Альмарион. Первый шаг - Евгений Ходаницкий

Глаза открыть не получилось. Впрочем, как и моргнуть. Удивление. Глаз не было. Да и тело ощущалось как-то отстраненно. Будто не было у меня рук, ног и головы, а представлял я из себя один сплошной комок, висящий в бесконечном, но теплом и уютном, пространстве. А еще я, кажется, чувствовал время. В том смысле, что для меня оно было в некотором роде осязаемым, если можно так выразиться. Тут даже самому себе подобные ощущения не опишешь, хоть я и испытывал их буквально в данный момент. Оно ровно шелестело мимо, звуком сухого мелкого песка перетекающего из верхней части песочных часов в нижнюю. Но делало это в стороне, исключая меня из своего неспешного бега. Спокойствие.

Чувства в моем текущем состоянии сильно притупились, почти исчезнув совсем. Остались только их призрачные обозначения. Где я и что со мной происходит, я даже предположить не мог. Только я сражался с тварями, и вдруг я оказываюсь тут. Кажется, меня там неслабо приложили. Раздражение и злость. Когда я подумал об Амии, оставшейся в пещере, ко мне пришла тревога. Я прислушался к себе и представил себе, как я валюсь без сознания перед проклятыми тварями. Сразу же пришло ощущение страха смерти. При этом тревога и страх смерти были для меня сейчас абсолютно одинаковыми чувствами, с немного различными вкусовыми оттенками и какими-то плоскими. Происходящее со мной в данный момент, почему то, не сильно беспокоило. Словно вместе с мистическим спокойствием пришло некое знание, которое нельзя осознать, но оно есть и заметно влияет на мои мысли и поступки. К тому же оно ненавязчиво нашептывает мне, что все будет хорошо. А я верю в это, потому что так оно и есть. Все будет хорошо. По крайней мере, в этот раз.

Тут я понял, что не один. Немного в стороне, в пустоте всколыхнулся чей-то интерес. Я почувствовал его как свой собственный, только в нем был привкус мощи. Я, незаметно для себя, выпал из состояния напряженного размышления и восприятие окружающего меня пространства рывком расширилось. Их было много! Удивление! Как я мог их сразу не заметить. Те существа, что бродили в пространстве вокруг меня были очень многочисленны и столько же разнообразны. Эти существа сновали вокруг меня во всех направлениях, кружились в подобии танца, играли в догонялки. Все они были уникальны, однако, все же, некоторые из них были более… наверное, подойдет определение «зрелые». Они смотрелись как взрослые посреди играющих в чехарду детсадовцев, мощные и безразличные к окружающей их суете, словно они уже давным-давно ей пересытились.

Одно из существ, излучая волны любопытства, подобралось ко мне почти вплотную и начало игриво кружить вокруг. Ни дать ни взять, игривый щенок. Я интуитивно потянулся к нему, что ощущалось, будто бы я присел на корточки и вытянул руку, и оно доверчиво коснулось меня. Это было странно. На мгновение я слился с ним и почувствовал себя… рвущейся во вне, энергией… пламени?! Наше короткое слияние дало мне невообразимое множество информации, большинство которой было невозможно даже приблизительно описать словами. Это был ворох эмоций, образов, невероятных вкусовых и тактильных ощущений, связанных воедино и несущих в себе чуждый человеческому пониманию разум. А еще невообразимая мощь, которая, тем не менее, воспринималась как нечто обычное. Это существо было самой сутью огня. Оно было Огнем! Но не тем, который трепещет в костре или в печи. Это была сама квинтэссенция магии Пламени, мыслящая и обладающая свободой воли. И, что самое удивительное, в момент прикосновения я был полностью един с этим существом. Я был Пламенем! Я мог мыслить как оно, привнося в него что-то от себя.

Внезапно Огонек порхнул в сторону отогнанный легким посылом существа, которое воспринималось мной как взрослая особь. Оно источало сильное любопытство. Я ощутил, что меня рассматривают, а затем произошел новый контакт. Он значительно отличался от предыдущего, хотя бы тем, что я почувствовал наполнившую меня Силу. В то же мгновение я получил вполне осмысленный образ родства, а затем второй, значение которого воспринял не иначе как сотрудничество. Затем существо начало источать чувство терпеливого ожидания.

