Телохранитель для стервы - Анна Сергеевна Одувалова

— Я не понимаю, почему ему так нравится с ней спорить. Почему так важно услышать от нее еще раз что-то, что заставит его снять эту проклятую майку и сделать шаг вперед, желательно к ней, заключить в объятия и… а вот с «и» проблемы. Вряд ли взять ее прямо здесь такая хорошая идея. Точнее это отвратительная идея в любом месте. Так почему же онаменя не оставляет?

— Ты даже не представляешь, как сильно ошибаешься, — усмехается Ника, включаясь в игру. — Вообще, я не думала, что офицеры в отставке пекутся о своем внешнем виде сильнее, чем мои знакомые мажоры, причем все вместе взятые. Яви уже миру свой накаченный торс и совершенный пресс. Ложная скромность тебе не к лицу.

Я усмехаюсь, признавая правоту Ники. Я реально чересчур зациклен на несущественных вещах. Стаскиваю грязную майку и откидываю в сторону шорты, стараясь игнорировать неприятное ощущение чужого взгляда между лопаток.

Я люблю воду и ныряю сразу же, уйдя с головой в волны, отчасти скрываясь от взглядов, отчасти, потому что просто не люблю заходить долго и позволять телу привыкнуть. А еще в этом случае не нужно медленно идти мимо Ники под ее жадным взглядом, который рождает однозначные желания. Скрыть их, если ты в одних плавках, весьма проблематично.

Сначала долго плыву под водой. До рези в легких и черных кругов перед глазами, словно в очередной раз проверяю себя на прочность. Я так делаю всегда, сколько себя помню, а сейчас желание пробыть без воздуха, как можно дольше, чувствуется особенно остро. Возможно, потому что я знаю, что вынырнув, почувствую себя живым. Иногда снова принять жизнь можно, только очутившись на грани. Я не умер в больнице и считал это ошибкой, поэтому проверяю себя сейчас. Ведь не всплыть так просто и в то же время бесконечно сложно. Во мне слишком силен инстинкт самосохранения. Такой, который есть у всех животных и про который очень часто забывают разбалованные благами цивилизации люди. Но не я. Я выныриваю, дышу глубоко и жадно, позволяя легким снова заработать в привычном режиме. Соленый воздух пьянит, а голова немного кружится. Я разворачиваюсь, плыву обратно ближе к берегу и фигурке Ники, замершей на мелководье, где вода доходит ей до груди. Возвращаюсь, рассекая волны мощными гребками, отплевываясь от воды.

— Ты рехнулся, что ли?! — вопит она, подскакивает и со всей силы ударяет маленькими кулачками меня в грудь. Замечаю, что руки Ники дрожат, как и нижняя губа, а в глазах застыл ужас.

Ловлю ее за запястья инстинктивно и удерживая от себя на расстоянии. Ее почти обнаженное тело рядом, горящие глаза — все это сводит с ума, и тело отзывается однозначно. Интересно, если я сейчас прижму ее к себе, как она отреагирует, почувствовав желание?

— Что случилось? — спрашиваю спокойно, пытаясь отыскать ответ в шальных голубых глазах. Испуганная и злая, она выглядит особенно сексуально.

— Ты еще спрашиваешь, что случилось? — Девушка вырывается из его хватки. — Я думала, ты утонул!

— Почему? — Я ожидал, какой угодно претензии, но не этой. Я просто не понимает, как можно утонуть возле берега, когда тебе ничего не мешает вынырнуть и вернуться обратно. Это же нереально. Ну, для меня так точно. Я же не ребенок, который не умеет плавать и зашел слишком далеко.

— Потому что тебя не было очень долго, придурок! — всхлипывает Ника и отворачивается, чтобы скрыть слезы. Это выбивает из колеи. Она что, реально перепугалась, что он утонет?

— Эй! — Подхожу ближе и осторожно разворачиваю девушку за плечи. — Ты волновалась обо мне?

— Конечно! — фыркает она, старательно пряча слезы. — У меня телефон сел, я даже папу не вызову сказать, что машина застряла, а телохранитель утонул!

— Правда, что ли? — улыбаюсь, старательно пытаясь поймать взгляд Ники, которая готова смотреть куда угодно, но не на меня. — Значит, я где-то по степени проблем приравнен к застрявшему «хайлюксу»?

— Нет. — Она все же поднимает ресницы и хмыкает. — Труп однозначно создаст больше проблем, чем застрявшая машина.

— Я верю, твой папа и это уладит.

— Безусловно. — Она делает шаг вперед в воде и становится еще ближе. — У тебя тут грязь не отмылась… и ты меня правда напугал.

Влажная ладонь скользит по щеке, гладит скулу и перемещается ниже по шее. Ника так близко, что голова отказывается соображать. Неземная, прекрасная русалка с колдовскими глазами. Мой личный наркотик, от которого нельзя отказаться. Сложно сказать, кто первый тянется губами к губам. Сейчас это кажется таким естественным, иначе нельзя. Ее прохладные руки обхватывают мою шею, тело прижимается так близко, что я чувствую своей обнаженной кожей каждый изгиб совершенной фигуры.

Страсть накрывает, как торнадо. Притягиваю девушку к себе и впиваюсь губами в ее приоткрытые и соленые от морских брызг губы, такие мягкие и нежные, что сносит крышу. Очень хочется дышать ею, быть одним целым, забыть о проблемах и преградах. Просто упиваться ее шелковым ртом и ловить судорожные вздохи. Ника такая восхитительно прекрасная и буквально тает в моих руках. Прижимать ее к себе невообразимо, член стоит, как каменный, и я предпочитаю не думать о том, как буду выбираться на берег. Мне сейчас плевать на то, что на нас смотрят. Значение имеет только Ника в объятиях, ее нежные губы и проклятый металлический шарик, который я постоянно ощущаю у себя на языке.

Они словно одни во всем мире. Соленый морской воздух, теплая вода и незнакомая обстановка. Внезапно становится бесконечно далеким то, что их привело сюда. Нет больше Марка и Ники, нет социального неравенства, нет отношений «подопечная» и «телохранитель»; просто влюбленные парень и девушка, просто двое, которые хотят друг друга до звезд перед глазами, и которые слишком долго скрывали от себя и окружающих чувства. Руки дрожат, а пресс напряжен, хочется целовать ее сильнее и сильнее, жадно прикусывать приоткрытые влажные губы, запустить руку в ее маленькие трусики и втянуть ртом возбужденный сосок, который я чувствую кожей через мокрую ткань купальника.

Но сумасшествие не может длиться долго, и приходится рано или поздно возвращаться в реальный мир. Кровь стучит в ушах и сливается с шумом волн, перед глазами прекрасное лицо и весь мир сузился до ее упоительных губ. Но вокруг народ, а если бы его не было все равно слишком много преград, которые просто не имеет смысла рушить. Минуты сумасшествия