«Раньше смерти не помрем!» Танкист, диверсант, смертник - Александр Лысёв

Они пригнали машины с документами в свой штаб. После чего получили задачу вновь переместиться в передовые порядки продолжавшего наступление 56-го германского моторизованного корпуса. Впереди была река Великая. Сейчас было необходимо разведать переправы через нее. А дальше… Дальше была Россия, которую надо прежде всего отбивать от Советов. А там разберемся. Так для себя думал Земцов.

9

Вот уже неделю они выходили из окружения. В светлое время суток Коломейцев в основном видел перед собой широкую спину Барсукова и его выбритый затылок под насквозь пропотевшей серой фуражкой с черным околышем. Впрочем, бо́льшую часть переходов Витяй не видел никаких подробностей, кроме очертаний фигур в танкистских комбинезонах впереди и позади себя — двигались в основном ночью. Днем, как правило, забравшись в места поглуше, отсыпались, выставив часовых. Весь первый день, в который пришлось бросить танк, они провели на восточном берегу реки выше по течению от моста, через который был осуществлен прорыв. Расположились в кустарнике у воды в назначенном перед прорывом районе ожидания. Наверное, это было рискованно, но Барсуков считал своим долгом дождаться группу, которая должна была переправиться через реку на подручных средствах. Прождали до позднего вечера. Даже прочесали окрестности выше и ниже по течению реки. Разумеется, со всеми предосторожностями. Результат был нулевой. Не нашли ни живых, ни мертвых, ни следов боя. Вообще ничего. Как будто и не переправлялись они с того берега. Закрадывались самые разные версии и даже подозрения. Но если с прибившимися к ним пехотинцами дело было темное, то в своих танкистах Барсуков был уверен. Видимо, что-то случилось еще там, на западном берегу. Впрочем, об этом теперь оставалось только лишь гадать на кофейной гуще. С тяжелым сердцем капитан отдал приказ выступать в ночь. Группа из шести человек двинулась в путь на восток.

Очень скоро выяснилось, что районы по пути их следования буквально изобиловали публикой самого разнообразного вида. Причем это были отнюдь не немцы. Германские передовые части стремительно ушли вперед, а управление оккупированными тыловыми районами еще не было налажено. За исключением основных магистралей, которые вели на восток, и крупных транспортных узлов немцев практически нигде не было. Двигаясь с известной долей предосторожности, на противника можно было напороться разве что по чистой случайности. Как выяснилось вскоре, гораздо большее внимание приходилось уделять таким же окруженцам, как они. Да и не только окруженцам. Еще непонятно, какие группы в полугражданской-полувоенной одежде шатались тогда по лесам с оружием в руках совершенно с неизвестными целями. Настроения у них были самые разные. В первый переход танкистам Барсукова не попался по дороге никто. К вечеру второго дня встретили двух стрелковых майоров в форме, с пистолетами, но почему-то без документов. Расположились на дневку все вместе. Угостили майоров сухарями и тушенкой. Коломейцев даже выложил на служивший импровизированным столом пенек пару оставшихся шоколадных конфет, щедро розданных ныне покойным старшиной. Майоры ели, благодарили. Назвались командированными. Рассказали вполне правдоподобную историю, как, напоровшись на немцев и не надеясь вырваться, зарыли документы на поле боя. А пока танкисты спали, майоры стащили у них один из рюкзаков с продуктами и потихоньку ушли.

— Мы, говорят, до ветру, — оправдывался стоявший на посту заряжающий. — Я еще подумал: чего это им вдвоем приспичило? Ну так командиры, что ж я им скажу. И все — с концами. А что рюкзак прихватили, проглядел — виноват…

Барсуков приказал впредь все оружие, боеприпасы и продовольствие складывать в одно место и допускать к ним только членов экипажа. Исключительно из них же должны выставляться посты даже в случае увеличения их группы. Таковое увеличение не заставило себя ждать. Прямо среди бела дня, ни от кого не скрываясь, в колонну по двое строевым шагом гнал отделение солдат через поле к лесной опушке лейтенант в фуражке с васильковым околышем. Танкисты расположились как раз на этой самой опушке, к которой бодро маршировала бесстрашная процессия. До Коломейцева даже донесся счет:

— Раз, раз, раз-два-три…

— Стой, раз-два! — скомандовал им Барсуков, выходя из-за деревьев. И успокоил цапнувшего рукой кобуру лейтенанта:

— Свои.

Фуражки на головах красноармейцев были пристегнуты подбородочными ремнями, за спинами карабины, на боках шашки. Вид подтянутый и даже бравый. Кавалеристы. Правда, одежда на всех почему-то малость обгоревшая и кое у кого бинтами замотаны кисти рук.

