Казан - Джеймс Кервуд

Анри посмотрел на него. Вейман передал ему карточку. На ней была снята миловидная девушка с глубокими, чистыми глазами, и губы у Анри подернулись, когда он смотрел на нее.

– Моя Иована умерла три года тому назад, – сказал он. – Она тоже любила животных. Но эти волки – черт бы их побрал! Они разорят меня, если я их не убью!

Он подбросил в печь дров и стал постилать себе постель.

Однажды большая идея осенила Анри. Вейман был с ним, когда оба они наткнулись на свежие следы рыси. Лежала громадная куча валежника в десять или пятнадцать футов вышины, и в одном месте бревна в ней образовывали нечто вроде пещеры с солидными стенами с трех сторон. При входе в нее снег оказался утоптанным, и тут же валялись клочья шкурки от съеденного кролика. Анри торжествовал.

– Теперь уж они попались! – воскликнул он.

Он приспособил западню, расставил ловушки и затем объяснил Вейману свой план. Если рысь действительно попадется и оба волка придут разделываться с ней, то борьба должна будет произойти именно под этим самым валежником, и мародеры должны будут войти туда именно через отверстие. Поэтому он, Анри, поставил пять капканов поменьше, скрыв их тщательно под прошлогодней листвой, мхом и снегом, и все они находились на таком расстоянии от главной приманки, что попавшаяся рысь в случае борьбы не смогла бы их своими прыжками обнаружить.

– Когда они начнут драться, – объяснил Анри, – то волк должен будет прыгнуть вот сюда и сюда. Я уверен в этом. Если он не попадется в один, другой и третий капкан, то, во всяком случае, нарвется вот на эти.

В это же самое утро выпал небольшой снежок, помогший делу, так как прикрыл собою следы людей и уничтожил их запах. В эту ночь Казан и Серая волчица проходили в ста футах от валежника, и обоняние Серой волчицы тотчас же обнаружило в воздухе что-то странное и внушавшее беспокойство. Она предупредила об этом Казана, толкнув его в плечо, и они повернули в сторону под прямым утлом, держась с подветренной стороны к ловушкам.

В течение двух дней и трех холодных, звездных ночей около валежника не случилось ровно ничего. Анри понял, в чем дело, и объяснил Вейману. Как и он сам, рысь тоже охотилась и имела свои собственные ловушки, которые посещала только раз в неделю. На пятую ночь рысь действительно вернулась к валежнику, бросилась прямо на приманку, и в ту же минуту безжалостная сталь прищемила ей правую заднюю лапу. Казан и Серая волчица проходили за четверть мили в глубине леса, когда вдруг услышали бренчание цепи, с которой боролась рысь, чтобы высвободиться из капкана. Десятью минутами позже они оба уже стояли у входа в пещеру под валежником.

Была светлая, безоблачная ночь, такая звездная, что мог бы охотиться сам Анри. Рысь уже израсходовала все свои силы и лежала на животе, когда явились к ней Казан и Серая волчица. По обыкновению Серая волчица отошла к сторонке, когда Казан вступил в борьбу. Рысь оказалась опытным воякой и уже в возрасте шести или семи лет. Когти у нее были в дюйм с четвертью длиной и закруглены, как турецкая сабля. Обе ее передние и одна задняя нога были свободны, и как только Казан приблизился к ней, так тотчас же ему пришлось и отпрыгнуть назад, потому что цепь от капкана оказалась прямо под ним. Здесь уже Казан не мог пользоваться своей обычной тактикой – описывать круги вокруг своего попавшегося в западню врага. Нужно было бросаться сразу, лицом к лицу, – и он внезапно бросился на рысь. Они сошлись плечом к плечу. Казан вцепился ей зубами в горло и все-таки выпустил ее. Прежде, чем он смог навалиться на нее опять, она уже вскочила на задние лапы, и даже Серая волчица услышала издалека тот звук, который за этим последовал: Казан с воем отпрыгнул назад, так как у него оказалось разодранным плечо до самой кости.

От второго нападения, а следовательно, и от смерти его спас спрятанный Анри капкан. Стальные челюсти сомкнулись и ухватили его за переднюю лапу, и когда он сделал прыжок, то цепь удержала его. Поняв, что Казан в большой опасности, Серая волчица тоже сделала один или два прыжка. Она забыла о всякой предосторожности, и когда услышала, как завыл от боли Казан, то и сама бросилась под валежник. Пять капканов было скрыто Анри у самого входа, и Серая волчица нарвалась сразу на два из них. Она стала рваться, рычать и повалилась на бок. В своей борьбе за жизнь Казан наскочил на два остальных. Один из них дал промах, а другой схватил его за заднюю ногу.

Это произошло вскоре после полуночи. До самого утра земля и снег в берлоге под валежником взбивались благодаря борьбе за свободу сразу троих: волчицы, собаки и рыси. А когда утро уже наступило, то все трое были так изнеможены, что повалились пластом и, тяжело дыша и истекая кровью, стали покорно поджидать человека, а с ним вместе и смерти.

Анри и Вейман вышли из дому рано. Когда они уже подходили к валежнику, то, заметив на снегу следы Казана и Серой волчицы, Анри улыбнулся от удовольствия и возбуждения. А когда они уже дошли до самого места, то оба от удивления некоторое время не могли произнести ни слова. Даже Анри не случалось видеть ничего подобного: два волка и рысь, все попались в капканы и были так близко один от другого, что отлично могли бы друг друга загрызть. Но удивление не долго могло соперничать с охотничьим инстинктом Анри. Волки лежали прямо на пути, и он уже приготовился размозжить пулей Казану череп, как Вейман быстро удержал его за руку. Его пальцы впились ему в тело. Он заметил, что на Казане был стальной ошейник.

– Стойте! – воскликнул он. – Это не волк! Это – собака!

Анри опустил ружье и тоже уставился на ошейник. Глаза Веймана перешли на Серую волчицу. Она с ворчанием подняла морду на невидимых врагов и оскалила зубы. Слепые глаза ее были закрыты. Там, где должны были быть ее глаза, было пространство, покрытое одной только шерстью.

– Смотрите! – воскликнул он. – Да что же это, наконец, такое?!

– Один из них – собака, – ответил Анри, – самая настоящая одичавшая собака, перебежавшая к волкам, а другая – волчица.

– Но ведь она слепая!

– Да, мосье, слепая.

Он снова поднял ружье. Вейман опять крепко схватил его за руку.

– Не убивайте их, Анри, – заговорил он. – Отдайте мне их живьем. Назначьте цену за рысь, которую они испортили, и прибавьте к ней то, что следует за пощаду волка, – и я уплачу вам полностью. Живые – они стоят для меня гораздо дороже. Боже мой, собака и слепая волчица – близкие друзья!

Анри смотрел на него так, точно не понимал.

Глаза у Веймана блистали, все лицо покрылось румянцем. Он не переставал говорить.

– Собака и слепая волчица – и вдруг стали близкими друзьями! – повторял он. – Это прямо удивительно, Анри. Там, в цивилизации, когда прочтут мою книгу, то скажут, что я хватил даже через разум животных. Но я представлю доказательства. Я сниму здесь десятки фотографий, прежде чем вы убьете и самую рысь. А вам, Анри, я могу предложить за этих двух волков сто долларов. Идет? Могу я взять их себе?