Инкассатор: Страшный рассказ - Андрей Воронин

Впрочем, такая версия казалась Юрию достаточно шаткой. Все-таки дело происходило не в американском фильме. Представлялось очень сомнительным, чтобы молоденькая медсестричка, даже опасаясь за свою жизнь, так решительно бросила, уничтожила, растоптала все, что имела, и подалась в бега, не имея ни опыта, ни достаточного количества денег для подпольного существования. Старуха соседка ее не видела; правда, она не видела и того, кто устроил в квартире этот разгром, напоминавший следы торопливого обыска. Казалось маловероятным, чтобы молодая напуганная девушка отважилась вернуться туда, где ее станут искать в первую очередь, только для того, чтобы инсценировать какой-то дурацкий налет на свое жилище. Для этого нужно было быть опытным, хладнокровным бойцом, действующим по четко продуманному плану. Юрий попытался поставить себя на ее место, представить себе, что это за план, требующий подобных действий, но у него ничего не получилось: сколько он ни думал, ему все равно казалось, что, если за тобой охотятся, инсценировать погром в собственной квартире незачем — его прекрасно устроят и без тебя.

«Что ж, — решил он, поворачиваясь к зеркалу спиной, — эта версия с самого начала казалась притянутой за уши. Наверное, если бы меня немного реже обманывали те, кому я доверяю, эта версия, даже не пришла бы мне в голову. Вот уж действительно, обжегшись на молоке, на воду дуешь…»

Однако если квартиру перевернула вверх дном не Ника, приходилось признать, что с ней действительно случилось что-то очень скверное. Уже случилось, а может быть, должно было случиться в ближайшее время. Юрий вспомнил, как странно девушка вела себя в гостинице. Теперь, когда прошло четверо суток, ему казалось очевидным, что в какой-то момент у Ники пропало всякое желание останавливаться на ночлег. Она помедлила, прежде чем войти в вестибюль, а потом разыграла эту нелепую сцену с забытым паспортом. Если бы не перепившийся кавказец с его сердечным приступом, их, несомненно, завернули бы на все четыре стороны. Возможно, тогда ничего не произошло бы и они с Никой сейчас сидели бы у Юрия дома, пили шампанское или медицинский спирт и смотрели бы телевизор. Даже если по телевизору показывают отборную чушь, смотреть его вдвоем легче, чем одному, — по крайней мере, есть с кем обсудить увиденное, пусть даже оно и не заслуживает обсуждения.

Юрий вышел в прихожую, аккуратно перешагнув растекшуюся по полу вонючую лужу. Засохшие черные стебли, лежавшие в ней, наверняка были подарены Нике еще литератором Сашей. Сейчас Юрий многое бы отдал за то, чтобы познакомиться с этим типом поближе. Что бы он ни думал, какие бы версии ни строил, в глубине души Филатов почти не сомневался, что исчезновение Ники и то, в каком состоянии пребывала ее квартира, — дело рук длинноволосого графомана, окончательно соскочившего с резьбы на почве творческих и личных неудач. Непонятно было только, что он тут искал. А может, он и не искал ничего, а просто отводил душу: перевернул все, что мог, попортил все и написал короткое ругательство — хорошо еще, что помадой на зеркале, а не кровью на стене…

Хотя насчет крови тоже не все было ясно. Пока что Юрий осмотрел только прихожую и спальню, а то, что он искал — искал и боялся найти, — могло обнаружиться где-нибудь еще. В гостиной, например, или на кухне, или даже в ванной…

Он немного постоял в прихожей, озираясь по сторонам и борясь с желанием выкурить сигарету, чтобы хоть немного оттянуть дальнейший осмотр квартиры. Потом, спохватившись, достал зажигалку, высек огонь и сделал то, что ему следовало сделать с самого начала — осмотрел замок. Замок выглядел неповрежденным, и Юрий вспомнил, что, разглядывая дверь снаружи, тоже не заметил ничего подозрительного.

Он переступил с ноги на ногу, и под вытертым ковром предательски взвизгнула половица. Юрий замер, стараясь не дышать. Волосы у него на затылке шевельнулись, как от порыва холодного сквозняка, мускулы окаменели. Скрип, который он только что услышал, был ему знаком. Точно такой же звук донесся до него, когда он стоял на лестничной площадке и звонил в дверь.

Юрий отступил к двери, инстинктивно стараясь защитить спину, и половица снова взвизгнула. Филатов пожалел, что явился сюда без пистолета. Незапертая и в то же время ничуть не поврежденная дверь, пролитая вода на полу, которая не успела высохнуть, и даже губная помада на зеркале, не утратившая своего слабого аромата, — все это было странно и подозрительно. Но только теперь, услышав этот скрип, Юрий понял, что именно его беспокоило.

