Начальник тишины - Всеволод Филипьев

– Не разбудил? – спросил Влас, когда друг снял трубку.

– Какой там. Ты насчет морга? У меня новостей пока нет.

– Зато у меня есть. Фамилия Василисы была Зеленцова. Я конверт с адресом ее родителей раздобыл. Но, самое главное – отпевать ее можно! Она, оказывается, не самоубийца, а самая настоящая мученица. Ее убили, оказывается…

– Ну насчет того, что девчонку хлопнули, можно было предполагать.

– Влад, выручи еще раз. Мне пистолет нужен.

– А вот про это мы не договаривались. Ты же сам говорил, что войну объявлять не будем. Теперь передумал?

– Влад, не спрашивай ничего. Просто дай мне пистолет. Или продай?

– Ты, похоже, старичок, и в самом деле к жизни возвращаешься. Вот это наш Влас! Узнаю. Как говорится, рыцарь без страха и упрека.

– Мне завтра до шести вечера нужно.

– Уговорил. Только применять оружие исключительно для самообороны. С утречка я к тебе заскочу, привезу, что просишь. Потом у меня важные дела, но будем связь держать. Если тебя, конечно, не пристрелят завтра после шести вечера.

– Если убьют или арестуют, я тебя умоляю, Влад, отвези Василису в церковь, чтобы ее отпели. Хотя бы к Милкиному батюшке, отцу Понтию. Я, кстати, тебе не рассказывал, я ведь с Милой и духовником ее встречался. Не хотел тебя огорчать, общения у нас не получилось. Может быть, когда‑нибудь потом узнаешь, почему, а сейчас это неважно. Но с отпеванием, я надеюсь, Мила тебе поможет.

– Влас, ты это серьезно, что ль? Ты что задумал?

– Смотри передачу «Криминальная хроника», там расскажут.

– Ну, шутник. О’кей, спокойной ночи, малыши.

– Спокойной ночи.

Глава тридцать первая.

Дом Моды

Влас приехал к Дому Моды в пять часов вечера, чтобы не спеша изучить местность. Карман его куртки приятно оттягивал пистолет «Макарова». Утром Влад предложил выбор, и Влас предпочел именно «Макаров», так как умел хорошо с ним обращаться еще со времени Военного училища.

Конечно, идеально было бы устроиться со снайперской винтовкой где‑нибудь на крыше соседнего дома, но Влас решил, что и с «Макаровым» при желании можно справиться. План был прост. Он собирался стрелять с противоположной стороны улицы, метров с тридцати, в Князя или в Жана, смотря, кто первый приедет. Внешность приговоренных Анжела подробно описала. Типажи яркие, перепутать трудно. Таким образом, приговор над одним из них будет приведен в исполнение, а со вторым придется встретиться в другой раз.

Вариант стрелять сразу в обоих в зале Влас отмел, потому что из зала трудно скрыться. В этом смысле на улице он чувствовал себя гораздо спокойнее. Осмотревшись, Влас решил после выстрела бежать по улице до ближайшего переулка, а там проходным подъездом выйти на параллельную улицу и нырнуть в метро, где легко раствориться в толпе. «Конечно, с тридцати метров из «Макарова» можно и промахнуться, – размышлял Влас, – но в училище, по крайней мере, с двадцати пяти метров я легко в яблочко попадал».

Утром Влад предлагал другу машину, но тот отказался. Машина – это ловушка. По зимней Москве, да еще в центре, далеко не уедешь. К тому же люди Жана в погоню пустятся. А бегом по дворам за ним вряд ли кто погонится, испугаются получить пулю из подворотни.

До начала демонстрации мод оставалось около сорока минут. «Скоро начнут съезжаться, – думал Влас. – Господи, устрой все по Своей воле. Благослови дело, мною задуманное. Спаси и сохрани меня, грешного. Да будет воля Твоя». Потом Влас стал читать молитву Иисусову. На душе было тревожно. Ему казалось, что какая‑то неотвратимая сила ведет его со связанными руками и повязкой на глазах к выстрелам.

Минут через десять стеклянный холл Элитного Дома Моды ослепительно засиял, напомнив собой безжизненное царство Снежной королевы. К парковке подкатила первая машина, потом еще одна, еще и еще. Гости собирались. Влас впивался глазами в каждого новоприбывшего.

Когда у подъезда остановился шикарный лимузин, Влас подумал, что это Жан, но из машины в сопровождении нескольких мужчин вышла знаменитая эстрадная певица.

Без десяти минут шесть к Дому Моды подъехала машина с государственными номерами. Шофер резво выскочил и услужливо открыл дверцу пассажира. Из машины вышел… Влас не поверил своим глазам. Из машины вышел господин Князев, президент Благотворительного Фонда «Утренняя Звезда».

В этот момент мимо Власа проходили, держась за руки, два импозантных мужчины. Влас услышал, как один из них, показывая в сторону Князева, манерно обратился к другому:

– Ба-а-а, Диорелка, смотри‑ка, сам Князь на модников поглазеть пожаловал.