Все еще пребывая в странном состоянии приглушенных чувств и эмоций, я сосредоточился на моем «собеседнике» и насколько смог подробно, сформировал образ-вопрос, — «я находящийся тут», и сразу следом за этим «я в своем физическом теле среди скал, а напротив образ врага». И тут же получил ответ в виде посыла родство-помощь и горячее касание, пронзившее мое нематериальное тело насквозь. Даже не успев в полной мере осознать, что происходит, я был мягко смещен в сторону и провалился куда-то с ощущением стремительного движения, окунувшись в шелестящий песок времени, неторопливо продолжающего свой бег.

В следующее мгновение в мою спину, щекоча, врезались острые грани щебня, а обоняние окунулось в запахи сухого пыльного воздуха, нагретых камней и резкой пряной вони псины. Я втянул сквозь судорожно сжатые зубы воздух, имеющий сладкий привкус крови и, зашипев, вслед испаряющейся из тела боли, распахнул глаза и рывком принял сидячее положение.

Я с наслаждением посмаковал бурлящую в груди Силу, и мои губы непроизвольно растянулись в улыбке. Все еще не придя полностью в себя после удара, вышибившего меня в непонятный мир, я огляделся по сторонам. Позади меня медленно пятилась задом Амия. Проклятье! Она все же очнулась и обнаружила свое присутствие перед монстрами. Это плохо. А почему она снаружи?! И как я очутился почти у входа в пещеру?

На последний вопрос я тут же ответил сам себе, обратив внимание на несколько обрывков ткани и прерывистый кровавый след длинной в несколько метров. Похоже, удар был силен, раз меня так качественно размазало по камням. Однако я жив, судя по ощущениям, здоров и очень зол.

Прямо передо мной неуверенно переминались и ворчали, постоянно озирающиеся хищники. Я понимал, что лучше бы не стоит переоценивать свои силы, но сейчас, по ощущениям, я, как минимум, способен завязать этих шавок узлом. Мне очень не понравилось то, что они со мной сделали, и желание расквитаться рвалось наружу, с трудом сдерживаемое моей осторожностью. Хоть сейчас я и чувствовал себя вполне здоровым, сам факт того что меня превратили в отбивную и едва не сожрали, вызвал во мне волну гнева, готового в любой момент превратится в ярость, питающую схватку с противником. Мои эмоции снова стали яркими и живыми, словно пробудившись после глубокой дремы от пребывания в том мистическом мире.

Легко улыбнувшись, я махнул, Амии рукой, показывая, что со мной все нормально и… улыбка завяла, в то время как в груди зародился ледяной комок страха. Рука была не похожа на мою. Она вообще не принадлежала человеческому существу. Гладкая кожа, как натянутый до предела целлофан, она была ровного, поглощающего свет, черного цвета. Плюс ко всему, от кожи периодически поднимались струйки жирного черного дыма, практически сразу же, без остатка, растворяющегося в воздухе. В целом, пропорции сохранились, но кисть явно стала крупнее, а пальцы теперь оканчивались чуть искривленными конусами, отдаленно напоминавшими когти хищника.

Я в тупом изумлении уставился на руку и краем сознания отметил, что теперь мне понятен испуг, написанный на лице девушки. Ведь если у меня такая рука, то… Я осторожно перевел взгляд ниже. Торс остался человеческим. Только на мне не было и намека на одежду, хотя скрывать что-либо не имело смысла, — признаки пола у меня отсутствовали. По крайней мере, в данный момент.

Я переступил ногами с трехпалыми лапами, похожими на конечности хищного динозавра и отметил, что дополнительный сустав, находящийся ближе к ступням и выгибающий мои ноги в обратную сторону, довольно удобен.

Невероятно, но страх прошел также быстро, как появился. Я снова был уверен в своих силах, зол на тварей и полон решимости надрать им зад. Я оставался самим собой и, как и прежде, считал, что проблемы нужно решать по мере их поступления. Я стал сильнее, вероятно, быстрее и, скорее всего, приобрел еще какие-то, неизвестные мне, пока что, свойства организма. Так мне подсказывали мои чувства. А все остальное сейчас вторично.

Амия пришла в себя и тихо застонала от ощущения тысяч иголок вонзившихся в левую руку. «Сильно отлежала», — скользнула ленивая мысль. Было очень холодно и темно, но с одной стороны падал слабый рассеянный свет. Настолько слабый, что если бы не длительное пребывание во тьме пещеры, его бы не было видно.

Амия поднялась на ноги и потерла лоб. Голова не болела. Последнее, что она помнила, это встревоженное лицо Криса. Затем мир раскололся в яркой вспышке острой невыносимой боли. И следующее, что она осознала, это неприятные покалывания в руке, разбудившее ее.