Эрна Штерн и два ее брака - Бронислава Вонсович

- Целоваться не буду, не надейся, - мрачно сказала я, понимая, что никуда он не денется и мне придется его терпеть рядом всю пару.

- Да я и не настаиваю, - заявил он, по-хозяйски приобнимая меня за талию, за что тут же получил по рукам.

- Значит так, Штаден. Если будешь распускать руки, то я лично пойду к Ингрид и скажу, что ты считаешь дни до нашего возможного развода, с тем чтобы на ней жениться, - предупредила я его.

- Штерн, это шантаж! - возмутился он, но руку убрал.

- Ага, - довольно сказала я, наконец-то я нашла его уязвимое место, - и более того, если ты попробуешь повторить то же самое, что вчера...

- А что вчера такого было? - с наигранным недоумением спросил он. - Посидели, чай попили, в театр сходить договорились.

- Я с тобой в театр не пойду.

- Почему? - возмутился Штаден. - Чем это я хуже Веделя?

- Веделю я хотя бы нравлюсь.

- Мне тоже, - нагло заявил он.

- Штаден, ты не забыл, что я блондинка, а они тебе не нравятся по определению? Кстати, а чем тебя Ингрид-то не устраивает? Высокая, красивая, брюнетка опять же.

- Штерн, - скривился он, как будто его заставили прожевать, а затем съесть целый лимон, - не напоминай мне о ней. Не имеет значения цвет волос девушки, если она прилипчивая дура.

Наконец пришел инор Квигли, читавший у нас лекции по истории магии, и на этом наш разговор со Штаденом закончился. Надо отметить, что преподаватель читал лекцию в прямом смысле этого слова - как записал текст на листочках много лет тому назад, так и продолжал ими пользоваться до сих пор. Бумага была уже довольно потертой, поэтому время от времени у инора возникали проблемы с идентификацией написанного, иногда он даже проговаривал вслух несколько вариантов, серьезно противоречащих друг другу. Многие поколения студентов ходили к ректору с просьбой заменить преподавателя, но тот был родственником кого-то, приближенного к королевскому двору, и поэтому так и продолжал свои публичные читки до сих пор. Читал он монотонно, невнятно и совершенно неинтересно. Зато на экзамене всегда требовал точного развернутого ответа.

Сегодня речь шла об одном из городов, утраченных во время последней магической войны, - Лантене. Лантен в свое время был сердцем магического мира, на его центральной площади горел неугасимый огонь, войдя в который, человек получал возможность усилить свою магию довольно значительно. Возможно, на руинах Лантена этот огонь горит и по сей день, только проверить это никак не удастся - теперь эта территория контролируется орками, которые настолько неодобрительно отнеслись ко всем магическим экспедициям в Лантен, что из этих экспедиций никто не выжил. И вот как про это можно рассказывать таким образом, что непрерывно зевать хочется? За инором Квигли даже не записывает уже никто - по рукам ходили полные списки его бумажек, даже у нас с Гретой в комнате экземпляр был. А вот не ходить на его лекции было чревато тем, что с первого раза экзамен точно не сдашь, так что все сидели, мучились, но терпели.

Грета рисовала мощеную площадь с горящим на ней огнем, я с интересом наблюдала - рисование никогда не было моей сильной стороной, максимум, на что я способна, - это схематичная виселица в отчете Штадена. Покосившись в сторону "мужа", я обнаружила, что он смотрит на меня, и в его взгляде было что-то странное, ожидание чего-то, что ли. Заметив мой взгляд, он усмехнулся краем рта, но не отвернулся, а так и продолжил на меня смотреть, только вот эта странность из его взгляда исчезла. Или мне просто это показалось? Недоверчиво посверлив его глазами, я отвернулась и наткнулась на взгляд Олафа, в нем была такая тоска, что мне захотелось разреветься и броситься ему на шею. Мы так и смотрели друг на друга до конца лекции. Я думала, он ко мне подойдет, но нет - Олаф так и ушел с Фогель. И я почувствовала, как внутри меня начала расти злость на его поведение. Ведь он же явно в меня влюблен и не так уж должен быть обижен, как стремится показать, да и получается, что он Элизу попросту использует!

Штаден так и продолжал сидеть, задумавшись и загораживая мне дорогу к выходу. Я постучала ему по плечу, он поднял на меня мрачный взгляд и спросил:

- Штерн, а когда ты собираешься заселяться в нашу квартиру?

- Штаден, не наглей, - миролюбиво ответила я. - У нас договор. Я езжу с тобой к отцу, ты не препятствуешь нашему разводу. Ну и при чем тут твоя квартира?

- Отец предполагает, что там будет наше семейное гнездо, - усмехнулся "муж". - И поскольку он собирается нас навещать, скрыть отсутствие женской руки там будет довольно сложно.

- Экономку найми, - посоветовала я. - Или посели там кого-нибудь из своих девиц, благо выбор у тебя достаточный. Вон, кстати, Ингрид так и караулит тебя у выхода.

Штаден оглянулся, нахмурился и сказал:

- Эрна, а давай мы с тобой пообедаем вместе?

- Знаешь что, Штаден, разбирайся ты со своими девицами сам! - вспылила я. - Не надо меня вмешивать.

И пошли мы с Гретой на свои занятия. Я даже не стала задерживаться и смотреть, как он там будет выяснять отношения со своей теперь уже нелюбимой брюнеткой.

Ведель продолжал приходить к нам в гости, только теперь почему-то всегда одновременно с ним появлялся и Штаден, который, видно, как-то отслеживал посещения своего друга, потому что в иные дни он к нам даже не заглядывал. Не знаю, что он считал более важным - сохранение внешних приличий или полное уничтожение веделевских продуктовых запасов, но и в том, и в другом случае он вполне преуспел. Ведель как-то даже сказал ему довольно язвительно:

- Знаешь, Кэрст, у меня появилось такое чувство, что я ношу пирожные уже исключительно тебе.

- Извини, Дитер, но ты не в моем вкусе, - ответил ему Штаден, - Мало того, что я предпочитаю брюнеток, так ты к тому же еще мужчина. Хотя, должен признать, что ты умеешь выбирать сладости.

Пару раз мы с "мужем" даже выбрались в театр. Но Эльза, с которой мы столкнулись во время второго посещения, настолько неодобрительно прошлась по моим отношениям с Веделем, что больше встречаться с ней у меня желания не возникло. А ведь Штаден утверждал, что он выяснил этот вопрос с ней! Я теперь даже прогуляться ни с кем не могла - Грета ходит с Марком, с Веделем - неприлично, а со Штаденом пусть кто-нибудь другой гуляет, тем более, что он и не предлагал. Так что единственное развлечение, которое у меня осталось - это вечерние посиделки за чаем. Но, честно говоря, это тоже было довольно весело. Когда Ведель со Штаденом начинали перебрасываться словами, через несколько минут начинали хохотать абсолютно все, даже Марк, сильно недолюбливавший моего "мужа".

А к концу месяца я внезапно поняла, что вспоминаю про Олафа, только когда его вижу, и вид Фогель уже не вызывает у меня такого чувства отвращения, как раньше. Да, она продолжала мне не нравиться, но только как любительница сплетен, и я уже не воспринимала ее в качестве разлучницы. Пикировки Ведель-Штаден привлекали меня намного больше, чем нарочитое игнорирование Олафа. В конце концов, как любит говорить моя сестра Шарлотта, если тебе так хочется побегать, то лучше бегать не за мужчиной, а от него.