– Депутатик наш… – высоким голосом отозвался второй мужчина.

Власа словно током ударило. Рука мертвой хваткой сдавила холодную сталь пистолета. Но было поздно, Князев уже скрылся за стеклянной дверью Дома Моды.

«Как я сразу не догадался? – укорял себя Влас. – Ведь одна и та же физиономия! Мне ведь Анжела описывала. Да и кличка Князь – от фамилии Князев! Это же элементарно, как дважды два четыре. Вот лопух! А он еще, оказывается, в депутаты заделался. Это новость. Ну, ладно, Князь, мы с тобой еще встретимся. А сегодня, стало быть, умирать придется Жану».

Ровно в шесть к Дому Моды подкатил черный «Ягуар». Из него важно вышел высокий красавец-блондин, Юлий Юрьевич Замоскворецкий.

«Жан!» – догадался Влас.

Блондин явно не спешил. Сложив руки за спину, он прогуливался по тротуару. Лучшей мишени желать было невозможно. Влас попятился в тень стоявшего рядом киоска. Жан продолжал прогуливаться. Спрятавшись за угол киоска, где его никто не мог увидеть, мститель медленно вынул пистолет и стал тщательно прицеливаться в голову блондина. Вдруг прямо посередине улицы остановились белые «Жигули». Вышедший из них человек направился к Жану. Подойдя, он сделал легкий поклон и о чем‑то заговорил.

«Этот еще откуда взялся? – возроптал Влас. – Встал бы сбоку, а то, как специально, загородил собой Жана». В течение следующих минут дуло пистолета было нацелено прямо в затылок непрошеного гостя. После краткой беседы, незнакомец проводил Жана до самого входа в Дом Моды. Притом он как будто специально закрывал собой красавца-блондина.

«Сорвался», – с досадой подумал Влас. Тем временем, незнакомец уже переходил улицу, направляясь прямо к киоску, за которым прятался несостоявшийся стрелок.

Влас растерялся и судорожно стал запихивать пистолет в карман куртки, но пистолет как на зло не запихивался, тогда Влас швырнул его в узкий проем между киоском и стеной здания. Затем, чтобы не сложилось впечатления, что он прячется, Влас решительно шагнул из тени навстречу незнакомцу. Шагнул и остолбенел. Перед ним стоял Гость.

Глава тридцать вторая.

Белые «Жигули»

Издалека Власу казалось, что Гость одет в темное пальто, но теперь он видел, что Тот причудливо укутан плотной тканью темно-вишневого цвета. Лицо Гостя было величественно и спокойно.

Когда к Власу вернулся дар речи, он, заикаясь, спросил:

– Т-ты?

– Я, – с мягкой улыбкой ответил Гость.

– Ты ж-живой?!

– Живой.

– Почему Ты п-пришел?

– Не Я ли обещал Своим ученикам: не оставлю вас сиротами, приду к вам; еще немного, и мир уже не увидит Меня; а вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете жить… Сорок минут назад, Влас, ты сам просил, чтобы Я устроил все по воле Своей. Если бы ты не просил, Я бы не стал тебе препятствовать, хотя Моему сердцу противно твое оружие.

– Оружие? – машинально переспросил Влас, косясь в ту сторону, куда швырнул пистолет.

– Ты избрал плохое оружие. Из него легко убить только самого себя. Да и не жалко тебе младенца убивать?

– Какого младенца?

– Жан – младенец душой.

– Ничего себе младенец!

Гость вздохнул:

– Ты думаешь, Влас, что внешнее непременно соответствует внутреннему. Это не всегда так. Если бы ты видел души людей, то знал бы, что часто юная красавица имеет обугленную полумертвую душу, а у страшного бродяги, разукрашенного наколками, может оказаться крохотная серенькая душа, трепещущая, словно домашняя собачонка на ледяном ветру. У Жана – душа младенца. Не жалко тебе убивать младенцев? Молчишь? В Риме в конце пятого века у Меня был добрый слуга, папа Григорий. Он ходил по улицам и искал нищих, больных и убогих, при этом ему приходилось посещать самые злачные и скверные места города. Среди отверженных, которых находил папа, было много искалеченных злодеев, состарившихся в блуде женщин, выброшенных на улицу и растленных там сирот. Он искал и собирал их, чтобы помочь. Он брал их на руки. Разрывал свою одежду на бинты и перевязывал гноящиеся раны. Обмывал несчастных от нечистот. Кормил. Читал им молитвы и причащал Святыми Тайнами. А когда он находил кого‑нибудь из них умершим от голода или убитым в темном углу, то сам отлучал себя от священнодействия, считая себя и только себя виновным в смерти страдальцев. Итак, это был Мой верный слуга. А как ты думаешь, Влас, может ли слуга быть больше господина своего?