Меч космонавта (tmp) - Александр Тюрин

Катя заметила мое острое беспокойство.

- Конечно, Фома, мезонный прерыватель у тебя изъят на время психологического шока, пока не наступит привыкание. Извини, но мы не могли тебе сказать заранее, с кем предстоит встретиться в темном уголке. Ведь официально, за контакт с плутонами полагается смерть.

- Да уж знаю, бля!.. И, кстати, правильно полагается. Ради чего вы, члены директории "Алеф", решили поиграть своей и моей жизнью? Я решительно требую ответа.

Катерина положила мне руку на плечо, и хоть я старался ее сбросить, стала поглаживать как сердитую собаку или раздухарившегося дебила.

- Фомушка, несмотря на все войны, которые мы с ними вели, плутоны нам сейчас не враги, а, может, никогда ими и не были - в прямом смысле этого слова. Сейчас наша цивилизация загнивает, она все более отстает по своей мощи от того же Сатурна. А загнивающие цивилизации становятся питательным продуктом для иноматериального демона, который является богом сатурнян.

- Ага, усек! - голос мой стал заметно визглив. - Плутоны, конечно же, вызвались управиться с каким-то там демоном. Мы им за это скажем спасибо, которое они себе намажут на хлеб и опустят в свой ласково улыбающийся рот.

- Да, они не бескорыстны. Но они не собираются превращать нас в биороботов и щелканьем клавиш принуждать нас к исполнению польки-бабочки и гопака. Пойми, Фома, ты - подмастерье тринадцатой степени только из-за нашей технической отсталости, на тебя не хватило ресурсов, никто не разрабатывает твои возможности. Высокое начальство, Совет кастовых уполномоченных сделал ставку на бюрократическое зарегулированное развитие, в котором нет места для выплеска творческих сил. Поэтому карьерная система тебя и не замечает. Понимаешь, когда руководство запрещало симбиоз с кибероболочками, то преследовало лишь одну цель - не потерять рычагов управления, не выпустить из-под контроля всех и каждого.

- Но ведь кибероболочки нас поработить хотели. Особенно те, в которых плутоны гнездились. А что они с землянами сделали в свое время?! Совсем их угондошили.

Тут в разъяснительную беседу своим сочным басом включилось Облако:

- И мы, и вы - существа ущербные и нуждающиеся в симбиозе. Ваш трагический порок - медленное мышление, наша беда - формализм решений, что мешает качественным скачкам. Нелогично нам враждовать друг с другом. А земляне были настолько податливой инертной массой, что мы их и не считали за всерьез разумных существ.

Хотелось упорствовать, наверное из-за того, что ощущалась большая непонятка: какую собственно роль предстоит сыграть мне на этой тайной, хрен знает как законспирированной базе злейших врагов человечества. Разговаривать с врагом, это уже пытаться понять его. Поэтому я по-прежнему обращался к Катерине:

- А с какой стати плутонам помогать нам, космикам? Только потому что мы не инертная масса? Гораздо проще просочиться по нашим сетям, внедриться в наши кибероболочки, еще более изощренно, чем в прошлый раз, увлечь нас идейкой безудержного техпрогресса и без проблем выжимать все необходимое из наших мозгов.

- Придется ему показать, что мы из себя представляем, - объявило внушительным голосом Облако.

Следующее действие не отделялось от предыдущего никакой паузой. Плутоны чурались всякой театральности и дешевых психологических эффектов.

Внезапно меня как будто выжали. Я словно лишился тела и стал вроде водяной струйки. То и дело происходили слияния с другими потоками, новые разделения и новые слияния. Каждую частицу времени я понимал себя и свою задачу по новому. В этом непрерывном изменении моя личность переоформлялась настолько быстро, что едва успевала вспомнить себя и немного отстраниться от очередного вида деятельности. Иногда происходил распад почти что до элементарного состояния, когда я чего-то там делал, не отдавая себе отчета, сосредотачиваясь только на конкретной обязанности. Но порой случалось объединение в мегаразум, который решал, например, глобальную проблему Поля Судьбы (того самого, что все на свете предопределяет) или занимался перераспределением энергии между звездами для предотвращения космических катастроф. Ничего знакомого и обычного я не видел и не чувствовал, зато ощущал многомерность, более того, я жил в ней…

Потом я, забыв большую часть того, что со мной происходило, вернулся на прежнее место, в свое тело.

- Ну и что мне пытались доказать, Катерина? То, что мы - козлы, лохи, чушки, а они - самые крутые вундеркинды?

- Мы для плутонов как бы не существовали, - охотно заобъясняла Катя. - Для них все статичное, инертное - мертво и является не более чем почвой, гумусом, на котором можно вырастить что-нибудь динамичное разумное. Им непонятна была наша неспособность к жизни внутри задачи, к мгновенным слияниям и разделениям, к одновременному восприятию многих инфопотоков, поэтому они отказывали нам в интеллекте, предполагая за нами лишь простейшие рефлекторные формы сознания, свойственные животным. Мы должны были показать динамичность, то есть свой разум, и кажется усилиями службы "Алеф" кое-что удалось сделать. Кроме того, у нас общий враг…

- Об этом мы пока умолчим, - твердо заявило вмешавшееся Облако. - Мы с вами еще слишком плохо понимаем друг друга, чтобы иметь общих врагов. Хотя определенное содействие службе "Алеф" мы готовы оказывать.

Весьма неожиданно возникла стена и отделила меня от Облака и Кати. Вполне возможно, что она была мнимой. Во всяком случае, я оказался в каком-то другом помещении неопределенного размера. Я не видел себя, даже своих рук и ног. Антракт несколько затянулся. Коротая время, я стал размышлять о том, что коли база плутонов устроена на одном из наших астероидов, война с ними вовсе не была общим делом всех космиков.

Размышление прервалось, потому что рядом с собой я увидел борт грузовика. Раз и он тускло засветился в слабом инфракрасном освещении. Если бы не жужжания и шипения аппаратуры, которые воспринимались моими рецепторами, то я решил бы, что это мираж и надувательство. А если не надувательство, тогда, значит, меня опять перебросили по хрональному каналу, только очень короткому.

Аварийный люк распахнулся, пропуская меня внутрь. Тоже хитрость - обычно он работает лишь на выход. Когда я уже загружался в шлюз, меня догнала Катя, а в рубке нас поджидал уцелевший пилот. В тот момент, когда наш корабль покидал базу плутонов, я отрубился, несмотря на то, что ускорение было ничтожным. А очухался уже почти на орбите Марса, после того как получил инъекцию тонизирующего глюкокортикоида.

- Что это со мной приключилось? - спросил я у Кати, которая улыбалась моему недоумению своим содержательным милым лицом.