказались образцы фиктивных документов. А это, можно сказать, уже улики. Во всяком случае Орлов мог в полной уверенности идти на доклад Филатову, зная, что факт проверен и не вызывает никаких сомнений.

18 марта 1993 года, четверг, вечер

Москва. Улица Крылатские Холмы.

Квартира Орловых

После ужина наступило какое-то умиротворение. Андрей приехал с работы неожиданно рало, у Нины почему-то сегодня было только три урока, а Сережа вообще пришел еще днем, сказав, что учительница заболела и их всех отпустили домой. Когда Андрей сообщил Оле с полдороги, что уже едет, она сказала детям:

— Ребята, папа едет домой! Сегодня ужинать будем вместе!

— Так рано? — удивился Сережа.

— Ведь это же хорошо! Вся семья в полном составе будет ужинать! — Оля улыбнулась и стала доставать сковородку из духового шкафа.

— Мама, я тебе помогу? — спросила Нина.

— Не надо, Ниночка, у меня все практически готово. Осталось только разогреть. Порежь, пожалуйста, хлеб.

И вот спустя час все сытые и довольные ушли в большую комнату.

Квартира у Орловых была не то, чтобы большая, но, как они все считали, достаточно уютная. Три комнаты, холл, кухня и совершенно уникальная лоджия. Уникальность се заключалась в том, что она находилась как раз на стыке двух секций одного дома. Он имел крестообразную форму и у основания креста как раз и находились лоджии, примыкающие «спиной» одна к другой, доступ в каждую из которых осуществлялся из квартир, расположенных в разных подъездах.

В прошлом году Орловы, как и большинство жильцов 22-этажного дома, остеклили лоджию и утеплили се открытую часть. Оля с Ниной носили со стройки кокс и песок, а Андрей с Сергеем засыпали смесь из этих материалов в пустое пространство между внешним ограждением и самодельной кирпичной кладкой. Получилось капитальное и не пропускающее холод сооружение. Тогда все очень устали, но дружная работа дала свои плоды — на зависть веем у них появилась своего рода дополнительная комната, правда гораздо более холодная, чем вся квартира. Зато в ней можно было хранить заготовки на зиму, картошку и другие овощи, инструменты, а также множество вещей, которые неведомым образом накапливаются в любой квартире и начинают вытеснять самих жильцов.

Большая комната была общей. Еще совсем недавно, когда была жива бабушка, это была спальня Андрея с Олей и одновременно его рабочий кабинет. Но спустя год после смерти бабушки супруги перебрались в самую маленькую комнатку с великолепным видом на всю Москву. Средняя комната была детской, там готовили уроки, читали книги, играли в настольные игры и спали дети — тринадцатилетняя Нина и девятилетий Сережа.

В этот вечер по одной программе телевидения шла занудная передача про какую-то американскую актрису; но другой — беседа с толстым и лысым бизнесменом, который постоянно говорил о том, что надо «дать волю коммерческой инициативе»; по третьей — сериал «Санта-Барбара». Пощелкав еще переключателем программ и не найдя ничего заслуживающего внимания, Андрей предложил:

— А давайте сыграем в нашу игру!

Реакция жены и детей была неоднозначная. Оля нехотя согласилась, но при этом многозначительно посмотрела на часы. Был уже девятый час. Дочь только пожала плечами, что можно было истолковать одновременно как отказ и как согласие. И только Сережа с готовностью поддержал предложение папы:

— Давайте, давайте!

— Андрюша, — смирившись, попросила Оля, — дай я только минутку гляну. Интересно, Мейсон все-таки женится на Джулии или нет?

Нина кивнула в поддержку мамы.

На экране между тем разворачивалась душещипательная история, за которой, наверное, следило полстраны. Сантана ждала ребенка от Си-Си, тот делал ей предложение, но когда у нес произошел выкидыш, бросил се и уехал в другой город. Андрей с нескрываемым отвращением наблюдал за действием, происходящим на экране.

ВОСПОМИНАНИЯ: «Меня очень раздражали все эти „мыльные онеры“, примитивность и глупость их героев, нарочитый драматизм развивающихся в них событий, бездарная игра актеров. Тратить время на просмотр этой белиберды мне казалось глупым. Но Оля, еще не пресытившаяся хлынувшими на российские телевизионные экраны латиноамериканскими сериалами, была не прочь проследить за хитросплетением надуманных сюжетов. Мне это очень не нравилось, я злился, что она вместо того, чтобы пообщаться со мной в те редкие часы, когда я находился дома, смотрит эти идиотские серии. С тех нор я вообще не могу терпеть этот жанр» (Из воспоминаний А.П. Орлова).