— А где лошади? — кивнув на подковки с перекрещенными саблями в петлицах лейтенанта, с усмешкой поинтересовался Барсуков.

Лейтенант не растерялся — быстро парировал, таким же кивком указав на петлицы Барсукова:

— А где танки?

Крыть было нечем. Барсуков только развел руками в ответ. Лейтенант понимающе вздохнул и, будто спохватившись, взял под козырек и представился по всей форме.

Оказалось, кавалеристы шли от железной дороги. Их эшелон разбомбила немецкая авиация. Лошадей они вывести из объятых пламенем теплушек не успели. Пока пытались их спасти, под бомбами и огнем немецких пулеметов с воздуха погиб почти весь личный состав эскадрона.

— Где это было? — задал вопрос Барсуков.

Лейтенант распахнул планшет, показал по карте. Завидев карту, Барсуков жадно впился в нее глазами — их карты закончились на гораздо более западных районах. Лейтенант назвал населенный пункт, в который они двигались, и очень удивился, когда Барсуков сообщил, что пункт этот занят немцами. Сам сориентировался поточнее и заодно показал лейтенанту, как шли танкисты.

— Мы обошли это местечко накануне вечером, — пояснил капитан, имея в виду то село, куда направлялись кавалеристы. — Название узнали у местных. Там немцы.

— Не может быть, — отозвался кавалерист. — Там наш ремонт.

— Там немцы, — повторил Барсуков. — Не ходите туда.

И вдруг его осенила догадка. Сопоставив бодрый строевой марш кавалеристов среди бела дня по открытому полю и конечную цель их движения с пройденным собственным маршрутом, Барсуков кивнул в северо-восточном направлении и негромко поинтересовался:

— Вы вообще в курсе, что топаете по занятой противником территории?

— Не может быть, — опять отрицательно замотал головой лейтенант. — Нам сообщили, когда везли в эшелоне, что до фронта еще далеко.

И настойчиво повторил, что они продолжат движение в выбранном направлении. Барсуков, как мог, обрисовал ему сложившуюся вокруг них всех ситуацию. Лейтенант долго задумчиво молчал, потом поблагодарил танкиста за информацию и уже более рассудительно высказался в том духе, что все-таки обязан выдвинуться в район расположения тылов его собственной части. По крайней мере туда, где эти тылы находились по последним сведениям — так хотя бы будет шанс встретиться со своими однополчанами и добыть лошадей. Они бредили лошадьми, и отговаривать их было бесполезно.

— Будьте осторожны, — посоветовал Барсуков.

— Разумеется, — отозвался лейтенант. — Спасибо.

Расположившиеся на отдых на поляне экипаж Барсукова и безлошадные кавалеристы наспех перекусывали. Лейтенант поднял своих подчиненных засветло. Коломейцев видел, как Барсуков, провожая лейтенанта, зашел с ним за куст орешника.

— Можно? — донесся до Витяя отчего-то неожиданно робкий голос их капитана.

— Пожалуйста, — из ножен на боку лейтенанта с характерным звуком высверкнула шашка.

С обнаженным клинком в руке Барсуков сделал несколько шагов в сторону. Коломейцев оказался невольным свидетелем того, как капитан сначала уверенно крутанул шашку несколько раз в руке, а затем неожиданно резким, почти неуловимым движением со свистом рубанул по веткам орешника.

— Ловко, — с удивлением в голосе одобрил лейтенант, поглядев на срубленный орешник, и забрал протянутое ему холодное оружие обратно.

— Будьте осторожны, — ничего не комментируя, повторил Барсуков. — Удачи вам.

— И вам, — отозвался лейтенант и взял под козырек.

Дальше танкисты снова двинулись одни.

— Что с продовольствием? — поинтересовался на очередном привале Барсуков.

Консервов и сухарей с галетами, даже несмотря на кражу, хватало еще на несколько дней. Это позволяло какое-то время обходить населенные пункты. Барсуков, внеся коррективы в маршрут на основе увиденной у лейтенанта-кавалериста карты, вел свой экипаж кратчайшим путем на восток. Потом еще были встречи с пехотинцами, которые шли в противоположном направлении. Чумазый сержант, который их вел, прямо заявил Барсукову, что война проиграна и они идут сдаваться. На все расспросы, где и при каких обстоятельствах они приняли бой, сержант только безнадежно махнул рукой и пошел дальше по лесной просеке. За ним потянулись и его товарищи. Коломейцев придержал одного из них за рукав, но красноармеец лишь промычал в ответ что-то невнятное и выдернул руку. Уши бойца были в корке запекшейся крови.