Лорд-дикарь - Патриция Коулин

Однако ему все порядком надоело. Скучно наблюдать, как настоящая английская леди опускается до его уровня. Скучно постоянно валять дурака, наблюдать, как этот олух Фаррел постоянно следит за ним. Как он от всего этого устал!

Единственная, кто ему еще не наскучил, — это сама мисс Холлидей. Наоборот, он все больше восхищался ею и поэтому временами вел себя очень неосмотрительно. Как можно не восхищаться женщиной, которая без устали пытается сделать из поросенка человека, особенно когда этот поросенок сопротивляется изо всех сил.

Другая разумная женщина давно бы махнула на него рукой и убежала куда глаза глядят, однако мисс Холлидей по причинам ему непонятным с упорством, достойным лучшего применения, продолжала учить своего тупого ученика. Откуда у нее такой оптимизм и вера в успех?

Удивительная женщина. Неугомонная, невосприимчивая к его грубостям, она не опускает рук, его поведение не обескураживает ее. Все его попытки поставить ее в тупик провалились. Каждое утро она появляется с улыбкой на лице и, уперев руки в бока, спрашивает:

— С чего мы начнем сегодня?

И голос ее звучит так ласково, что ему часто хочется начать день с того, чтобы взять ее руки в свои, снять с нее белоснежные перчатки и перецеловать ее пальчики, после чего он повернул бы ее руки ладонями вверх и, поднеся ко рту, осторожно лизнул, удовлетворив тем самым свое горячее желание попробовать их на вкус.

Леон усмехнулся: если бы мисс Холлидей могла сейчас прочитать его мысли, то она бы наверняка поверила, что имеет дело с дикарем в полном понимании смысла этого слова.

Вот и сейчас ее руки плотно облегают белые перчатки, доходящие до самых манжет более чем скромного платья, синяя накидка глухо застегнута у подбородка и там же завязан бант из ленточек ужасного сооружения у нее на голове. Он давно заметил, что она имеет три шляпки, одна ужаснее другой, и меняет их каждый день. Сегодня, на его вкус, худшая. Ее жесткие поля загнуты вверх и поддерживают целые заросли цветов и перьев таких кричащих расцветок, что у Леона чуть не закружилась голова. Он ни капли не сомневался, что шляпка эта модная, просто она не вяжется с обликом мисс Холлидей — женщиной, по его мнению, разумной и обладающей хорошим вкусом.

Поначалу ее одежда казалась ему серой и скучной, но, приглядевшись, он понял, что она предпочитает простой покрой из тканей приглушенных тонов, оттеняющих ее неброскую красоту. Так черный бархат подчеркивает красоту и блеск бриллианта.

Как правильно заметил этот болван, он украдкой поглядывал на нее и каждый день открывал для себя что-то новое, приводившее его в восхищение. Он восхищался разлетом ее бровей, нежным цветом красиво очерченных губ, пушистыми длинными ресницами, обрамляющими голубые глаза. Единственное, что раздражало в ней, — ее шляпки. Сам факт, что она носила их, убеждал его в том, что все женщины, даже самые разумные, ненадежны и им нельзя доверять.

Беседуя с Фаррелом, Ариэл случайно посмотрела в сторону Леона. Он стоял в дверях, прислонившись к косяку.

— Вы здесь, сэр, и уже в пальто и даже застегнулись на все пуговицы. Чудесно.

Она улыбнулась ему такой лучезарной улыбкой, будто он не пальто застегнул, а построил Тадж-Махал, причем один, без посторонней помощи. Как ни странно, ее одобрительный взгляд согрел его сердце.

Он подошел к ней и односложно сказал:

— Идем.

— Правильно. Сейчас время нашей прогулки. Ветер немного успокоился. Возможно, сегодня мы пройдемся немного дальше, чем обычно. Я знаю, что вы очень любите гулять.

Леон направился к двери.

— Лорд Сейдж.

Он резко остановился, чувствуя, как в нем вскипает ярость, как всегда, когда она так обращалась к нему. Выждав, чтобы немного успокоиться, он через плечо посмотрел на нее и увидел, что девушка стоит, где и стояла, а рядом с ней — Фаррел с наглой ухмылкой на лице.

— Вы кое-что забыли, — сказала Ариэл. — Вспомните. Вы должны предложить мне вашу руку. — Она согнула руку в локте, демонстрируя, как это делается. — Когда вы входите или выходите из комнаты вместе с дамой, вы должны предложить ей руку.

Леон не знал, как поступить. Ему совершенно не хотелось делать этого. Не хотелось чувствовать ее тонкие пальчики на своем рукаве, не хотелось, чтобы подол юбки касался его ног, когда они будут идти рука об руку. Он опасался каким-нибудь неверным движением выдать себя.

Однако маркиз подошел к ней и согнул в локте руку, в точности копируя ее движение, на которое она потратила столько дней.

Мисс Холлидей вздохнула и взяла его под руку. Ее плечо коснулось его тела, и все в нем напряглось.

— Ну что же, неплохо, — сказала она. — Теперь мы можем идти.

Фаррел, как всегда, немедленно двинулся вслед. Леон спиной чувствовал его присутствие. Он резко остановился и посмотрел на здоровяка, вложив в свой взгляд всю силу презрения.

— Фаррел — нет, — сказал он.

— Послушай, ты… — начал Фаррел, но мисс Холлидей взглядом остановила его.

— Возможно, вам лучше остаться дома и закрепить расшатавшийся ставень в комнате милорда, — предложила она.

Фаррел натянул на голову вязаную шапку:

— Я сделаю это позже, а сейчас пойду на прогулку. Так гораздо безопаснее. — Он бросил на Леона многозначительный взгляд.

Мисс Холлидей колебалась.

— Фаррел — нет, — упрямо повторил Леон, гордо вздернув голову. Сейчас он ей закатит сцену. Он не позволит, чтобы этот болван бежал за ними как собака и портил им всю прогулку.

— Я ценю ваше беспокойство, — сказала Ариэл Фаррелу, но думаю, что в вашем присутствии нет необходимости. Мы с его милостью погуляем сегодня одни.

— Но…

— Никаких но, мистер Фаррел.

Леон через голову Ариэл послал Фаррелу ответную наглую усмешку и был осыпан бранью, которая закончилась смачным плевком. Леон не мог сдержать смеха. В конце концов, что с него взять — он дикарь и может позволить себе любую выходку.

Они направились к выходу. Ее рука касалась его руки, а он делал вид, что ему это совершенно безразлично.

Воздержание, воздержание, мысленно повторял он. Только оно виновато, что его так влечет к этой женщине. Любой мужчина на его месте чувствовал бы то же самое. Как можно не реагировать на женщину, от которой так приятно пахнет и чьи легкие прикосновения волнуют кровь.

Остановившись на выложенной кирпичом дорожке, Леон полной грудью вдохнул свежий, холодный воздух. Грудь заломило, и это отвлекло его от беспокойных мыслей и несбыточных желаний. К тому же лучше холод, чем заточение. Пока он не мог решить, что его так раздражает в доме: стены, на которые он то и дело натыкался, или зловоние горящих дров со смесью угля, которое затрудняло дыхание.