Реальная угроза - Том Клэнси

- Картина, которую вы рисуете, Кларк, выглядит очень мрачной.

Оперативник наклонился вперед.

- Сэр, если вы собираетесь провести тайную операцию с целью сбора тактической разведывательной информации о противнике, собственные операции которого децентрализованы, - да, такое возможно, но только на протяжении ограниченного времени и с получением ограниченного объема сведений. Если вы увеличите объем операции, используете в ней больше агентов и попытаетесь получить более значительную отдачу, она обречена. Такую операцию можно вести, но время ее действия ограничено. Я не понимаю, стоит ли вообще стараться. - Это было не совсем так. Кларк пришел к выводу - совершенно правильному, - что главной причиной являлись выборы, проводящиеся в этом году, но решил промолчать. От агента-оперативника ждали иных сведений и не поощряли высказывать догадки, особенно верные.

- Почему мы стараемся, не должно интересовать вас, - напомнил ему Риттер. Он не повышал голоса. Этого не требовалось, да и запугать Кларка трудно.

- Хорошо, но подобный замысел не является серьезным Понимаете, сэр, это старая история. Поручите нам операцию, которую мы в состоянии провести, а не такую, которая для нас неосуществима. Скажите, насколько серьезно мы относимся к этому делу?

- Что вы хотите этим сказать? - спросил Риттер. Кларк объяснил ему Лицо Риттера оставалось бесстрастным, когда он выслушивал ответ на свой вопрос. Одно из достоинств Кларка, подумал Риттер, состоит в том, что он единственный человек в управлении, способный обсуждать подобные темы спокойно, без всяких эмоций, и самое главное - говорить по существу дела. В ЦРУ было немало людей, для кого такие беседы представляли интересное интеллектуальное занятие, наводя на размышления, далекие от профессионального знания предмета, сознательно или бессознательно полученные в результате чтения шпионских боевиков. "Господи, как было бы хорошо, если бы мы смогли..." - рассуждали они. Все почему-то думают, что в Центральном разведывательном управлении служат много профессиональных экспертов в этой области. Это не так. Даже КГБ перестал проводить подобные операции, поручая эту работу болгарам, которые считались их же союзниками, неотесанными варварами, или настоящим третьим лицам вроде террористических групп в Европе и на Ближнем Востоке. Политическая цена этих операций была слишком велика, и, несмотря на маниакальную секретность, свойственную каждой разведывательной службе в мире, рано или поздно такие сведения становились достоянием общественности. Мир стал куда более цивилизованным с того времени, как Риттер закончил курсы "Фермы" на реке Йорк, и, хотя, по его мнению, это очень хорошо, бывали моменты, когда возвращение к добрым старым временам, обещавшим простое решение все еще сохранившихся проблем, казалось таким заманчивым.

- Насколько трудной будет подобная операция? -спросил он, не скрывая интереса.

- При соответствующей поддержке и некоторые дополнительных мерах все пройдет очень легко - Кларк объяснил, какие потребуются дополнительный меры. Все, что они сделали, нам на руку. Это их самая главная ошибка. Дело в том, что они не отходят от принятых традиций при защите своих успехов. Так часто бывает. Вопрос состоит в том, кто определяет правила игры. В данный момент, при существующем положении вещей, и мы и они играем по одинаковым правилам, а эти правила дают преимущество нашему противнику. Создается впечатление, что мы не хотим учиться на своем опыте, позволяем противной стороне создавать правила игры и принимаем их. Мы можем помешать им, причинять неудобства, уменьшить уровень получаемых ими доходов, но ведь, черт побери, при тех суммах, о которых идет речь, это пустяк. Все это может изменить лишь одно.

- Что именно?

- Как бы вам понравилось жить в доме вроде этого? - спросил Кларк, показывая Риттеру одну из фотографий, сделанных им самим.

- Сочетание искусства Фрэнка Ллойда Райта с запросами Людвига Чокнутого, усмехнулся Риттер.

- Человек, построивший себе этот дом, верит в свое всемогущество, сэр. Он и его соратники подчинили своему влиянию целые правительства. Что там говорить, все считают, что они и есть правительство, если не обращать внимания на формальности. То же самое говорили в Чикаго во времена сухого закона про Капоне, будто именно он управляет городом - только одним городом, верно? Так вот, эти люди вот-вот станут настолько могущественными, что будут управлять своей собственной страной и брать в аренду другие. Давайте признаем, что они обладают фактической мощью правительства. Теперь умножим это на растущий эгоцентризм. Рано или поздно они поведут себя именно таким образом. Я знаю, что мы не пойдем на нарушение правил. Но меня ничуть не удивит, если они выйдут за их рамки раз или два, просто чтобы убедиться, удастся им это или нет. Понимаете, что я имею в виду? Они стремятся как можно больше расширить пределы своего могущества и пока еще не натолкнулись на кирпичную стену, границу, которая способна заставить их остановиться.

