Крещение огнём - Анджей Сапковский

— Столько крика, — вдруг спокойно бросил Золтан, вставая рядом с ведьмаком, — я уж подумал было, это и впрямь что-то страшное. К примеру, кавалерист из вердэнских добровольцев. Или прокуратор. А это, глянь-ка, просто шибко выросший паучий рачище. Надо признать, интересные формы ухитряется принимать природа.

— Уже не ухитряется, — ответил Геральт. — То, что там сидит, это гловоглаз. Творение Хаоса. Вымирающий реликт, оставшийся после Сопряжения Сфер, если ты знаешь, о чем я говорю.

— Представь себе, знаю, — посмотрел ему в глаза краснолюд. — Хоть и не ведьмак и не спец по Хаосу и таким зверушкам. М-да, интересно, что ты, ведьмак, теперь сотворишь с этим… послесопряженным реликтом. Точнее говоря, любопытно, как? Воспользуешься собственным мечом или предпочтешь мой сигилль?

— Хорошее оружие. — Геральт глянул на меч, который Золтан вытянул из лаковых ножен, обмотанных кошачьими шкурками. — Но оно не понадобится.

— Интересно, — повторил Золтан. — А мы, стало быть, будем стоять и таращиться друг на друга? Ждать, пока реликт почувствует угрозу? А может, повернуться и призвать на помощь нильфгаардцев? Ну, что предлагаешь, изничтожитель чудовищ?

— Принесите с телеги черпак и крышку от котла.

— Чего-чего?

— Не спорь со спецом, Золтан, — бросил Лютик. Персиваль Шуттенбах кинулся к телеге и мгновенно доставил требуемое. Ведьмак подмигнул компании и изо всех сил принялся колотить черпаком по крышке.

— Хватит! Кончай! — чуть ли не сразу заорал Золтан Хивай, зажимая уши руками. — Черпак, дьявол тебя раздери, сломаешь! Сбежал рак-то! Сбежал уже, дуб хреновый.

— Еще как сбежал! — восхитился Персиваль. — Аж пыль столбом. Мокрель кругом, а за ним пыль, чтоб я сдох!

— У гловоглаза, — холодно пояснил Геральт, возвращая краснолюду немного помятые кухонные принадлежности, — невероятно чуткий и нежный слух. Ушей нет, а слышит он, я бы сказал, всем собой. Особенно он не переносит металлических звуков. Ему больно…

— Даже в жопе, — прервал Золтан. — Знаю, у меня тоже засвербило, когда ты принялся дубасить по крышке. Если у чуда слух получше моего, то я ему сочувствую. Надеюсь, он не вернется? Дружков не приведет?

— Не думаю, чтобы на свете осталось много его дружков. Да и сам гловоглаз теперь наверняка не скоро вернется в эти места. Бояться нечего.

— О чудах спорить не стану, — погрустнел краснолюд. — Но твой концерт на жестяных инструментах был, думаю, слышен аж на островах Скеллиге. Возможно, какие-нибудь меломаны уже прут в нашу сторону, лучше б они нас тут не застали, когда притопают. Сворачиваем стоянку, парни! Эй, девки, одеваться и пересчитать детишек! Отправляемся! Живо!

Когда остановились на ночлег, Геральт решил выяснить неясности. На сей раз Золтан Хивай не сел играть в гвинт, так что отвести его в сторону для откровенного разговора было нетрудно. Геральт начал сразу, без предисловий:

— Говори, откуда ты знал, что я ведьмак?

Краснолюд вылупился на него и плутовато ухмыльнулся.

— Конечно, можно похвалиться наблюдательностью. Можно бы сказать, мол, заметил, как изменяются твои глаза в сумерках и на полном солнце. Можно бы показать, что я краснолюд бывалый и слышал кое-что о Геральте из Ривии. Но правда гораздо банальнее. Не гляди волком. Ты — скрытный, но твой дружок бард поет и треплется, рот у него не закрывается. Оттуда и знаю, какая у тебя профессия.

Геральт воздержался от следующего вопроса. И правильно сделал.

— Ну ладно, — продолжал Золтан. — Лютик выболтал все. Видать, почувствовал, что мы ценим откровенность, а то, что мы к вам относимся по-дружески, ему и чувствовать не было нужды, потому как мы своего отношения не скрываем. Короче: я знаю, почему ты так спешишь на юг. Знаю, что за срочные и важные дела ведут тебя в Нильфгаард. Знаю, кого ты намерен там искать. И не только из трепотни поэта. Перед войной я жил в Цинтре и слышал рассказы о Ребенке-Неожиданности и беловолосом ведьмаке, которому эта Неожиданность была предназначена.

Геральт не прокомментировал и на этот раз.

— Остальное, — продолжал краснолюд, — уже действительно вопрос наблюдательности. Ты пожалел того обраковевшего отвратника, хотя ты — ведьмак, а ведьмаки на то и созданы, чтобы таких чудов выкорчевывать. Но чуд ничего твоей Неожиданности не сделал, потому ты и пожалел меча, прогнал его только, дубася по крышке. Потому как ты сейчас не ведьмак вовсе, а благородный рыцарь, который спешит на выручку похищенной и оскорбленной девушке.

Вот ты все сверлишь меня глазами, — добавил он, так и не дождавшись ответа. — Подвохи выискиваешь, боишься, как бы вылезший на явь секрет против тебя не обернулся. Не грызи себя. Вместе дойдем до Ины, помогая друг другу, поддерживая взаимно. У тебя такая же цель, как у нас: продержаться и жить. Чтобы благородную миссию продолжать. Или жить обычно, но так, чтобы в смертный час не устыдиться. Ты думаешь, что сам изменился? Что мир изменился? А ведь он, мир-то, каким был раньше, таким и остался. И ты тоже. Не грызи себя.

И не думай отделяться от нас, — продолжал Золтан монолог, не обескураженный молчанием ведьмака, — я о том, чтобы идти в одиночку на юг, через Бругге и Содден к Яруге. Надо поискать другой путь в Нильфгаард. Хочешь, посоветую…

— Не советуй. — Геральт помассировал колено, которое болело уже несколько дней, — Не советуй, Золтан.

Он нашел Лютика, сидевшего рядом с режущимися в гвинт краснолюдами. Молча взял поэта за рукав и оттянул в лес. Лютик сразу сообразил, чем дело пахнет, достаточно было одного взгляда на лицо ведьмака.

— Трепло, — тихо сказал Геральт. — Болтун. Фонтан красноречия, черт побери! Язык бы тебе тисками зажать, болван. Удила в зубы засунуть.

Трубадур молчал, но выражение лица у него было гордое.

— Когда народ увидел, что я начал с тобой появляться, — продолжал ведьмак, — некоторые умники дивились такому знакомству. Их поражало, что я позволяю тебе путешествовать со мной. Советовали, грабанув тебя где-нить на безлюдье, задушить, выкинуть в яму от выкорчеванного дерева и присыпать ветками и листьями. Ей-богу, жалею, что не послушался доброго совета.

— Неужто такой уж большой секрет, кто ты и что собираешься делать? — неожиданно вспылил Лютик. — И что, мы все время должны это скрывать и притворяться? А краснолюды… Они же вроде бы совсем наша компания…

— У меня нет компании, — буркнул ведьмак. — Нету. И я не хочу, чтобы она была. Мне она не нужна. Понял?

— Что ж не понять? — проговорила у него за спиной Мильва. — И я тоже понимаю. Никто тебе не нужен, ведьмак. Ты это часто показываешь.