Алтарь Отечества. Альманах. Том 3 - Альманах Российский колокол

из Донецкого края.

Война лишила меня отца и оставила неизгладимый след в моей памяти (безнадзорное военное детство: мама, учительница, работала в две смены).

В 1952 году с серебряной медалью я окончил Краснодонскую среднюю школу № 6 (где преподавали, в том числе украинский язык и литературу). Школьную учёбу в те годы хорошо дополняли многочисленные и разнообразные бесплатные кружки и секции.

После года учёбы в Новочеркасском Политехническом Институте в 1953 году я поступил на физический факультет МГУ. Жизнь на Ленинских горах в ту пору можно было сравнить лишь с волшебной сказкой.

После окончания МГУ в 1959 году и по сей день, я работаю в ЦАГИ в городе Жуковском в области экспериментальной аэродинамики разреженных газов (в настоящее время – в должности ведущего научного сотрудника).

С 1970 года – кандидат физико-математических наук. Награждён знаком «Изобретатель СССР», аттестован в качестве поверителя средств измерения давления и вакуума.

У меня есть сын, дочь, внук, две внучки и правнук. Увлекался в разное время шахматами, плаванием; люблю путешествовать и работать на участке.

Особое, поэтическое восприятие действительности сохранил с детских лет. Публиковать свои стихи начал поздно. Первый сборник «Ковыль на ветру» (стихи и миниатюры) датирован 2002 годом, второй – «Мой сердолик» (крымская тетрадь) – 2006 годом. В 2007 году появилась книга «Ковыль на ветру» (стихи). Печатался в ряде газет, в альманахе «Жуковский Парнас» № 1 и № 2, 2010 г., а также в альманахе «Золотая строфа» № 5, 2010 г.

«Это было в Краснодоне…»

Июль 1942 года

С неделю затишье стояло:

В кольцо угодил городок.

Внезапно земля задрожала:

Фашисты пошли на восток.

Машины их в облаке пыли,

Телеги на мягком ходу;

Гремящие танки дымили,

Несли в наши земли беду.

С надсадным прерывистым свистом

Пронзали "кресты" облака…

О, как ликовали фашисты:

Ну, как же – победа близка!

Звучали губные гармошки.

И смех перекашивал рот…

Три дня краснодонской дорожкой

Шагал разноликий народ.

А сколько дорог таких рядом!

Какая несметная рать!..

Как трудно. Как трудно! Но надо

Незваных "гостей" изгонять.

2010

Зима 1942–1943 гг.

Восточный фронт,

Донские степи,

Траншей заснеженные цепи,

В них итальянцы на войне

Мечтают о спагетти и вине,

О тёплом доме, только не о женщине:

Мороз и голод,

На руках и на лице,

Как патина, чернеют трещины.

Спагетти бы, вина иль пиццы —

Тогда бы можно и взбодриться.

Бросает апгтрёкё[9] с неба —

Нет, не консервы с хлебом —

Пакет с конвертами.

От этого ещё больней ефрейтору.

Гремит в морозной дымке панцер [10]

Тревожно замирает сердце,

Курок нажать не в силах пальцы,

И никуда с земли не деться…

Коль уцелеть поможет Бог —

Накажет детям,

Чтоб не ходили на восток

Войной

В донские степи…

Хозяйки здешние припоминали:

летом,

Шагая на восток, в отличие от прочих,

Они, потупив взгляд, просили млеко,

И отказать им не хватало мочи.

Они не грабили базы и огороды,

В них спеси не было в ненужном им походе.

Шахта № 5, февраль 1943 года

Не смолкают боёв отголоски…

У стены на снегу – скорбный ряд:

Комсомольцы, едва ль не подростки,

Обращённые к небу, лежат.

Мамы их молодые – в сединах,

Их глаза – как отчаянья крик.

Будь я в праве, то всех до едина

Их причислил бы к лику святых…

Их шахтёры проносят, как мощи,

Поднимая на свет из земли.

С каждой новою жертвою – громче

Стон и плач матерей и родни.

Здесь, наверно, пол го рода в чёрном.

Чёрный цвет – цвет беды и молитв.

Снег на солнце в глазах воспалённых —

На блестящий похож антрацит.

Террикон величав и спокоен —

Очевидец тех грозных годин.

Он, конечно же, помнит героев.

Он в бессмертие их проводил.

2010

Расстрел предателей. 19 сентября 1943 года

Их было трое

У стены кирпичной,

Стоявшей на пригорке

Бани городской.

Был этот день

По существу – обычным,

Для них – последним

На земле родной.

Земля песком

Присыпана под ними,

Как здесь по праздникам

Дорожки возле хат.

Штакетником —

Дощечками простыми —

У той стены

Был выгорожен ад.

Повязаны их руки

За спиною.

О, как ужасен вид

Дрожащих этих тел!

Старик высокий

Страшен худобою,

А лица всех троих —

Белы, как мел.

В том городе

Всё знают друг о друге

Там жизнь суровая —

Вся на виду она.

Неверный шаг —

И не уйти из круга:

Всему даст цену

Страшная война!..

Большой «ЗИС-5»

С раскрытыми бортами,

На нём – казённый стол

И скатерть, словно кровь.

Да судьи,

Чьи погоны с галунами

Для жителей в ту пору

Были в новь.

Конвойных трое —

Бравые солдаты.

Но только почему

В глазах таится страх?

В руках у них —

Простые автоматы,

Повязки красные

На рукавах.

Один из судей

Приговор короткий

В хрипящий чёрный рупор

Громко прокричал.

А эхо повторило,

Только робко —

Треск выстрелов

Команду заглушал.

Взлетели птицы —

Небо стало тёмным,

Бежали бабы, причитая,

Кто-то выл:

Увидеть казнь —

Душе урон огромный!

До сей поры

Ту боль я не забыл!..

Как дома оказался —

Я не знаю.

В