Душитель со 120 страницы - Валерия Леман

Пенка бабахнула кулаком по столу.

– Нет, он все-таки подлец! В такой ситуации обо мне даже не вспомнил, рванул отдыхать, хотя с этого самого Тенерифе вернулся буквально две недели назад. Как будто для меня этот труп в саду – сплошное развлечение. Быть может, я тоже хочу отдохнуть, пусть и не на Тенерифе, но где-нибудь на Мальдивах!

Она едва не разрыдалась. Я, стараясь говорить весело и беспечно, посыпал отбивные зеленью, поперчил перчиком.

– Поверь мне на слово, моя дорогая Пенка: у вас в Дупнике в сто раз лучше, чем на Мальдивах или там на Тенерифе.

Доходившие отбивные и предвкушение потрясающего обеда сделали меня жизнерадостным и красноречивым. Философия оптимизма: глубоко вдохнем армат поджаренного мясца, доброй подруге – подмигнем и улыбнемся; жизнь прекрасна и удивительна, нет времени, уважаемая, рыдать из-за всяких там ангелов!

– И, кстати, на твоем месте, дорогая Пенка, я бы повнимательнее пригляделся к доброму старому двоечнику комиссару Стефану. Мне почему-то кажется, что он к тебе глубоко неравнодушен.

Как мало нужно, чтобы успокоить хорошую девушку! Пенка немедленно зашмыгала носом, делано нахмурилась.

– Какая глупость! С чего это тебе так кажется?

Я с самым легкомысленным видом пожал плечами.

– Ни с чего. Не надо быть ясновидящим, чтобы понять очевидное: если парень надел свеженькую рубаху, тщательно причесался-умылся-надуханился приятным одеколоном, значит, ему предстоит встреча с девушкой, которой он ну очень хотел бы понравиться. Разве не так?

Пенка только равнодушно улыбнулась, но тут же машинально поправила непокорную копну своих волос. Затем она откашлялась, поднялась и, взглянув на весьма аппетитные отбивные, шкворчащие на сковороде, протянула мне небольшой туесок из бересты:

– Надо немного посолить нашей шарена сол, потому что из-за всех этих новостей я совершенно про посолку забыла.

– Шарена сол! – Я весело посолил ею отбивные.

Пенка сочла своим долгом мне пояснить:

– Шарена сол значит «пестрая соль», это, кстати, тоже часть национальной болгарской кухни, ее основа. В составе нашей соли – чабрец, пажитник, жареные тыквенные семечки, зерна кукурузы, сладкий и острый перец, ну, и, конечно, соль. Обыкновенную соль я купила специально для Сони – она принципиально не хочет солить омлет «всем этим мусором». Уж такая она – наша Соня.

Я кивнул, рассматривая коробочку с шарена сол:

– Могу поспорить: мой Васек привез целый чемодан такой вот соли и прочих болгарских приправ. Он же, полагаю, угостит меня лучшими национальными болгарскими блюдами – когда я уже буду дома. Ну а вам, уважаемая, как я понимаю, не до угощений: у вас несчастная любовь, падший Ангел!

Пенка замахнулась на меня кухонным полотенцем:

– Ах ты, негодник! Как тебе не стыдно – смеяться над бедной Пенкой! Назвать моего Ангела падшим!

Мы немного побегали вокруг стола, пока, окончательно развеселившись, Пенка не плюхнулась на стул. Мы еще малость пошутили-посмеялись, совместными усилиями почистили и отварили картофель, гарниром к сочным отбивным соорудив пюре с зеленью и лучком, после чего уселись наконец-то за стол и знатно отобедали.

– Спасибо, дорогой Ален, все было очень вкусно! – выдохнула Пенка, откидываясь на спинку стула и поглаживая свой загорелый животик под футболкой. – Да уж, если бы ты был моим мужем, я слишком быстро поправилась бы и сейчас не влезала бы ни в одни свои шорты. Так что все к лучшему.

– Точно, – согласился я.

Она тут же со смехом вновь лениво замахнулась на меня полотенцем:

– Ты бы мог хоть для приличия со мною не соглашаться!

Я не успел ничего сострить в ответ: в этот момент на улице раздался звук притормозившего у дома автомобиля, и вскоре же на пороге кухни появилась огнедышащая Соня. Смейтесь надо мной сколько угодно, но, когда она нарисовалась перед нами, я почти что увидел огненную струю из ее ноздрей и молнии из прищуренных глаз.

– Сидите, обжираетесь! – выкрикнула она, словно мы занимались чем-то непотребным. – А Соня – хоть умирай на месте. Есть в этом доме хоть грамм водки?!

Мы с Пенкой переглянулись с видом заговорщиков и прыснули, вызвав очередной яростный вопль Сони.

Разумеется, вместо водки тут же нашлось нечто гораздо более приятное: славная литровая бутыль ракии.

