Баллада счастья - Патриция Гриффитс

— Интересно, как? Конечно, Нэнси — наш друг, но она даже не догадывается о том, кто мы такие. Да, тогда… то есть сегодня утром, эта добрая душа зашила рану на ноге какого-то мальчика по имени Сэмми, и мы у нее в долгу. Представь, как можно ей объяснить, кто есть кто?

— Пол, у Нэнси большие неприятности.

Молодой человек задумчиво кивнул.

— Знаю. Она боялась… боится за свою жизнь. Насколько мне известно, у проституток редко появляются друзья. Тогда, опьяненный болью и вином, лежа на кровати на сцене, я поклялся, что помогу ей, ведь Нэнси не раз пришлось оказывать нам помощь и поддержку. Все двадцать лет меня терзали угрызения совести за то, что не смог сдержать своего слова.

Мэри недоверчиво покосилась на него.

— Сегодня действительно то самое утро?

— Да. То же самое число. Двадцать лет назад мы ушли из этого дня и сегодня снова вернулись в него.

— Знаешь, в этот раз лицо Нэнси показалось мне таким сухим и жестким, хотя всего несколько часов назад она с открытой душой помогала двум маленьким беглецам, прекрасно понимая, как живется попавшему в беду ребенку. Я тебя перебила, ты что-то говорил?

— Я заметил, как какой-то мужчина грубо схватил Нэнси за руку и не давал уйти, может, даже и угрожал ей. В тот момент, когда я решил, что он вот-вот ударит ее, другой, видимо его приятель, вмешался и остановил его.

— Может, это ее клиент?

— Не знаю, но она была очень напугана. Ее лицо выражало ужас. Уверен, это был ее муж.

— Как он выглядел?

— Вид у него просто странный: тощий, с рыжей бородой. Должно быть, ему немногим больше тридцати. Его лицо было настолько обросшим, что трудно описать его.

Мэри поежилась от страха.

— Мне надо что-то придумать, чтобы подружиться с ней.

— Ты права, может, у тебя и получится. А потом ты выведешь этого подонка на меня. — Пол ласково убрал с ее лба волосы. — Почему бы нам не заказать обед в номер? У тебя ведь нет подходящих туфель.

— И как ты собираешься это сделать? Позвонив по телефону?

Он поморщился, сел и потянулся за одеждой.

— Верно. Пойду спущусь и закажу. Никаких удобств, кроме одного — леди из двадцатого столетия в моей постели, въехавшая в этот мир на песне, а не на почтовой карете.

Познакомившиеся двадцать лет назад, они вновь узнавали друг друга. Он учился в университете в Колорадо, а она — в колледже в Финиксе. Потом он работал на ранчо отца, а она постигала тайны сценарного мастерства. Он приобрел себе конюшню, а она зарабатывала на маленькую квартирку, купила в кредит машину и пытается написать свой первый самостоятельный сценарий. Летом он катался на лыжах на горных курортах в Альпах, а она, кроме своего Финикса, почти ничего и не видала. Оба трижды терпели неудачу в попытках устроить личную жизнь, потому что так и не смогли влюбиться.

Во время завтрака Мэри, в новом костюме, высоких ботинках и шляпке, скрывавшей ее прическу, сидела за столом вместе с Полом в «Грин Ривер», ресторане, расположенном рядом с их отелем.

— Я все время думаю о своем прапрапрадеде, — сказал Пол, наливая молоко в кофе. — Он купил ранчо в сентябре этого года, значит, мы можем с ним встретиться.

— По-моему, сама мысль, что ты можешь увидеть своего предка, жутка и кощунственна! — Цветы на шляпке Мэри, отбрасывавшие тень на ее лицо, закивали своими головками в знак согласия. Девушку безумно раздражал ее головой убор. Неужели женщинам действительно нравится носить эти дурацкие шляпы, злилась она. Однако Пол был иного мнения и смотрел на нее с восхищением.

Неожиданно все сидевшие в зале повернули головы в сторону появившихся в дверях двух новых посетителей. Один из вошедших был стройным блондином в черном сюртуке, висевшем на нем как на вешалке. Другой тоже был светловолосым, но плотным. Оба были с усами и коротко острижены. И с пистолетами. Они надменно, с немалой долей высокомерия взглянули на окружающих и уселись за столик в углу зала.

Мэри наклонилась.

— Тот, в сюртуке — Бад Марлоу! Я узнала его по фотографии. А другой — один из братьев Уорвик?

— Роб, — ответил Пол. Его глаза заблестели, как у мальчика Сэмми, когда тот впервые повесил пистолет на свой ремень. — Ничего не могу с собой поделать: стараюсь казаться безучастным, но мои глаза так и косятся в их сторону.

— Ой, надо же, живые Роб Уорвик и Бад Марлоу! Они словно сошли со страниц книжек по истории. Только представь, что было бы, если бы кто-нибудь из них узнал, кто мы на самом деле! Если б они сообразили, что мы можем рассказать им, сколько они проживут и что с ними случится, что будут говорить о них люди через много лет!

— У меня такое чувство, что ожил какой-то исторический фильм, — заметил Пол. — Сколько раз я мечтал вернуться сюда. А сейчас не прошло и несколько часов, как уже кажется естественным сидеть здесь, по соседству с героями твоего детства. — Он попробовал кофе. — Даже смешно, с какой легкостью воспринимается скачок во времени.

— Тебе все-таки проще, чем мне. Ты же вырос в этом городе. Я-то пока себя чувствую не в своей тарелке.

Он усмехнулся.

— Как же так? Ты ведь уже добилась известности и умудрилась стать любимицей самого непристойного борделя на Западе… в сердце района красных фонарей.

Мэри улыбнулась.

— Я столько читала об этом, что мне все это кажется достаточно знакомым, но меня не покидает мысль, что все это нереально, хотя и очень увлекательно.

У Пола, видимо, были те же ощущения, когда он уже с нескрываемым любопытством, взволнованно разглядывал кумиров своего детства, сидевших в противоположном конце зала в ожидании заказанного завтрака. Один — жесткий поборник закона, устанавливающий порядок с помощью пистолета, на ходу вершащий правосудие, меткий стрелок, скорый на руку, другой — в прошлом ветеринар, от которого сбежала красавица жена, ставший картежником и убийцей, заглушающий потерю любимой огромными порциями виски. По окончании серебряной лихорадки оба уедут из Сильверстауна и тихо доживут свой век.

— Мне надо купить коня, — задумчиво произнес Пол.

— А мне — найти какой-нибудь наряд для вечера.

— Какой наряд?

— Что-нибудь подходящее для моих выступлений.

Не переставая жевать кусочки бекона, Пол безразличным тоном произнес:

— Длинное платье вполне подойдет.

— Давай, давай, вот опять ты споришь. В контракте оговорена длина моего платья, и у меня нет желания расторгать его из-за такой мелочи.

— А тебе, конечно, приятней, когда все эти полупьяные идиоты глазеют на твои ножки.

Она покачала головой.

— И снова ты за свое! Откуда у тебя такие старомодные взгляды?