Меня не обманешь! - Джудит Макуильямс

Но какие у меня успехи в личной жизни? — с беспокойством подумал Лукас. Женщина, которая нужна ему, собирается покинуть его, и, кроме того, он не может доверять ей. С каждым часом, проведенным с Джослин, он все больше убеждается в том, что или она величайшая актриса, или у нее есть к нему какие-то чувства. Он видит, как она реагирует на его поцелуи.

Продавец, держа в руке кредитную карточку, снова подошел к ним.

— Я бы хотел взглянуть на ваши водительские права, мистер Форестер, — сказал он. Компания настаивает на двойной проверке вашей личности ввиду значительности совершенной вами покупки.

— Пожалуйста! — Лукас протянул ему свои права.

Продавец сличил подписи и перевел взгляд с фотографии на водительских правах на лицо Лукаса.

— Все в порядке, — сказал он, возвращая права Лукасу. — Позвольте сказать, что мне было очень приятно иметь дело с вами. Редко встречаются покупатели, которые знают, что именно им нужно.

Еще бы! Он слишком хорошо знает, что ему нужно! — мрачно подумал Лукас. Ему нужна Джослин. Он только не знает, не будет ли эта женщина, если ему удастся заполучить ее, использовать его всю жизнь. Перед ним всплыло недовольное лицо мачехи.

— Спасибо, — пробормотала Джослин, так как Лукас ничего не ответил продавцу.

— Пожалуйста, заходите еще, — пригласил он. — У нас большой выбор ювелирных изделий для разборчивого покупателя.

— Я думаю, что «разборчивый» — это эвфемизм «расточительного», — сухо заметила Джослин, как только они вышли из магазина. — Могу я теперь узнать, сколько стоит это кольцо?

— Нет, не можешь, — коротко ответил Лукас. — Это залог моей любви и надежды на будущее. Я отказываюсь клеить ярлыки на подобные вещи.

Джослин проглотила слезы. Она услышала от Лукаса слова, о которых всегда мечтала, но он не находится в здравом уме и твердой памяти. Какой жестокой может быть иногда жизнь! Все, что происходит, так неустойчиво, непостоянно и бессмысленно.

— Почему ты такая мрачная? — с беспокойством спросил Лукас. — Ты передумала, и кольцо тебе больше не нравится?

— Нет! — Все давно подавляемые надежды и разочарования Джослин вырвались наружу в одном этом слове.

Лукас был поражен ее реакцией. У него было странное чувство, что от него ускользает нечто очень важное, но ему никак не удавалось понять, что же это. В некоторых отношениях мысли Джослин были для него закрытой книгой — книгой, ради прочтения которой он дал бы очень много. У него вырвался тихий вздох, который не ускользнул от слуха Джослин.

— Что случилось? У тебя болит голова?

— Нет, теперь у меня уже не бывает сильной боли. Просто мимолетное неприятное ощущение. Я думаю о Рождестве, — солгал Лукас.

— Это не причина для вздохов. Хотя, — задумчиво продолжала она, — многие люди действительно полагают, что праздники наводят уныние.

— Я бы сказал, что они выбивают из колеи. Все кому не лень притворяются одной счастливой семьей, в то время как ты прекрасно знаешь, что они тебе чужие.

Почувствовав в голосе Лукаса боль, Джослин быстро обняла его.

— У тебя есть я.

Он поцеловал ее. Прохладные губы отозвались на его поцелуй с удивительной теплотой.

— Ты знаешь, что нам нужно для рождественского печенья? — спросил Лукас, когда они возвращались к машине. Джослин рассмеялась.

— Ты имеешь в виду еще что-то, кроме телевизора, спутниковой тарелки, стереосистемы и видеомагнитофона?

— Нам нужна елка.

— Елка? — повторила Джослин.

— Да, живая елка с запахом хвой.

— И с иголками, которые будут сыпаться на ковер? — спросила она.

— Это одна из рождественских радостей, — Лукас с легкостью отбросил это неудобство.

— И это говорит человек, который никогда в жизни не подметал!

Он усмехнулся:

— Это клевета!

— Не по словам судят, а по делам!

— Ого! — Губы Лукаса сложились в чувственную улыбку, от которой у Джослин забилось сердце. — Это же ты наложила мораторий на нашу сексуальную жизнь!

В чем, несомненно, не было смысла, неожиданно понял он. И в случае беременности Джослин, даже если бы ей не удалось женить его на себе, получила бы законное право опустошать его кошелек в течение восемнадцати лет. Однако она не воспользовалась этим. Почему?

— Дело, о котором я говорила, заключается в том, что убирать иголки с ковра будешь ты, — смущенно пояснила Джослин.

— Решено! — с готовностью согласился Лукас. — Мы сделаем остановку в садоводческом центре и купим елку вместе со всеми принадлежностями.

— Будет лучше, если ты договоришься, чтобы они сами доставили ее, — посоветовала Джослин. — Украшения мы сможем как-нибудь втиснуть в машину.

— Я не уверен, что у них есть служба доставки, и к тому же мне не хочется ждать так долго, — возразил Лукас. — Мы привяжем елку на крышу машины.

Луч солнца, пробившегося сквозь свинцовые облака, упал на руку Джослин. Казалось, что кольцо притягивает к себе лучи, рассыпая их многоцветной радугой.

У нее перехватило дыхание от изумительной красоты камня.

— Что такое? — спросил Лукас, садясь на пассажирское место.

— Кольцо! Посмотри на него! — Джослин шевельнула рукой, чтобы усилить впечатление. — Разве это не чудо?

— Да, — подтвердил Лукас, глядя на ее руку.

У нее ловкие, сильные пальцы. И красивые. Джослин бросила на него взгляд и замерла, поразившись выражению его лица. Лукас был смущен. Поддавшись внезапному порыву, она потянулась к нему через широкое сиденье и быстро поцеловала. Поняв, что она сама явилась инициатором поцелуя, Джослин отпрянула.

— Спасибо, женушка! — Лукас улыбнулся, и Джослин почувствовала такую радость, будто она выиграла приз в лотерею. — Теперь — в садоводческий центр!

— В садоводческий центр! — Джослин включила зажигание, и машина выехала со стоянки. — Но как только мы приедем домой, я хочу, чтобы ты подписал гарантийный договор о возмещении ущерба, который может быть причинен этой елкой крыше автомобиля. Я буду размахивать перед тобой этой бумагой, если в прокате потребуют произвести окраску.

— Твое желание для меня закон.

Лукас с довольным видом откинулся на сиденье. Он чувствовал, что для его умиротворенного состояния нет оснований, потому что он до сих пор не понимает, что происходит. Но, несмотря на это, он счастлив. Рядом с ним Джослин, они сделали покупки и едут домой. Домой, к Перси и Максу. Его дом превратился в тихую гавань, наполненную теплом и уютом.

Остановка в садоводческом центре оказалась чрезвычайно удачной. Лукас выбрал большую ель, а затем принялся наполнять тележки блестящими лампочками, огоньками и гирляндами. По пути домой ему даже пришлось держать на коленях несколько сумок с покупками, потому что в машине уже не было места.