- Джон, ты превращаешься в настоящего психолога, - заметил Риттер с натянутой улыбкой.

- Возможно. Эти ребята торгуют наркотиками, химическими соединениями, ведущими к образованию труднонарушимой привычки, правда? Сами они обычно не пользуются своим товаром, но мне кажется, что они начинают привыкать к самому сильному наркотику в мире.

- Власти. Кларк кивнул.

- Так вот, рано или поздно они примут слишком большую дозу этого наркотика. Еще до этого момента, сэр, нужно, чтобы кто-то серьезно задумался над моим предложением. Когда достигаешь вершины своей лиги, правила меняются. Разумеется, для этого нужно принять политическое решение.

Он был повелителем всего, что видел, и, как обычно бывает со всеми подобными афоризмами, это может быть одновременно и правильно, и ошибочно. Не вся долина, в которую он смотрел, принадлежала ему; участок земли, где он сейчас стоял, занимал меньше тысячи гектаров, а панорама, открывающаяся перед ним, охватывала целый миллион. Но ни один человек, живущий в обозреваемом им пространстве, не мог продолжать жить, если ему этого не хотелось. Таким было могущество, которым он обладал, и подобную власть он использовал слишком часто, чтобы запомнить отдельные случаи. Легкое движение руки, небрежное замечание, брошенное одному из компаньонов, и все кончено. Нельзя сказать, что он относился к таким вещам бездумно, смерть - серьезное дело, но он знал, что такое в его власти. Действительно, это безграничное могущество может свести человека с ума. Он не раз наблюдал, как это происходило с его деловыми партнерами, причем неоднократно, к их глубокому сожалению. Но он любил изучать мир и его историю. Он извлек немалую пользу из хорошего образования, навязанного ему отцом, одним из первых путепроходцев, что было весьма необычно для человека, выбравшего такую профессию. Больше всего он сожалел о том, что до смерти отца так и не проявил должную благодарность за полученное образование. Благодаря ему он разбирался в экономике не хуже профессора университета. Он понимал силы, движущие рынком, и образующие их тенденции. Он понимал и исторические течения, которые вели к их формированию. Он изучал марксизм и, несмотря на то, что отверг его по многим причинам, знал, что в Марксизме скрывается не одно зерно истины, смешанное С политической тарабарщиной. Остальную часть своего Профессионального образования он получил в процессе, Как это называют американцы, "обучения на рабочем месте". Пока его отец принимал участие в создании совершенно нового вида коммерческой деятельности, он наблюдал за ним, давал советы и осуществлял конкретные шаги. Он исследовал новые, еще не открытые рынки - под руководством отца - и завоевал репутацию осторожного человека, стремящегося тщательно разрабатывать планы. Его часто разыскивала полиция, но никогда не задерживала. Он подвергался аресту лишь однажды, но после того, как скончались два следователя, у остальных наступил внезапный провал в памяти. В итоге его непосредственный контакт с полицией и правосудием закончился.

Себя он считал пережитком прошлого - классическим примером капиталиста, нажившего состояние, не брезгуя применением силы. Сто лет назад по территории Соединенных Штатов - он был подлинным знатоком этой страны - прокладывали железные дороги и при этом сокрушали все на своем пути. Индейские племена рассматривались как двуногая порода степных буйволов и подвергались безжалостному уничтожению. Профсоюзы - вербовались наемные бандиты для борьбы с ними. Правительства - их подкупали или свергали. Пресса - ей позволяли истошно вопить... пока к ней не начинало прислушиваться слишком много людей. Этому он научился у своего отца. Местные газеты старались не быть излишне откровенными, особенно когда выяснилось, что их сотрудники простые смертные люди. Железнодорожные короли выстроили для себя дома, похожие на дворцы, - зимние в Нью-Йорке и летние "коттеджи" в Ньюпорте. Стоит ли говорить, что они не сталкивались с проблемами, встающими на его пути, но любые исторические параллели разрушаются, если сравнение заходит слишком далеко. Он предпочитал также не обращать внимания на то обстоятельс1во. что Гоулды и Гарриманы создали нечто полезное для своего общества, а не ведущее к его уничтожению Наконец, еще один полезный пример, который он извлек из предыдущего столетия, заключался в том, что острая конкуренция крайне разорительна. Он уговорил своего отца начать переговоры с соперниками. Даже в то время у него был немалый талант убеждения. Более того, был выбран момент, когда опасность извне сделала сорудничество привлекательным. Лучше не ссориться друг с другом, увеличивая свою уязвимость, чем понапрасну тратить время, деньги, силы и кровь, - было его аргументом. Разум одержал верх.