Глава 22 Разговор под алкоголь

Все произошло как по мановению волшебной палочки: едва прозвучала гневная тирада Сони, как Пенка легким движением руки извлекла откуда-то из-под стола бутыль початой ракии, с торжественным видом водрузив ее на стол.

– Надеюсь, устроит, мои дорогие?

Соня молча бухнулась за стол, мрачно уставившись в сторону наших грязных тарелок из-под отбивных с пюре. Разумеется, девушка проголодалась – в Софии ей было не до обеда, решались дела сердечные.

– Проголодалась?

Быть может, в моем голосе и прозвучала нотка ехидства, но Соня предпочла пропустить это мимо ушей.

– Представь себе: проголодалась! Я уехала утром и почти целый день была в отъезде, разбираясь с представителем слабого пола – то бишь с мужиком, и, разумеется, мне было не до угощений.

Я вполне миролюбиво хмыкнул.

– Про слабый пол попрошу не обобщать, – одновременно я быстренько организовал фурии ее обед. – Если твой экс-жених и претендует на звание бабы, то лично ко мне это никак не относится.

Соня даже не дослушала фразу до конца: цапнув нож и вилку, она тут же принялась за кусок отбивной.

– Надеюсь, не траванешь.

– Разве что самую малость, чтоб далеко от дома не отходила.

Пенка широко улыбнулась и, вскочив, достала из буфета разноцветные стопки, предложив мне жестом взять роль виночерпия на себя.

– А ведь мы еще не выпили за нашу встречу, мой дорогой Ален. Сколько же лет мы не виделись?

– Не будем уточнять, – усмехнулся я. – Мы все выглядим такими же юными, как и при расставании.

Пенка весело рассмеялась.

– Тогда давайте просто выпьем за встречу!

Мы выпили, для чего Соне пришлось отвлечься от мясца.

– Следующий тост будет за то, чтобы нам всегда хватало ума использовать мужиков по прямому назначению, – заявила она, возвращаясь к еде.

Я укоризненно покачал головой.

– Давай закроем эту тему. Если ты говоришь о гадах и жмотах мужского рода, то, разумеется, лучший пример тому – твой ненаглядный Миша, но…

Тут Соня доела последний кусок, а благополучно все прикончив, она с грохотом отставила пустую тарелку в сторону и, грозно нахмурившись, уставилась на меня синими глазками.

– Мой ненаглядный тебя абсолютно не касается. Уж если я начну вспоминать все ТВОИ подвиги…

Это было потрясающе наглое заявление! Какие такие подвиги девушка имела в виду? Готов повторить в сотый раз: единственный мой грех перед Соней – то, что брякнул по отчаянной глупости в глубокой юности о том, что нам еще рано жениться, нужно еще от души погулять. И, насколько мне помнится, после того моего заявления если кто и принялся гулять широко да с размахом, так это именно Соня, но не я!

Все это с легким сарказмом я изложил подруге. В ответ она, наевшись с моей подачи дивных отбивных и не чувствуя за то благодарности, скрестила руки на груди, презрительно оттопырив нижнюю губу.

– Как говорится, за что боролись, на то и напоролись! Ты – автор вышеупомянутого заявления. К тому же очень сомневаюсь, что в то время, как я следовала твоему предложению, ты соблюдал пост по части девочек. Могу перечислить твои love story, известные лично мне. К примеру, дама по имени Вера…

Это уж было слишком! Разумеется, я не жил все эти годы в посту и воздержании, но упоминать в качестве моего приключения историю с Верой, значит, откровенно смеяться надо мной. Я почувствовал, как во мне со стороны моего бедного исстрадавшегося сердца поднимается могучая волна протеста.

– Не думаю, что Вера Бунина чем-то хуже твоего Мыши Альмасли. Во всяком случае, девушка не носилась со списком подаренных ею подарков.

Прерывая готовую подскочить с ответным словом Соню, Пенка решительно подняла обе руки вверх.

– Молчать! – пронзительно взвизгнула она. – Ваши бурные страсти пора затушить. Давайте вспомним, что мы трое – давние друзья, а все личное и неприятное забудем, ок? Ругаться будете в Москве, если возникнет такое желание, но не у меня. А сейчас предлагаю: выпьем за дружбу!

Мы сдержанно улыбнулись, но послушно подняли торопливо наполненные Пенкой стопки, чокнулись и выпили. Пенка тут же вновь хватанула бутыль и, словно опасаясь любой паузы, которая может привести к очередной нашей разборке, разлила по новой.

Соня подняла свой стопарик, глядя на меня с дерзкой улыбкой.

– Ребята, я предлагаю тост: за Мишу! Мне его немного жаль: сегодня он так плакал, не хотел отпускать меня от себя…

Черт возьми, она знала, как задеть меня почувствительнее: Миша, видите ли, не хотел отпускать ее «от себя».

– У тебя еще есть время вернуться. Если Пенка одолжит свой автомобиль, я лично отвезу тебя к суженому.