Наконец Оля, по-видимому, сама понимая слащавость и искусственность сюжета «мыльной оперы», с виноватой улыбкой согласилась:

— Ладно, давайте поиграем. Только чуть-чуть. А то скоро спать. Да, Нинуля? — И она посмотрела на дочь. Та едва заметно кивнула. Долгожданный щелчок вырубил всех этих так ненавистных Андрею мейсонов, си-си, крузов и джулий.

Эта игра уже давно стала в семье Орловых традиционной. Правда, чаще всего в нее играли, когда в доме были гости. Заключалась игра в следующем: играющие разбивались на две команды, и каждая команда придумывала для своих соперников какие-нибудь слова, которые надо изобразить в виде пантомимы, без пояснений и звукового сопровождения. При этом, разумеется, нельзя было указывать непосредственно на какие-либо предметы, которые помощи бы угадать задуманное слово. Когда в игре участвовало много народу, игра получалась смешной и азартной. Попытки участников одной команды изобразить что-то с помощью зачастую странных движений и мимики, всегда вызывали взрывы хохота у другой. Тот, кто должен был донести до своей команды не только смысл, но и само слово, обозначающее какое-то понятие или предмет, старался напрячь все свое воображение, чтобы сделать это наиболее точно и, главное, — доходчиво.

Сначала игра шла довольно вяло, было видно, что жена и дочь без особого желания согласились с предложением Андрея, но затем, но мере демонстрации каждым своей фантазии, появилось что-то вроде азарта.

Первым демонстрировал свои пантомимические способности Андрей. Ему достались слова «пограничный столб». Андрей развернул бумажку, на мгновение задумался, потер рукой лоб и, наклонившись, прочертил по полу невидимую линию. Затем, сделав вид, что удерживает в руке автомат, стал ходить взад-вперед вдоль этой линии, которая, надо полагать, изображала государственную границу. И, наконец, руками изобразил вытянутый вверх предмет со скошенными полосками. Он даже не успел повернуться к сидевшим на диване, как услышал бойкое: «Пограничный столб!» Это была Нина. Она быстрее всех сообразила, что имел в виду папа, и не замедлила дать ответ. Это был хороший признак, так как именно она чаще всего с нежеланием участвовала в этой игре.

Потом была мама. Выйдя на середину комнаты, Оля развернула бумажку с заданием и прыснула со смеха. Некоторое время она, слегка пританцовывая, постояла в задумчивости. Потом стала изображать что-то вроде управления автомобилем — делала вид, что открывает дверь, садится в кресло, крутит руль и переключает рычаг передач. Причем делала это она так искусно, будто в реальной жизни не раз сидела за баранкой. У Орловых не было машины, а служебная, которой Андрей пользовался как вызывной, была только для того, чтобы добраться поздно вечером до дома. Ни о каких семейных поездках или, более того, о поездках вместе с женой по магазинам не было и речи. Такая убедительная демонстрация Олей работы водителя могла объясняться только ее хорошей наблюдательностью и в некотором роде артистическими способностями.

Андрей смотрел на жену, которая с улыбкой воспроизводила загаданное слово, и любовался ею. Миниатюрная, стройная, с пышной прической темных каштановых волос, она выглядела очень привлекательно, каждый раз вызывая у Андрея едва скрываемое восхищение. Но в этот раз ее привлекательность еще больше повышали черные обтягивающие колготки и темный свитер с абстрактным рисунком. Андрей с трудом улавливал, что изображала жена, весь поглощенный тем, как это она делала.

А между тем Оля уже несколько раз «объехала» комнату на своем воображаемом автомобиле, затем «выключила мотор» и указала куда-то вперед, где, но ее представлениям, должен был находиться мотор. Довольная своим выступлением, она вопрошающе повернулась к Андрею с Сережей.

— Машина? — неуверенно спросил Сергей.

Мама покачала головой и снова принялась за пантомиму. На этот раз она, «выйдя из автомобиля», переместилась к задней его части, где-то сбоку покрутила рукой, «сняла крышку» и указала пальцем «внутрь».

— Бензин, бензин! — вскрикнул Сергей.

Оля одобрительно кивнула. Затем наступил черед Нины. Она прочитала написанное на листке слово, сконфуженно спросила: