Дорогой, это смерть! - Ричард Пратер

Теперь мне хорошо были видны эти острова, и я мог точнее скорректировать курс. Но, черт возьми, я понятия не имел, к какому именно острову править, то есть где спрятана эта коробка с бумагами и где рыщет убийца Ив. Одно я знал точно – он уже здесь. Не объезжать же каждый из шести островов: во-первых, на это уйдет слишком много времени, во-вторых, меня обнаружит тот мерзавец, который смертельными пытками вырвал у Ив нужные ему сведения. Ему ничего не стоит совершить еще одно убийство, а у меня даже нет при себе оружия. Я так спешил отделаться от этого Шутника, что даже забыл поднять выпавший у него из рук револьвер.

К тому же меня тревожило то, что убийца Ив услышит шум моей моторки или увидит, как она приближается, спрячется, чтоб подпустить меня поближе и всадит мне пулю в лоб. И все равно отступать нельзя: тогда на бумаги наложит лапы Торелли, а я останусь при пиковом интересе. И не только я, а еще много разного народу. У Торелли эти бумаги назад не получишь.

Я снова оглянулся, боясь пропустить момент, когда на горизонте появится лодка, может даже несколько, с моими преследователями. До сих пор на горизонте как будто бы было чисто, однако теперь я находился на таком расстоянии от берега, что видно было далеко не все. Неумолимо приближались Птичьи острова, и я стал сбавлять обороты мотора, чтобы подплыть бесшумно. На третьем по счету острове в воздух поднялась целая туча пронзительно орущих чаек. Это облако двигалось к центру острова, и я догадался, что убийца там.

Это был самый большой из всех островов шириной примерно в полмили или даже больше и расположенный приблизительно в четырехстах ярдах от ближайшего маленького островка. Возможно, Ив облюбовала его по той простой причине, что здесь можно спрятать тысячу разных коробок или папок с документами, которые, если точно не знать где они лежат, можно искать полгода. Я и не знал, где нужно искать, но все равно нацелил нос лодки на этот остров. В двадцати ярдах от берега, откуда уже были слышны хриплые крики чаек, я заглушил мотор и лег в Дрейф.

Птичий гомон становился все громче и громче. Как только лодка ткнулась в берег, свет застлало белым мельтешением, а гомон казался таким, что меня явно никто не мог слышать. Я видел не дальше, чем на двадцать ярдов вперед, за исключением тех редких мгновений, когда в густом хаосе птичьих тел образовывался небольшой просвет. На острове были скалы и несколько маленьких кривых деревцев и кустиков. И никакой другой растительности. Повсюду землю покрывал толстый слой птичьего помета. И куда ни взгляни были птицы, беспрестанно и громко кричащие.

Я постарался установить, с какого места начался этот птичий переполох, который я наблюдал, подъезжая к островам. Оказалось, что справа и совсем рядом от меня. Он распространялся почти что по прямой линии к центру острова, выходит, тот тип направился туда. Но в данный момент мне был нужен не он, а лодка, на которой он сюда прибыл. Я шел вправо кромкой воды, вспугивая по мере продвижения тучи птиц, пока не увидел лодку. Она была почти такой же, как моя, только чуть поменьше. В ней никого не было. Я отошел от нее ярдов на пятнадцать и решил дождаться его здесь. Он вот-вот вернется, неся с собой бумаги, за которые Винсент Торелли готов отвалить пять миллионов долларов или загубить несметное множество человеческих жизней. Те самые бумаги, которые необходимы мне, без которых не может прожить Джо, которые не прочь бы поиметь Министерство Обороны и ФБР. Ну, а профсоюзные боссы кое-кто еще отдали бы за них все на свете. Этот ирреальный остров был странной декорацией того, что вот-вот неминуемо случится и от чего зависят сотни, тысячи и даже миллионы человеческих жизней.

Минуло пять томительных минут. Я знал, что у убийцы есть оружие, я был уверен, что живым отсюда уйдет лишь один из нас. И был необычайно спокоен: ведь рано или поздно такая минута должна была наступить, и мне было радостно от того, что она наконец наступила. Я рассчитывал застать убийцу врасплох, что, как известно, наполовину увеличивает шансы к победе.

Птицы заслоняли от меня солнце, их беспокойные тени другой раз подолгу маячили на одном месте. Сверху сыпались перья, а то вдруг какая-нибудь большая чайка касалась крылом моего лица. В пронзительных птичьих криках растворялись все иные звуки, даже шум моря.

Я не слышал его шагов, но птичьи крики стали громче и тревожней, а белый хаос вокруг пришел в неистовое движение. Я приготовился к встрече, подчиняясь какому-то внутреннему инстинкту, широко расставил ноги и стиснул кулаки. Во рту у меня пересохло, а сердце готово было выскочить наружу.