Взломщик, который побывал здесь до него, отпер замок либо отмычкой, в чем Юрий сомневался, либо, что казалось ему гораздо более вероятным, своим ключом — своим собственным, а может быть, и отнятым у Ники. Неважно, искал он тут что-то конкретное — например, любовные письма или свои любимые домашние тапочки — или просто вымещал злость. Важно было другое. Почему, уходя, он не запер за собой дверь? Сюда мог невзначай толкнуться кто-то из соседей, что неизбежно привело бы к милицейскому расследованию. Вряд ли всероссийский розыск Ники Воронихиной был тем, чего добивался взломщик. На его, взломщика, месте Юрий ни за что бы не забыл запереть дверь. И этот скрип, раздавшийся в предположительно пустой квартире в ответ на звонок в дверь…

— Ах ты сволочь, — тихо, одними губами прошептал Юрий. — Ничего, я тебе и без пистолета башку отвинчу.

По-прежнему стоя спиной к двери, он на ощупь отыскал барашек замка и повернул его по часовой стрелке. Замок щелкнул. Теперь дверь была заперта. Подумав секунду, Юрий мрачно, многообещающе ухмыльнулся, пошарил в кармане и вынул перочинный ножик, представлявший собой скорее блестящую безделушку, чем оружие или хотя бы инструмент. Впрочем, для того, что задумал Юрий, эта штуковина годилась вполне.

Он опустился на корточки у двери, стараясь держаться к темной квартире боком, нащупал винт, которым крепился барашек, и вставил в его крестообразную прорезь кончик ножа. Как он и ожидал, старый, разболтанный винт не оказал сопротивления и вскоре выпал Юрию в ладонь вместе с пластмассовым барашком. На месте барашка теперь зияла круглая черная дырка; чтобы отпереть дверь и вырваться отсюда на волю, человек, затаившийся в квартире, должен был, как минимум, вооружиться отверткой или чем-то похожим. Короче, чем бы он там ни вооружился, просто повернуть ручку и выскочить из квартиры ему не удастся. Придется повозиться, а пока он будет возиться, Юрий успеет прибежать сюда из любого конца квартиры, и тогда, черт побери, начнется «самое веселое»…

Филатов сложил ножик и вместе с барашком опустил его в карман джинсов. Он не знал, наблюдает ли за ним неизвестный взломщик, но полагал, что это маловероятно. Все-таки здесь был не старинный замок со множеством лестниц и потайных переходов, а типовая двухкомнатная квартира, общая площадь которой составляла от силы полсотни квадратных метров. Из прихожей она просматривалась почти целиком — во всяком случае, любой, кто мог видеть стоявшего у входных дверей человека, тоже рисковал быть неминуемо замеченным. Встроенные шкафы в прихожей были пусты; в спальне тоже никого не было, в этом Юрий мог поклясться. Оставались только гостиная, кухня, ванная и туалет. «Найду в сортире — там и замочу», — подумал Юрий, невольно цитируя известное изречение главы государства.

Он еще раз огляделся, пытаясь представить себе, куда спрятался бы на месте того, кто устроил в квартире этот дикий погром. Пожалуй, его, бывшего офицера-десантника, первым делом потянуло бы в лоджию — проверить, нельзя ли отсюда как-нибудь потихоньку выпрыгнуть. Именно там, в лоджии, он бы и застрял, потому что с двенадцатого этажа не очень-то прыгнешь, а спускаться вниз, перелезая с балкона на балкон, да еще ночью, — дело ненадежное и очень рискованное. Правда, в высотных домах предусмотрены пожарные лестницы, которые располагаются как раз в лоджиях, но они вечно, заставлены всяким хламом, держать который в квартире нельзя, а выбросить жалко. Да и потом, с того момента, как Юрий впервые позвонил в дверь, прошло уже не меньше четверти часа. Если взломщик решил спасаться этим путем, его давно и след простыл. А если пожарной лестницы на балконе нет (Юрий попытался припомнить, есть она все-таки, эта лестница, или отсутствует, но так и не припомнил), то и торопиться некуда. Патлатый литератор Саша — не орел и даже не синица, упорхнуть не сумеет. А если от большого ума полезет через перила, сорвется и расшибется в лепешку об асфальт подъездной дорожки — туда ему и дорога. По крайней мере, руки марать не придется…

Дальнейшие размышления ни к чему не привели, и Юрий знал почему. Проблема заключалась в том, что Юрий и тот человек, с которым он сейчас играл в некую разновидность пряток, были очень разными людьми. Филатов не мог придумать подходящего укрытия просто потому, что на месте взломщика не стал бы прятаться. Ведь тот наверняка видел его в дверной глазок, понял, что в дверь звонит не милиция и что в случае чего дело придется иметь только с одним человеком. В подобной ситуации Филатов спокойно дождался бы неприятеля в прихожей, прямо за дверью, и встретил бы супостата хорошим ударом в челюсть.