И тут я его увидел.

Сперва лишь на короткое мгновение: он был в тридцати ярдах от меня, вокруг него кишмя кишели птицы. Но я его узнал, ибо Джорджа Мэдисона я не мог не узнать. Ну да, я рассчитывал встретить именно его, Джорджа Мэдисона, который вел “переговоры” от имени Торелли, вероятно, с тем, чтобы вернуть расположение Торелли. Я был рад, что это именно он. Я хотел, чтобы это был он, тем более что нам рано или поздно придется выяснить отношения, а Джордж Мэдисон был из тех, кто может выстрелить в спину. Наконец мы были один-на-один с Джорджем, и во мне вскипела ярость при мысли о вынесенных благодаря ему унижениях, на нее отозвалась каждая клеточка тела. Снова в ноздрях был запах горелого мяса, почти такой же острый, как в тот момент, когда я переступил порог спальни Ив.

Все эти ощущения я пережил за какую-то долю секунды. Я медленно двинулся ему навстречу, стараясь не прозевать просвета в хаосе, чтобы ударить первым. Стремительный удар – вот мой девиз, иначе Мэдисон успеет догадаться, что на острове кто-то есть и примет необходимые меры.

Я снова его увидел – теперь он был на расстоянии шестидесяти футов, то есть всего почти двадцати ярдов. Я оттолкнулся изо всей силы, провалившись по щиколотку в мягкую почву и совершил прыжок в его сторону. Он увидел меня, когда я был уже в тридцати футах от него. Он нес в правой руке черную коробку. Ту самую, которую я видел до этого у Ив Уилсон.

Джордж Мэдисон вскинулся, ошарашенный моим появлением буквально из ниоткуда, а точнее из шумного хаоса снующих взад-вперед белых и серых тел и хлопающих крыльев. Одному Богу известно, что пришло ему в голову в тот момент: то ли он решил, что я встал со дна морского, чтобы свести с ним счеты, то ли его неповоротливый умишко просто определил мою личность и так же неповоротливо приказал ему действовать.

Мой замысел удался. Повинуясь рефлексу самообороны, Джордж швырнул в меня коробкой, сам попытался освободившейся рукой достать из-под пиджака оружие. Коробка попала мне в лицо, но я не почувствовал никакой боли. Мое тело всей своей массой, помноженной на скорость, стукнулось о его тело. Звук был точно такой, как при ударе топором по стволу дерева. Он пошатнулся, упал на спину и покатился. Я удержался на ногах, сделал шаг в его сторону и нацелился в него обеими ногами.

Он был поражен натиском, но тоже знал, что дело идет о жизни или смерти, поэтому когда я еще был в воздухе, он успел чуть-чуть откатиться в сторону. Я заметил, что он поднял руку и, извиваясь подо мной как змея, нацелился мне в горло растопыренными пальцами. Я мотнул головой, схватил его за руку и стал ее выкручивать, пытаясь повалить его на землю и навалиться на него сверху. Он с трудом удержался на коленях. Его рука дернулась за оружием.

Я схватился за рукав его пиджака и изо всей силы потянул вниз. Я прекрасно понимал, что эта драка не похожа на мою драку с Шутником, который брал лишь своей силой. Джордж был борец под стать мне. Судя по предыдущим ударам, он знал кое-какие приемчики и мог в считанные секунды убить меня голыми руками. Так же, как и я его.

Я вцепился в его рукав, пытаясь не позволить руке дотянуться до рукоятки револьвера, другую руку занес над его головой, целясь ему в переносицу. Мы стояли на коленях, утопая в вонючем иле. Джордж быстро наклонился, и удар скользнул по лбу. Теперь Джордж нацелился мне в солнечное сплетение, и я знал, что от удара его растопыренных пальцев может лопнуть мое сердце.

Я отпрянул в сторону. Моя правая рука еще не совсем преодолела инерцию удара, так что тело ничем не было защищено. Мне удалось сделать рывок вперед и влево. И все равно его пальцы буквально вспороли мою грудную клетку, пронзив все мое существо нестерпимо острой болью.

В тот момент Джордж мог без особого труда справиться со мной, если бы снова не потянулся за оружием. Я сделал подкат, встал на колени и рубанул его изо всей силы по руке. Я слышал звук своего удара и видел, как он выронил оружие.

Никто из нас не рискнул его поднять, этот тяжелый автоматический кольт 45-го калибра, который теперь лежал между нами, поскольку мы оба боялись сделать хотя бы одно неверное движение. Мы хорошо представляли возможности друг друга и отдавали себе отчет в том, к чему может привести хотя бы малейшая оплошность. Стоя на коленях в грязи, мы не спускали друг с друга глаз. Совсем как два первобытных существа, ведущие борьбу за выживание в девственном болоте, над которым гомонят и кружатся птицы.